И я знала почему. Через несколько месяцев Университет земельных наук проходит аккредитацию. И, учитывая наши достижения в последние два года, рейтинг университета должен был подняться. Теперь же весь наш труд почти со стопроцентной вероятностью пошел коту под хвост.

– Никто не пострадал, – после недолгого молчания ответил ректор.

Никто, кроме меня. Но я ему об этом не сказала. Признаться в том, что ты единственная пострадавшая от глупой шутки, все равно что признать себя неудачницей. Да и к тому же мне все еще было стыдно из-за того, что я потеряла сознание, в то время, когда должна была оберегать студентов. И раз Эллиот вылечил мою рану, о многом можно умолчать.

Только сейчас я оглядываюсь по сторонам и понимаю, что я в своем кабинете. И меня охватывает новая волна стыда. Прямо перед экзаменом я оставила такой бардак на столе, что в нем можно заблудиться. Какой ужас! А про несколько грязных чашек я вообще молчу. Но, к счастью, ректор ничего мне не сказал.

Мистер Мартин уходит и я пытаюсь встать. Знаю, что уже поздно, но мне просто необходимо реабилитироваться хотя бы в своих глазах. Подхожу к столу и ровно складываю бумаги. Их нужно было бы рассортировать, но у меня совсем нет сил. Голова все еще гудит от громкого звука взрыва.

– Вам нужна помощь? – слышу его голос и вздрагиваю. Эллиот еще никогда не бывал в моем кабинете, и я очень смущаюсь, оставшись с ним наедине. Оборачиваюсь и вижу, что он уже идет ко мне.

– Спасибо, не надо, – мои слова прозвучали грубее, чем я бы хотела. Но уже поздно, он берет мои чашки и относит к раковине в углу. Подступает новая волна стыда.

Эллиот открывает воду и моет чашки. Я вновь наблюдаю за его руками и не могу оторвать взгляд. Движения плавные, но уверенные. Как и он сам. Сейчас я мечтаю оказаться на месте этой чашки. Представляю его мягкие прикосновения и внизу живота разливается приятное тепло. Невольно закусываю губу, и тут же смотрю на него. Надеюсь, что он этого не заметил. Покончив с чашками, он выключает воду и вытирает руки бумажным полотенцем. Каждое его движение будоражит мою кровь, и я чувствую себя влюбленной дурой.

Вдруг я осознаю, что наше молчание слишком растянулось. Нужно прервать эту тишину:

– Спасибо за то, что вылечил мою руку.

Он улыбается. Смотрит прямо мне в глаза, но как будто пытается заглянуть в душу.

– И за то, что принес вас сюда.

Его слова заставляют меня чувствовать себя идиоткой. Я так мечтала почувствовать его прикосновения, и когда у меня это наконец получилось, я была в отключке. Хотя, может это и к лучшему. Представляю как сильно бы я смущалась, и как глупо бы себя чувствовала, если бы была в сознании.

– Д-да, и за это тоже, – запинаюсь я, хочется отвести взгляд в пол, но я сдерживаюсь. Если я так сделаю, значит покажу свое смущение. – Но откуда ты знаешь, как исцелять? Если не ошибаюсь, это программа третьего курса.

И тут Эллиот делает то, чего я никогда не видела. Он опускает глаза в пол, будто чувствует себя виноватым, и вскидывает руку к голове, пытаясь взъерошить волосы. И я наконец замечаю едва заметный розовый шрам на внутренней стороне ладони. Меня будто холодной водой окатили.

Я подхожу ближе к Эллиоту, он поднимает глаза на меня:

– Что это? – спрашиваю строго.

– Где? – он делает вид, что не понимает меня.

– У тебя на руке. Покажи.

Он инстинктивно заводит руку за спину. Но меня не остановить. Я вытягиваю свою руку вперед и говорю:

– Живо, – он понимает, что я не отстану, и сдается.

Как только его рука оказывается в моей, по коже пробегают приятные мурашки. Я вижу шрам ровно на том месте, где у меня была рана. Легонько провожу по нему пальцем и слышу его громки вздох. Но сейчас мне очень сильно хочется ударить Эллиота.

Он перенес мою рану на себя. Но это против всех правил. Наша магия – чистая и живая, она не может лечить одно живое существо, но калечить другое. А перенос – магия другого рода. Темная и неживая. Она запрещена в цивилизованном мире и даже в университете изучается только на дополнительных годах обучения. И то теоретически! На практике ее никто не разрешает использовать. О том, что темную магию использовать нельзя, я твердила целых шесть занятий в прошлом году во время курса Магической этики.

– Зачем ты это сделал? – я смотрю в его глаза и пытаюсь понять, о чем он думает.

– Я видел много крови и испугался, нужно было действовать быстро, – он поглаживает мою ладонь, и я готова забыть обо всем. Но я ведь его преподаватель. Пересиливаю себя и выдергиваю руку.

– Где ты вообще этому научился? – задавая вопросы, пытаюсь дать себе немного времени на раздумья. Я должна сообщить о таком грубом нарушении правил, но я совсем не хочу этого делать. Эллиота могут выгнать из университета, и его жизнь будет испорчена. Но если я промолчу, кто знает сколько проблем он принесет всему магическому сообществу в будущем.

– У меня есть знакомый, который достал мне пару книг в прошлом году. Вы так классно об этом рассказывали, что я заинтересовался. Честное слово, я не собирался темной магией заниматься, только сегодня в первый раз попробовал, потому что волновался, – он напуган. И я тоже, потому что уже приняла решение.

– Я никому не скажу, – говорю я, и надеюсь, что не пожалею об этом решении. Затем смотрю ему прямо в глаза: – Но ты должен мне пообещать, что никогда больше не будешь изучать темную магию, и тем более использовать.

– Хорошо, – отвечает Эллиот, и я почему-то ему верю.

Мистер Мартин с громким хлопком положил на стол стопку газет. Его вид не предвещал ничего хорошего и я пожалела, что нахожусь сейчас здесь. Совет преподавателей собирался раз в семестр для анализа работы за полугодие, ну или во время непредвиденных ситуаций. Сейчас была как раз такая.

Ректор медленно и угрожающе опустился на стул. Кажется, что все преподаватели в его кабинете на время забыли как дышать, даже я.

– Слава о нашем университете распространилась даже на немагический мир, – его голос, натянутый словно струна, внушал ужас. – О взрывах пишут в каждой газете.

Ректор подтолкнул газеты к нам. Но никто из преподавателей не решился их взять. Я чувствовала страх каждого. Он повис в воздухе и будто сгущал воздух в кабинете.

– Взрывы – это наша вина и ошибка, – мистер Мартин был из тех руководителей, которые берут на себя ответственность за все, даже за то, что от них никак не зависит. Ну серьезно, кто мог подумать о том, что такое вообще может произойти? – И только мы сами можем это исправить и спасти наш университет.

Стоп! Спасти? От чего? Мистер Мартин явно о чем-то умалчивал. Но спросить у него это напрямую я не решилась. Не хватало еще обрушить весь его гнев на себя.

– Через месяц пройдет ярмарка университетов. И на ней мы должны блеснуть. Только это может нам помочь, – ректор откинулся в кресле и сложил руки в замок. Он внимательно осматривал каждого из нас, будто ждал интересного предложения.

Ярмарка университетов – ежегодное событие и к нему готовятся целый год. В это время для будущих студентов устраивают тур по магическим университетам. Они гостят в каждом учебном заведение по несколько дней, смотрят представления, ходят по зданиям, участвуют в мини-лекциях. В общем, окунаются в студенческую жизнь. Под конец тура каждый абитуриент выбирает, в какой университет подать документы. И это здорово повышает рейтинги, особенно, если на одно место в университете претендует несколько человек.

– Мы должны исправить все повреждения и пересмотреть полностью нашу презентацию, – заключил наконец мистер Мартин.

– Но это же невозможно, – подала голос Морган Кинкл, она преподавала в университете растениеведение и была чуть старше меня. Она смотрела на ректора огромными от страха глазами. Сегодня свои каштановые волосы Морган убрала в низкий пучок, открыв длинную шею.

– Возможно, – резко обрубил ее ректор. – К подготовке приступим завтра. А сейчас, я хочу познакомить вас с человеком, который нам в этом поможет.