– И-и-и… не беспокойтесь, ни-ни. Как стёклышки, оба.

– Как оба? А третий?

– Прапорщик? Так не в счёт же. Не офицер. Он был так же прост и так же добр, как и велик. Набрался Костенька, как зюзя. Но ведёт исключительно мирный образ жизни. Капитаны, как всегда, на высоте. Пивком балуются, крепкое не трогали ещё. Сказали, только с разрешения доктора.

– Проняло, значит? Ну что ж, пора и оскоромиться. Веди меня, друже, в пещеры свои.

– Я про что и толкую, Геннадий Петрович! Хи-хи. Пещеры полны добра. Всё для Вас.

– Полный вперёд!

Спотыкаясь на лестницах, доктор и некогда спасённый им буфетчик устремились туда, где был накрыт стол, где царил ресторанный блеск, звучала стереомузыка, витали смешанные запахи съестного, пива и алкоголя. Будучи высоко роста и не обладая повадками морского волка, доктор при переходе из одного корабельного отсека в другой угодил теменем в перегородку, отчего сыпануло искрами из глаз, а на голове прочно угнездилась огромная шишка. Больно было до слёз. Маленькому буфетчику даже наклоняться не пришлось, проскочил как мышка.

– Что-то мне сегодня не везёт. Травматический период.

– Вы, Геннадий Петрович, давно в церкви были? – обернувшись, неожиданно спросил буфетчик.

– Да я и не помню, – смущённо отметил доктор. – Я, кажется, не крещёный даже. В нашей стране Бога-то нет.

– Вы, доктор, знаете, больше никогда таких слов не произносите. Я Вас лично об этом прошу. Хороший Вы человек. И не обязательно про то рассказывать кому-либо. Так, тайно сходите. И покреститесь, никогда не поздно.

– Э-э-э, брат. Сам-то веришь?

– Кто меня от смерти спас, когда мы на мель сели? Кто послал мне Вас в нужный момент? Кто вложил в Ваши руки уверенность, когда моё брюхо вспарывали, дабы от смерти увести? Мне профессор всё рассказал. Подвиг Вы совершили, вот что! И я по гроб жизни за Вас молиться буду Господу нашему. Ибо это Он свёл нас воедино в трудную минуту. Не раз во здравие ставил Вам в храме свечи, и думаю, молитвы мои помогают Вам.

– Да я и сам об этом частенько задумываюсь, если честно. Давно понял, что сила, которая ведёт по жизни каждого, это не просто набор хромосом, генов и ДНК. Это нечто высшее, уразумению не поддающееся с позиций физики, химии или биологии. И знаешь, мне иногда кажется, что пациенты, мною спасённые, это и не моя заслуга вовсе. Некто руками моими водит, причём водит так, как надо. Я бы сам не смог, честно.

– Всё Бог. Приметил он Ваш дар целительский. А за то, что Вы всё делаете от души, без тщеславия, гордыни, воздастся Вам сторицей. Хорошие сейчас Вы слова сказали, Геннадий Петрович.

– Милейший мой больной, Вы случаем дела не батюшка? Семинарию духовную не заканчивали?

– Мне, доктор, грехи поперёк совести стоят. Я в священники не гожусь.

Они, наконец, приблизились к заветному общепитовскому гнёздышку. Буфетчик кинулся дверь отворять, но Геннадий придержал рукой.

– Погоди-ка. Тс-с-с. Поют, слышишь?

Из буфета доносился приятный баритон. Прислушавшись, доктор узнал Костю. Ты гляди, ещё и петь мастер. И, рассмеявшись, добавил вслух:

– Прямо-таки царская гвардия. Белая кость на Белом море.

Куприянчук и Бирюков действительно сидели, на первый взгляд, абсолютно трезвыми. Прапорщик Володин Костя, раскрасневшийся, вдохновляемый и поощряемый их серьёзными, почти со слезой взглядами, выводил любимую компанией песенку.

И через паузу все трое ударили припевом, да так браво, высокопарно, что Геннадий не удержал чувств и, не успев толком войти, во всю мощь голосовых связок подхватил, будто гимн запел, встав по привычке смирно.

Моргнул правым глазом – у тебя на руках «шесть-шесть». Левым – «пусто-пусто». Партнёр, заметив сигнал, подводит нужный расклад тебе под кость. Если сошлось и ты заканчиваешь партию либо «шестёркой», либо «пустушкой», то громко, с азартом, кричишь: «Товарищи офицеры!», и – по столешнице, что есть мочи. Противник раздавлен, деморализован. Это, знаете ли, мастерство! Почёт и уважение доблестному воинству. Авторитет, моментально раздутый до невероятных размеров. Почти счастье…

Но уж если закончить сразу обеими… даже не выразить. Везение, что выпадает не каждому и не в каждый, естественно, день, порой даже месяц, кому-то вообще ни разу в жизни. Отдуплиться одновременно «горбатым» и «лысым» – событие галактического масштаба! Кому выпало такое, очумело таращится на ладонь, тускло поблёскивающие две заветные костяшки, замирает языческим идолом и только через внушительную паузу, переведя дух, вдруг начинает ощущать запредельность нахлынувших чувств. Он ещё не в силах их до конца осознать. Какая-то тупость наваливается и прессует несколько секунд, низводя мироощущение к скотскому восторгу, отчего меркнут небеса, окружающее пространство искривляется, ты видишь неизведанные миры, мерцающие светящими точками во вселенной, которая неожиданно стала доступной к пониманию некими заложенными внутри тебя психологизмами. Что сродни шоку. Или умиранию. Когда открываются врата всякого параллельного.

И вот в состоянии изменённого сознания, с двумя уникальными знаками судьбы в ладони, выпрямляешь спину, сдвигаешь к переносице брови, напрягаешь – зачем-то – ягодицы, делаешь замах. На высоте взлёта могучей своей конечности задерживаешь дыхание, прикрываешь, но не полностью, веки, и – шарах по столу! И не свойственным тебе ором кидаешь в пространство: «Товарищи генера-а-а-лы!»

Из соседних купе сбегаются поглазеть. Играющий в паре с тобой глуповато хихикает, скороговоркой пересказывает наиболее запомнившиеся ходы, недвусмысленно намекая, что именно им они были гениально распределены на удачу и прозорливо подстроены к блестящему завершению баталии. Он – такой же герой, вне сомнений. Просто судьба улыбнулась на этот раз партнёру. Но если бы предоставила возможность финального аккорда ему, не посрамил бы. Во всяком случае, не менее эффективно повесил «генеральские звания» друзьям-товарищам-соперникам.

Но как оба искренны! Для этого стоило жить. Терпеть унижения и оскорбления от зарвавшегося начальства, бессонные ночи, месяцы без выходных, смертельную опасность на старте и невыносимую казарменную тоску. С извечной необходимостью кланяться перед всякой тыловой сволочью. Жить порой не хочется в склочных мытарствах. Конспекты классиков марксизма-ленинизма, издёвки замполита, естественное, от природы, хамство прапорщиков и ненависть рядовых солдат. Всё померкло. Нет ничего. Только: «Товарищи генералы!» Момент великой истины счастья. Глубокое учащение пульса. Дыхание свободы. Взгляд Победителя. Легенды Космических Войск.

Мотовоз, как удав, извивается, даёт протяжный гудок. Значит, через пять минут конечная станция. Народ забеспокоился. Натягивая шапки, шинели, офицеры рванулись к тамбурам. Кровь из носа, надо суметь протиснуться в автобус. Иначе можно не поспеть на развод. Но почему-то те, кому на разводе не стоять, прутся, сломя голову, отталкивают конкурентов локтями. Умереть, но занять места, опередить офицерьё. Промышленники всякие, гражданские. Лейтенантик скромно стоит в стороне и с обречённостью подопытного кролика наблюдает штатскую наглость. Поимеют же потом за опоздание. А как быть? Не полезешь ведь с кулаками. Пешком до части около трёх километров. Полчаса лосиного ходу. Если пробежаться, то за пятнадцать минуть можно. Автобусы, пыхтя сизым дымком, проковыляли мимо. Гражданская шелупонь, естественно, уехала. Им нужнее. Усядутся гонять чаи и трепать языком. До вечера.