– А я типа должен возбуждаться от этого?

– Ыы-ы!

Потом она вышла за Ашота. Бандита армянского. Переехала к нему в дом. Пропала из тусы.

Созваниваемся:

– Куда пропала?

– Ашот ревнует.

– А ты? Не бунтуешь?

– Песни пою.

– ?…

– (На мотив "Я родился ночью под забором. Урки окрестили меня вором") Я родился круглым идиотом. Мама назвала меня Ашотом. Вай, мама джан!

– Как он тебя терпит?

– А он как ты. Без самомнения. Ржёт. Вообще, чем обидчивее человек, тем тупее.

– Ну я, например, тупой и толстокожий…

– Ты да. Может, мозги у тебя есть, но управляешься-то ты пенисом. Так что их наличие-отсутствие в твоём случае не играет никакой роли.

– Не скучно?

– Не. У нас в подвале должники часто на цепи сидят. Я с ними бухаю. Очень умные люди попадаются.

– Умные люди ашотам не попадаются.

– Хорошо, интересные. Плюс, я наконец-таки диплом Иняза получила. А то всё не до того было.

– Тебе бы в Театральный.

– Пробовала.

– И?

– Меня теперь на порог никакого драмкружка не возьмут. Барто, сука, подсуропила.

– Чем тебе Агния Львовна не угодила-то?

– Прихожу я на творческий конкурс. Комиссия, какие-то актёры, а посеред пахан ихний. В благородных сединах с орлиным носом. Чего я тогда Барто читать вздумала, понятия не имею. Может, пионерской нимфеточностью педофилов театральных растрогать решила. Но ошиблась адресом.

– ?…

– А там большинство в приемной комиссии задосуи. Причём этот козёл седоватый – главный спец по юным сракам. Упорный мужелож. Полк юных дарований натянул, и не останавливался на достигнутом. Краса и гордость театрального гей-движения. А тут я: ножки тоненьки, ручки тоненьки, сама наивность, и, мило дрожа голоском, мэтру с порога, с пионерским задором:

Фотограф – мастер Кузнецов —

Всегда любил снимать мальцов,

Он двух мальчишек рослых

Отлично снял на вёслах.

Повисла зловещая тишина. Комиссия враз шушукаться перестала. А я осмелела: гляжу, слушают, рты открыв, к мэтру обращаясь, продолжаю:

И если в фотоателье

К нему вы подойдете,

Он может снять вас и в седле,

И даже в вертолете.

Но изменились времена.

Приходит девочка одна,

(я сделала книксен)

Народ начинает ржать. Мэтр краснеет. Ноздри его носа раздуваются. От восторга, как я, дурочка, думала.

Ведёт за ручку братца:

– Скажите, есть у вас луна?

На ней хотим сниматься.

Кому-то становится плохо. У мэтра дрожит подбородок. Никем не останавливаемая, глядя в вылупленные глаза задолюба, продолжаю:

Он отвечает: – Извини,

Луны покамест нету…—

Пришли два школьника, они

Желают сесть в ракету.

Смеется мастер Кузнецов:

– Вот обслужи таких мальцов!

Дай им луну средь бела дня,

Сними их на ракете.

Ну и клиенты у меня —

Космические дети!

Дальше помню плохо. Повальная истерика в зале. Этот как заорет:

– Во-онн!

Да как в меня пепельницей запустит! Потом мню какие-то плачущие театралы вытащили в коридор и долго благодарили за доставленное удовольствие. Но о карьере актрисы забыть советовали. Теперь всё гомосячье поппи, то есть лобби против меня навеки.

– Аа-а! Набокова! Я тебя люблю!

Потом шлёпнули Ашота, и Света свинтила на пальму. В Дубай. Там чуть не села. Забила таксиста-пакистанца каблуком Лабутеновым до полусмерти. Тот Свету тактильно похвалить решил. Ну, а там слово за слово и получи, сука. Переживала Светка страшно.

– Блядь! Об его зубы весь каблук ободрала! Урод! Я эти туфли из Парижа везла! Об какого-то сраного пакистанца! Такую вещь! Тьфу!

Эмиры саудовские пака посадили, но и Свету выдворили.

Встретились в Москве. Напились. Света вывалила на меня кучу привычных помоев. Поржали.

– Кстати, ты мне каждый раз обещаешь рассказать про Изабеллу и всё никак. Колись, что это за страшная тайна из тьмы веков?

– Не, тут не в Изабелле дело было. В белом мерине и мужике. Понимаешь, я с детства была уверена, что за мной прискачет принц на белой лошадке. Абсолютно точно это знала. Как Ассоль. Вот не важно, что быть не может, со мной это будет. И как-то лет в 18 сижу на подоконнике, жду принца, 5 утра, самое время для этого, и тут он! Подъезжает 600-й, белый аж сияет. оттуда мужик выходит закачаешься! Точно принц! И верю, что за мной, и не верю! Обмерла вся. А он давай по окнам глазами шарить, точно меня ищет! Ну я поверила. Вскочила, машу ему! Вотона я! Бери-вези меня в свою страну, мой суженый!

А принц глазками пошарил-пошарил, никого не увидел, потом достал гидрант из штанов и как начал орошать окрестности! Такой напор! Чисто конь! Минут 5 ссал, не переставая. Ему б в пожарные. Потом потряс шлангом, сел в мерс и уехал. Оставив за спиной обоссаный двор и обосранные руины моей девичьей мечты. С тех пор я такая.

Потом мы с ней мастырили какие-то фальшивые бумаги, нужные для возвращения на пальму. Которую она крыла почём зря. И вода там тухлая и соседи мудаки, но в Москве оставаться не хотела.

Таки вернулась в постылую чужбину. Жаль. Таких баб везде мало.

С Петей Волынским мы познакомились в клубе. Как-то незаметно он втёк в компанию, всех очаровал и в рекордно короткий срок стал своим. Потом мы долго пытались вспомнить: кто ж его привёл? Так и не вспомнили.

Этот пучеглазый аид филигранно умел втираться в доверие. Как выяснилось позже, это умение у него было профессиональным.

За столом Петр всё больше молчал, но слушателем он был замечательным. О себе говорить не любил, да мы и не спрашивали.

Так, обмолвился, что по образованию врач, работал на скорой в кардиореанимации в прошлом.

О нынешнем роде занятий высказывался крайне туманно.

Месяц он приглядывался к нам, а потом дал шоу. Поводом послужило то, что мы с Бегемотом обчистили его в преферанс. Причём, долго отговаривали.

– Шура! Ну не надо! Мы с ним напару 5 лет префом деньги зарабатывали! Ты расстроишься!

– Щенки! Да я у таких людей учился! Да я забыл то, что вы и не знали об этой игре!

– Хозяин барин. Мы тебя предупредили.

Минус 800 долларов за вечер.

И Петя раскрылся. Рассказал о своей работе аферистом. В Челябинске.

О суровых челябинских нравах я узнал пораньше "Нашей Раши". Дальше от первого лица.

– Я купил себе новый "Форд Скорпио". Первый в Челябинске! Когда местная братва видела меня, человека с лицом потерпевшего за рулем такой лайбы, количество наездов на мою персону увеличилось до 5 в день.

– И как?

– Офигенно. Крышевал меня некто Боря, человек весьма известный в синих кругах.

– Смотряший?

– Ему предлагали. Он отказался. Сказал, – это вы братва? Да я вас передавлю всех, если меня за порядком следить поставите!

У него в общей сложности лет 30 отсидки было. И всё только по "мокрой". По званию – фраер без денег. Но боялись его панически.

Он абсолютно простуженный на голову был. Как-то припёрся на стрелку с быками. Тех рыл 10, все с волынами. А тут Боря.

Росточку метр шестьдесят, вид как у магазинного ханыги. Запах тоже.

Те ржать.

Боря, не говоря худого слова, топор из-под полы достал и полбашки главбыку снёс одним ударом. Тот так и помер, с полуулыбкой на устах. Быки от такой картины сильно впечатлились и побежали врассыпную.