— Горит он в сердце каждого, — снова прошептала она. — Но чтоб не тлел этот огонь, его нужно постоянно раздувать усилиями... Всё очищается огнём. Ненужное сгорит, а останешься ты... ты настоящая... И только очистившись, ты сможешь послужить Госпоже, и только очистившись, ты сможешь пройти Врата, и сохранить себя в Её Царстве... Всё эти присказки бесполезны, мастер... Мастер... что мне делать сейчас?

***

— Ты стала женщиной, Розари. Знаешь, что это значит?

После того, как она навсегда покинула город, а мастер вернулся, закончив очередные свои дела, они несколько дней не разговаривали. Она не знала, было ли это частью наказания, обидной, каким-то иным проявлением чувств или же мастеру просто было нечего ей сказать. Она выдохнула даже с облегчением, услышав его голос.

— Нет, мастер. Не знаю.

— Это значит, что твоё тело готово. Настало время тебе стать клинком Госпожи. Не просто Избранной, а кайрам.

— Что мне нужно будет сделать? — с готовностью ответила Розари.

— Ничего. Ты должна будешь просто принять живой доспех. Он, точнее она, всё сделает сама. Пойдём со мной.

Розари кивнула спине уже развернувшегося мастера и пошла за ним. Мастер прошёл в поле уже завядших цветов, расположенное на опушке леса, скрывавшего их убежище. По только ему известным ориентирам он выбрал место ближе к дальнему краю, опустился на колени и долгое время копал землю руками.

Спустя около часа он извлёк из получившийся ямы свёрток, скрывавший предмет, напоминающий по форме крест, взял его в руки, и они пошли обратно.

— Я много раз рассказывал тебе о том, кем ты была избрана. Мы, кайрам, носим в себе величайший из даров Госпожи, которым были удостоены смертные. Живые доспехи — плод Её мастерства и необычайного таланта, прекрасное оружие, которым владеют только достойнейшие.

— И как?.. Как им пользоваться? — не выдержала Розари, всё поглядывая на свёрток и описывая нервные круги, вокруг мастера.

— Доспех станет частью тебя. Сольётся с тобой, живой металл и живая плоть. Обычно их помещают в человека через спину, и он крепиться к позвоночнику и костям. Ты понимаешь, что это значит?

— Будет больно? — дрогнувшим голосом спросила Розари.

— Да, — честно ответил мастер, и от его взгляда ей стало не по себе. — Но не бойся. Боль — лишь один из наших спутников, когда ты узнаешь её поближе и привыкнешь, то она станет тебе скорее опорой, чем кошмаром, от которого хочется бежать.

— Я выдержу... тончо выдержу, — попыталась подбодрить себя Розари.

— Конечно, выдержишь. У меня тут нет сомнений. Я узнал тебя достаточно, чтобы точно утверждать что доспех примет тебя и не сожжёт.

— Не сожжёт? — шаг Розари окончательно сбился, она задышала часто и остановилась.

Мастер так же остановился и повернулся к ней.

— Госпожа выбирает Избранных из людей. Не Её вина, что некоторые из них оказываются гнилыми и отвергают Её Свет по каким-то нелепым причинам. Если в человеке оказывается слишком много изъяна — доспех пытается исправить это, выжигает это вручную... пытается выжечь. Либо получается, либо человек не выдерживает... умирает в процессе или сгорает даже заживо. Это благо в любом случае. Ты отправишься к Вратам чистой. Таков Её дар. Стоит тебе принять доспех, и не важно будет примет ли он тебя. Ты будешь прощена в любом случае.

— А если в той, другой, жизни я совершила что-то более ужасное, чем говорят, — Розари опустила глаза. — Что если я чиста... недостаточно.

— Я только сказал тебе.

— Я не боюсь смерти. Я боюсь оказаться... испорченной. Не послужить... Ей.

— Эта мысль только доказывает, что ты не испорчена, Розари.

— Но вас всё равно что-то беспокоит, мастер, — Розари подняла глаза. — Я же чувствую!

— Не беспокоит, — отрезал Лотрак. — Я уже принял решение. Ритуал инициации жесток и лишён чести. Мы связываем наших будущих братьев и сестер крепко, подвешиваем их лицом вниз, так чтобы они видели только земли, по которой ступала нога Госпожи, и чтобы они не могли вырываться. Они могут только кричать. Потому что мы, кайрам, не люди, а Её оружие, и мы должны сразу узнать своё место.

Розари побледнела, закусила губу, и заставила себя приклонить голову — она сделает, что нужно. Мастер вздохнул.

— Жаль, но такие прекрасные клинки больше никогда не будут выкованы. Ладно, это место сойдёт. Встань на колени Розари. Увидь небо, что видели зерафиты и глаза Госпожи. Я не буду связывать тебя, и знаю, что ты вытерпишь боль без крика. Ты пройдёшь ритуал свободной, и может быть то, как я ковал тебя, и то какая ты, сделает тебя самым прекрасным Её клинком.

Розари подчинилась и села на колени. Смотрела в землю, пока он силой не задрал её подбородок вверх. Она стиснула зубы, когда он расстегнул её рубашку и спустил её до пояса, обнажив спину. Он не стал спрашивать готова ли она, она почувствовала как нечто холодное и тяжёлое опёрлось на её кожу. Она пыталась дышать правильно и успокоится, её нервы будто бы оголились и она нижняя челюсть тряслась, и сама она вздрагивала от каждого дуновения ветра или прикосновения травинки.

Ей было страшно, но она этого хотела.

Получить что-то кроме тренировок, боли и травм, нравоучений о долге, и такого вот... воспитателя. Мысли закружились в её голове вихрем, она уже не могла их остановить и сосредоточиться, и нервничала только больше и больше. Холодный металл вдруг перестал чувствоваться, она услышала за спиной нарастающий гул, почва под её коленями завибрировала.

Мастер Лотрак отвернулся, не хотел смотреть.

Она и правда не вскрикнула.

Боль поймала её на выдохе и была такой сильной, что она не смогла вдохнуть до самого конца. Она не знала, сколько длилась пытка, сколько она была объята пламенем,

Она лежала лицом вниз, от её тело подымался пар и запах горелой плоти, её пальцы ещё сжимались в агонии, она хрипела.

— К одиночеству ты привыкнешь, — раздался голос наставника откуда-то сверху. — Сейчас тебя тянет к людям, потому что ты отчаянно хочешь найти себя и место в этой жизни, ты хочешь взять от них недостающее, и это нормальный процесс. Но со временем ты поймёшь, что брать там нечего. Да и ты больше не одна из них.

Ей показалось, что в бесстрастном тоне проступили нотки осуждения и презрения за её побеги в город. Это тут же всколыхнуло внутри поток ярости, который помог куда быстрее снова ощутить тело, отодвинул пелено боли, заставил её задышать чаще, и с трудом и стонами подняться.

— Значит... — тяжёло дыша прохрипела она, — с людьми нам не по пути?

— В целом да, — ответил мастер.

— А кто такой Эвриал? — выплюнула она ему в лицо.

На мгновение его зрачки расширились, и ей даже показалась, что учитель впервые смутился.

— Откуда ты знаешь имя?

— Иногда ты повторяешь его во сне. Мастер. Так кто же это?

— Он не человек. Один из нас, — странным и сухим голосом ответил мастер. — Эвриал был одним из Избранных Госпожи. Я знал его хорошо. Он отдал свою жизнь защищая Госпожу.

— Ты всё таки чувствуешь что-то, старый хрыщ, — лицо Розари резануло ухмылкой. — Я поймала тебя.

Мастер ничего не ответил. Земля вдруг ушла из-под ног Розари, новая волна слабости захватила её тела и она снова упала на колени.

***

— Кто здесь? — позвала Розари.

Порыве ветра стали усилились. Но даже в них она услышала чёткие шаркающие шаги. Неспешные и замирающее, не похожие на шаги охотника, испытывающего нетерпение и гнев. Они то затихали, то снова возникали, описывали странные круги вокруг, возвращались на место, и были похожи на странную игру её разума, чем на нечто реальное.

***

— Кто этот человек? — с напряжением спросила Розари.

Статный высокий и крепкий мужчина с ухоженной седой бородой и волосами, не смотрел на неё, курил трубку, и пытался скрыть своё беспокойство за маской холодности и отчуждённости.

— Его зовут Дукан. Ты пойдёшь с ним, — ответил мастер без интонаций.

— Куда пойду? — с недоверием спросила Розари.