— Иначе почему ты так настаиваешь, чтобы я сказала что-то подобное вслух?

— Почему ты должна быть такой чертовски трудной? — Он проводит пальцами по своим золотистым волосам. — Ты изводишь меня, чтобы я сказал тебе где Лиам и обвиняешь меня в том, что я причинил ему боль, но когда я хочу получить от тебя ответы на все свои вопросы, ты закрываешься.

— Это не одно и то же! — кричу я. — Лиам-мой друг, а ты…

Черт, я ненавижу его. Ненавижу его за то, что он здесь и лишает меня способности ясно мыслить. Ненавижу его за все, что он когда-либо заставлял меня чувствовать и хорошее, и плохое.

— Я что, Мэллори? — требует он. — Я причиняю боль людям? Манипулирую ими? Да, я, блядь, знаю, но, по крайней мере, я откровенен в том, какой я придурок. Ты ведешь себя так невинно, но у тебя есть более темные секреты, чем у кого-либо другого в этой школе. Я вижу, как они горят в твоих глазах.

Я также ненавижу то, что он может так легко читать меня. Как бы я ни старалась, я, кажется, ничего не могу от него скрыть.

Почему я не могу довериться Лони, но этот сукин сын узнает обо мне все ужасное, что только можно знать?

Я устала бороться с ним. Устала держать себя в руках все это чертово время. Если в этой комнате есть устройство, к черту его. Мне нужно заткнуть Сэйнта.

— Отлично! — кричу я, вскидывая руки в воздух. — Я знаю, кто его убил. Теперь доволен? Это то, что ты хотел услышать?

— Нет, ни капельки. — Он подходит ближе, хватая меня за руку. Он поворачивает меня и подталкивает к шкафу. — Одевайся. Я собираюсь отвести тебя к твоему драгоценному гребаному Лиаму.

Я немного ошеломлена. Наверное, я ожидала… большего. Больше вымогательства информации. Я, по крайней мере, ожидала, что он потребует сообщить, кто убийца, но, похоже, он действительно просто хотел, чтобы я призналась, что знаю, кто это.

Я, пошатываясь, вхожу в свой шкаф и вслепую выбираю одежду, чтобы переодеться. Оставаясь скрытой, я начинаю раздеваться, но слышу, как его шаги приближаются к шкафу, и, обернувшись, обнаруживаю, что он прислонился к дверному проему, наблюдая за мной.

— Немного уединения, пожалуйста? — говорю я, свирепо глядя на него.

Он приподнимает одно плечо, но не делает движения, чтобы уйти.

— Нет ничего такого, чего бы я раньше не видел. Ты, кажется, забыла, что каталась на моем лице только в прошлые выходные, после того как превратила меня в прославленного сборщика отходов.

Я закипаю, но это не стоит того, чтобы сражаться. Повернувшись к нему спиной, я сбрасываю штаны и снимаю рубашку через голову. Мою кожу покалывает от осознания, что он там, наблюдает за каждым моим движением.

Когда я оборачиваюсь, одетая в шорты и свитер с длинными рукавами, его глаза горят, а челюсти сжаты. Я не могу не позволить своим глазам опуститься к его джинсам спереди, и в его джинсах есть определенная выпуклость, от которой у меня слюнки текут. Черт, мы должны убраться отсюда, пока я не набросилась на него и не возненавидела себя за это после.

— Давай уже пойдем, — ворчу я, протискиваясь мимо него, чтобы выбраться из шкафа.

Он следует за мной, не говоря ни слова. Мы выходим из моей комнаты, и я обязательно запираю дверь, прежде чем мы идем по коридору и выходим из здания. Он ведет меня к черному "Рейнджроверу", на котором ездил в первом семестре, и мы не произносим ни слова, когда садимся, и он заводит двигатель.

Наше каменно-холодное молчание продолжается, пока он выезжает со стоянки и уезжает из кампуса.

Как только мы выезжаем на автостраду, я наконец спрашиваю: — Куда мы едем?

— Я же тебе говорил. Я отвезу тебя к Лиаму. — Его тон резок и холоден.

— Хорошо, но куда? — Меня должно ужасать, что он не говорит прямо о нашем пункте назначения. В конце концов, он только что сказал, что способен причинить мне боль в моей комнате. И все же, как идиотка, я не чувствую с ним ни капли страха.

Что, черт возьми, со мной не так?

— В его дом, — говорит он скучающим тоном.

— Ты мог бы просто сказать это с самого начала, — бормочу я.

— Да, ну, ты вела себя как стерва. На самом деле мне не хотелось делиться.

— Ты такой ребенок.

Я складываю руки на груди и отворачиваюсь от него, чтобы посмотреть в окно. Уже давно стемнело, так что я ничего толком не вижу, но даже черная пустота лучше, чем общение с Сэйнтом, когда он злится.

Внезапно его рука опускается мне на бедро. Я тихонько вскрикиваю и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него широко раскрытыми глазами.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, мой голос немного прерывается. Он не отвечает и не смотрит на меня, но его

пальцы скользят вверх к дырке для ног в моих шортах.

— Сэйнт, я…

Он просовывает руку мне под одежду и скользит вниз по моим трусикам спереди. Я задыхаюсь и сжимаю бедра вместе.

— Раздвинь их, — приказывает он.

Мой разум хочет крикнуть ему, чтобы он отстал от меня, но мое тело гибкое и послушное, а мои колени разваливаются.

— А теперь расстегни свои шорты и спусти их вниз. Трусики тоже.

Мое дыхание становится тяжелым, когда я колеблюсь.

— Но … другие машины…

— Никто не увидит, — заявляет он ровным тоном. Наконец он смотрит на меня, выжидающе приподняв бровь. — Шорты.

Мои пальцы двигаются к пуговице и молнии, как будто у них есть собственные мысли. Я дрожу от возбуждения, когда поднимаю задницу и стягиваю шорты и нижнее белье с бедер. Как только мой низ обнажается, он скользит пальцами между моими губами.

Я испуганно вскрикиваю от прикосновения, но это не отвлекает его, когда он начинает гладить меня. Это безумие. Я не должна была позволять ему это делать, не должна была наслаждаться этим, но когда его большой палец трет мой клитор и он скользит палец внутри меня, мой разум пустеет.

Он размеренными движениями входит и выходит из меня, его глаза не отрываются от дороги, и вскоре я корчусь на своем сиденье, отчаянно нуждаясь в освобождении.

— Я хочу, чтобы ты кричала, когда кончишь, — говорит он. — Здесь тебя никто не услышит. Не сдерживайся, как ты это делаешь в общежитиях.

Он ускоряет ритм своей руки, и прежде чем я полностью осознаю реакцию своего тела, я перелетаю через край и срываюсь в оргазме. Запрокинув голову, я открываю рот и кричу до тех пор, пока у меня не начинает болеть горло, а Сэйнт все время продолжает двигать рукой, затягивая мое освобождение до почти болезненной степени.

— Мы здесь, — спокойно говорит он, вынимая пальцы из моей киски. Я с ошеломленным благоговением наблюдаю, как он засовывает их в рот и высасывает дочиста. Взглянув на меня, он говорит: — Лучше сейчас подтяни шорты.

Я вырываюсь из своего наполненного похотью тумана и пытаюсь натянуть одежду на место.

— Что, черт возьми, это было? — шепчу я, выглядывая в окно, чтобы убедиться, что меня никто не видит, когда я снова одеваюсь.

Я смотрю на Сэйнта, и он наклоняется ко мне, хватаясь одной рукой за спинку моего сиденья.

— Решил, что я возьму тебя, чтобы ты не соблазнилась низшим членом, как только мы войдем внутрь.

Ярость разгорается в моей крови.

— Ты скользкий засранец.

Он ухмыляется — Я не тот, кто только что пропитал свое место соком киски.

Я задыхаюсь, но он отстраняется от меня и двигается, чтобы открыть свою дверь и выйти. Следуя за Сэйнтом от его машины к входной двери Лиама, я пытаюсь успокоиться настолько, чтобы мои щеки не были такими огненно-красными. Я не хочу, чтобы кто-нибудь догадался, что мы только что сделали, когда войдем в дом. Мы поднимаемся по ступенькам крыльца, и я слышу пульсирующая громкая музыка и бормотание голосов, доносящихся изнутри.

— Лиам устраивает вечеринку? — спрашиваю я.

Сэйнт кивает, открывая дверь.

— Да, так что не стесняйтесь немного расслабиться и действительно повеселиться, хорошо?

Он отступает в сторону, пропуская меня вперед.