Мой взгляд падает на Сэйнта, сидящего на нижней ступеньке лестницы, нахмурив брови.

— Что? — огрызается он.

— Здесь пыльно.

Он пожимает плечами.

— Ну и что?

— У тебя круглосуточная уборка и персонал, — говорю я, как будто этого должно быть достаточно для объяснения.

Его глаза вспыхивают раздражением, когда он вскакивает на ноги.

— Это были сотрудники моих родителей. Теперь дом мой, и мне не нужно, чтобы они говорили дерьмо за моей спиной и осуждали меня. — Он делает шаг ближе ко мне. — Точно так же, как тебе не нужен твой телефон, пока ты здесь.

Прежде чем я успеваю остановить его, он засовывает руку в мой задний карман и выуживает мой сотовый.

— Что ты делаешь? — рявкаю я, бросаясь за телефоном, но он держит его над головой вне моей досягаемости.

Я имею в виду, что он все равно мертв, но я все еще чувствую себя голой и уязвимой без него, особенно здесь, в Адском Доме.

— Мне не нужно, чтобы ты отвлекалась, пока мы здесь, — говорит он, беря меня за подбородок пальцами и наклоняя мое лицо к своему. — Ты собираешься сказать мне, кто убил Джона Эрика.

С трудом сглотнув, я зажмуриваюсь, мысленно считая до десяти. Когда я открываю глаза, его пристального взгляда почти достаточно, чтобы ослепить меня.

— Почему ты думаешь, что я когда-нибудь скажу тебе это? — требую я, но мой голос срывается.

Его ноздри раздуваются.

— Ты либо расскажешь мне добровольно, либо я выебу из тебя правду.

Блядь. Это еще более возмутительно, чем его требование, чтобы я донесла на страшного Призрака. Я ошеломленно смотрю на него.

— Ты не серьезно, — наконец говорю я. — Пытка сексом, Сэйнт? Правда?

Мой пульс учащается от блеска в его ледяных глазах. — Тебе вообще нужно спрашивать меня об этом?

Я вскрикиваю, когда он наклоняется и обхватывает одной рукой мои ноги, перекидывая меня через плечо, как будто я ничего не вешу. Беспомощно повиснув, я бью его кулаками по спине, когда он поворачивается к лестнице, чтобы подняться на второй этаж.

— Отпусти меня! — кричу я, дрыгая ногами.

Его рука тяжело опускается на мою задницу.

— Скажи мне правду.

Я сжимаю губы и отказываюсь.

Он смеется.

— Хорошо, Эллис. Мой член все равно твердый.

Пробираясь в свою спальню, он опускает меня на

пол, так что я стою перед ним. Я открываю рот, готовая оторвать ему голову, но его губы обрушиваются на мои и заставляют меня замолчать.

Его поцелуй яростный и властный, и мое тело мгновенно тает для него, когда я издаю тихий стон. Его руки сжимают мою задницу, когда он прижимается ко мне своей растущей эрекцией. Он подавляет меня, затуманивает мой разум, так что я не могу вспомнить, почему это плохая идея. Прежде чем я осознаю это, он подталкивает меня к кровати. Мои колени упираются в матрас, и он слегка толкает меня, так что я падаю. Затем он снимает мою одежду и перекидывает ее через плечо, прежде чем сдернуть свою собственную футболку с головы.

Это немного грустно, что у худших мальчиков, самая эпически красивая внешность.

— Сэйнт, — выдыхаю я, когда он раздвигает мои колени. — Ты действительно думаешь, что это подействует на меня?

Он скользит рукой между моих ног, ухмыляясь, когда отвечает: — Может быть, и нет, но я хочу войти. И я не остановлюсь, пока ты не скажешь мне то, что я хочу знать, независимо от того, насколько ты устанешь или разозлишься.

Это угроза, но я чувствую, как меня охватывает извращенный трепет.

— Ты остановишься, если я скажу тебе, — бормочу я, когда он гладит меня с умопомрачительным мастерством.

— Тогда скажи это, маленькая мазохистка. Четыре буквы. Это чертовски просто.

— Я ненавижу тебя, — стискиваю я зубы, и он отвечает самодовольным взглядом. — Ты тоже долго не протянешь.

Он смеется мне прямо в лицо, а затем целует меня в кончик носа.

— Несколько минут восстановления-это все, что мне понадобится. А ты? Ты сломаешься, маленькая мазохистка. В конце концов.

Я хочу сказать ему, что он не прав, но я уже извиваюсь под ним, а он пока использовал только свои пальцы.

У меня могут быть неприятности.

Внезапно он убирает руку у меня между ног и хватает меня за лодыжки, разворачивая меня, как тряпичную куклу, так что моя голова свешивается с края кровати, мои длинные темные волосы разметались по полу его спальни.

Я не понимаю, что он делает, пока он не расстегивает джинсы и не вытаскивает свой член перед моим лицом.

— Но сначала о главном, — говорит он, и в его глубоком голосе внезапно появляется резкость. — Ты собираешься загладить свою вину передо мной за то дерьмо, которое ты устроила с Лиамом сегодня вечером.

— Я не понимаю, — бормочу я, хотя на 99,9 процента уверена, что точно знаю, чего он хочет.

Конечно же, он сжимает свой член в кулак и трется головкой о мои губы.

— Открой.

Я подчиняюсь. Я ничего не могу с собой поделать. Когда он становится таким, я становлюсь замазкой в его руках.

Когда мой рот открыт, он толкает свою длину внутрь. Он входит глубоко, к моему горлу.

— Ты когда-нибудь глубоко дышала? — спрашивает он слегка напряженным голосом.

Я слегка качаю головой, борясь с тем, чтобы не подавиться им.

— Расслабься. — Он кладет одну руку мне на горло, нежно массируя его. — Не сопротивляйся этому, и тебе будет легче.

Я стараюсь делать так, как он говорит, и должна признать, что его нежные ласки и успокаивающий тон действительно помогают. Я дышу через нос, и мне кажется, что мое горло постепенно расслабляется, поэтому он вдавливается все глубже и глубже.

— Хорошая девочка, — стонет он.

Хотела бы я видеть его лицо, но с такого ракурса это невозможно. Его бедра напряглись вокруг меня, и я могу сказать, что ему это нравится. Он слегка отстраняется и снова погружается, повторяя этот процесс еще несколько раз, удлиняя свои движения с каждым проходом, пока не вонзается в мой открытый рот. Это странно волнующе, и я немного удивлена, что не испытываю к этому действию отвращения.

Он начинает набирать скорость, сначала я немного давлюсь, но потом заставляю себя расслабиться. Я испуганно вскрикиваю, когда он наклоняется и начинает ласкать мой клитор, и я почти забываю, что не надо кусать его член.

Вскоре он нашел устойчивый темп. Он не такой грубый или быстрый, как в другие разы, когда я на него набрасывалась, но я могу точно сказать, что он сдерживает себя.

Мое сердце немного трепещет. Это должно было быть моим наказанием, но он был так внимателен, чтобы не причинить мне боль.

Когда я начинаю извиваться, он отстраняется, тяжело дыша.

— На четвереньки.

Я слегка кашляю, сворачиваюсь калачиком и безмолвно двигаюсь, чтобы повиноваться. Как только я устраиваюсь, я слышу шорох одежды, когда он полностью снимает джинсы, а затем кровать опускается, когда он забирается ко мне сзади.

Он обхватывает кулаком мои волосы, и я знаю, что теперь он перестал быть нежным, врезаясь в меня без предупреждения, и я кричу, когда ошеломляющее удовольствие взрывается во мне.

Звук его тела, бьющегося о мое, эхом разносится по комнате, единственный другой звук, кроме нашего ворчания и стонов.

Меня бы сбило с ног от рук до локтей, если бы он не держал меня за волосы, удерживая мою голову высоко поднятой.

Мой оргазм быстро нарастает, и Сэйнт заставляет меня броситься через край. Я вскрикиваю, когда он толкается в меня снова и снова, заставляя мое освобождение затягиваться, пока оно не становится почти болезненным. Он отпускает мои волосы, и я падаю вперед, но он крепко сжимает мои бедра и продолжает.

— Скажи мне правду, Мэллори, — шепчет он мне в затылок.

Я зарываюсь лицом в его покрывало, вдыхая его запах, и издаю отчаянный всхлип.

— Все еще не хочешь сказать?

Он резко вырывается из меня, шлепает меня по заднице, а затем переворачивает на спину. Пристроившись членом к моему входу, он снова проскальзывает внутрь.