Юрий Тарасов
Високосный год
Все события, описанные в этой книге, реальны настолько, насколько вы сами это допускаете.
С благодарностью,
Булгакову Михаилу Афанасьевичу посвящаю…
«Человек, рождённый женою, краткодневен и пресыщен печалями:
как цветок, он выходит и опадает, убегает, как тень, и не останавливается.
Для дерева есть надежда, что оно, если и будет срублено, снова оживёт, и отрасли от него выходить не перестанут: если и устарел в земле корень его, и пень его замер в пыли, но, лишь почуяло воду, оно даёт отпрыски и пускает ветви, как бы вновь посаженное.
А человек умирает и распадается: отошёл, и где он?
Уходят воды из озера, и река иссякает и высыхает: так человек ляжет и не станет. До скончания неба он не пробудится и не воспрянет от сна своего».
Ветхий Завет: Книга Иова, глава 14 (Иов.14)
Однако каждому времени своё знание…
«Я ведь только и хотел — попытаться жить тем, что само рвалось из меня наружу. Почему же это было так трудно?»
«Демиан», Г. Гессе
Глава 1. Упавший духом гибнет раньше срока
— Сынок, с Новым годом! Тебе какой этаж?
— И вас с Новым годом! Семнадцатый мне.
Двери лифта закрылись, и дедушка лет семидесяти бодро продолжил:
— Нынче год високосный! Всех, кто послабже, такой год отсеивает.
— Куда отсеивает? — спрашиваю я и невольно начинаю улыбаться своему пожилому, но очень шустрому собеседнику.
— Так известно куда! Вон товарищ мой, ровесничек, кое-как три года держался: то простынет, то сердце прихватит, а на четвёртый год ушёл насовсем… В аккурат на високосный! Давно люди говорят: коли високосный год пережить, то ещё три года проживёшь! — дед хитро улыбнулся, и двери лифта распахнулись.
На прощание я пожелал старику здоровья и поменьше забивать свою голову всякими суевериями. Однако, выйдя из кабины, он обернулся и неожиданно сообщил:
— А за часами мог бы и не возвращаться — всё ж плохая примета. Но коли уж решился, то хотя бы на другую руку надень. Может, что и исправишь, — двери лифта закрылись, и я поехал дальше, пребывая в полном недоумении: «Откуда он узнал? Как это возможно?».
Быстро войдя в квартиру, я взял забытые в прихожей часы, по привычке надел их на левую руку и поспешил на работу.
Ожидание утренней электрички не напрягало. Но каждодневный путь до работы так и не вошёл в привычку, а скорее наоборот (кто жил в Подмосковье, работая в Москве, поймёт меня).
Вообще, я ещё молод, немногим больше тридцати, но усвоенный с детства принцип «уныние — грех» всё чаще давал сбой: несколько браков за спиной, ещё недавно забавлявших меня, как отважного путешественника по волнам жизни, теперь кажутся не такими уж и забавными событиями… Возраст, такой ещё прекрасный и по-прежнему многообещающий, с лёгкой руки некоторых окружающих меня людей, стал вдруг «почти сорок», неся в этом смысле какой-то эпилог всей жизни! Да и чего душой кривить: далеко не всё задуманно-намечтанное удалось сделать… если вообще хоть что-то получилось…
Телефон издал короткий сигнал. Я отвлёкся от своих дум и поднёс трубку к глазам. Родное лицо на дисплее, а под ним сообщение: «Для оформления развода через Госуслуги пришли мне свой номер СНИЛС». Где-то в груди, ближе к левому плечу, кольнуло, и ледяная волна пронеслась по всему телу, застыв на похолодевших ладонях… Пришлось несколько раз глубоко вдохнуть. Всё-таки в удивительное время мы живём! Для окончательного уничтожения того, что было создано на чистом божественном чувстве, на котором основана сама Вселенная, теперь достаточно просто отправить какие-то цифры по телефону… Всё ускоряется, всё, только не я.
А ведь моя подающая на развод жена — чудесная девушка, достойная лучшего из мужчин! И теперь очевидно, что это не я…
Я только добрался до станции, прошел меньше половины своего ежедневного утреннего пути, но теперь кажется, не меньше половины жизни. Я машинально взглянул на часы — 8:08. «Ещё этого не хватало. Я знаю точно, уже не меньше девяти утра. Моя электричка отправляется в 9:10. Надеюсь, это просто батарейка села и ремонт не потребуется. Села батарейка — какое горькое совпадение».
Стоя на бесснежном перроне, я подумал, что давно не видел солнца, и даже празднование Нового года не добавило красок в серые подмосковные пейзажи. Странная выдалась зима: то ли поздняя осень, то ли ранняя весна…
Добравшись до Москвы, я вновь посмотрел на часы — 8:08: «Чёрте что. Ещё дед этот. Что он там говорил про другую руку? Б-р-р, бред какой-то».
Пересев в метро, я стал невольным участником регулярной утренней давки. Но сейчас даже это обстоятельство не способно было разбудить меня. То ли у меня уже иммунитет к этой суете, то ли напрочь пропало желание сопротивляться. Однако при очередном наплыве человеческого планктона на станции Таганской в вагоне стало максимально тесно, и мне пришлось напрячься, чтобы окончательно не раздавили. И в этот момент что-то снова укололо меня в левое плечо. Я попытался вздохнуть, но боль от «укола» не давала мне этого сделать. В груди наступило онемение. Кажется, я испугался и уже начал просить о помощи, но внезапное сильное головокружение окончательно меня остановило…
«Боже мой, какая пошлость — потерять сознание в вагоне метро! Я столько раз видел этих несчастных, бледнеющих и падающих на пол у всех на глазах. Неужели и со мной это произошло?».
И с этой мыслью молодой мужчина потерял всякую связь с метро, с пассажирами вокруг, со всей Таганско-Краснопресненской линией и вообще с многомиллионным мегаполисом, который он, уверенный в своём высшем предназначении, приехал покорять из далёкого северного города всего несколько лет назад…
И тут, мой читатель, сознание нашего героя, поднимаясь всё выше и выше, покинуло пределы удивительной третьей планеты с её историей, с её грандиозными событиями, с её цивилизациями и навсегда исчезнувшими древними городами, оставившими свой след лишь в старинных писаниях…
Глава 2. Андрей и Елена
Но всё ли истина в старинных писаниях?
Несуществующий ныне город исчезнувшей с лица Земли империи Византии, наследницы ещё более великой Римской империи, ровно тысячу лет назад могущественно возвышался над большой водой своими вечнозелёными кипарисами и многочисленными холмами, уходящими вглубь двух материков, на которых царственно восседал он — могучий Константинополь.
С южной стороны омываемый Мраморным морем город имел превосходное географическое положение для своего процветания. Но главным подарком судьбы был для него пролив Босфор Фракийский, разделяющий столицу Империи на две части и соединяющий Мраморное море с могучим Эвксинским понтом. Город всегда был полон торговцами со всех концов света, которые отважно, а зачастую смертельно опасно, сновали на своих судах по славному Босфору, испещрённому бухтами и гаванями. И немудрено, что в таком богатом месте проживали преимущественно люди грамотные, люди, имеющие и умеющие иметь деньги. И вот здесь, при самом патриархе в великом храме Святой Премудрости Айя-София, что, несомненно, является шедевром византийской архитектуры, смело и исправно нёс свою службу богослов Андрей, человек очень чуткий и не по годам мудрый в своём деле.
Как главный оплот христианской веры (разумеется, после Иерусалима) и как город, соединяющий континенты, Константинополь был насыщен паломниками и людьми, ищущими Слово Божие. И в таких обстоятельствах богослов Андрей, будучи ещё и прекрасным оратором, имел большую популярность среди постоянно прибывающих сюда последователей Христа. Однако славился он не только знаниями священных писаний, но и своим толкованием и взглядами на написанное много веков назад. К слову, Андрей был высок, статен, черноволос и порой девушки, приходившие на службу, отдавали ему внимания больше, нежели святому писанию, которое они приходили слушать. Он это понимал и в глубине души, конечно же, был горд за себя. Но настоящей радостью его жизни, её смыслом, вне всяких сомнений, была молодая жена Елена…
