– Бежать!
– Не вариант. Они местные, у них собаки.
– Кошку им бросить.
– Хм. Свежо. Но у нас котов в поклаже не было. Плюс – следы. Кота в кирзачи не обуешь.
– Стрелять?
– Тоже не катит. Их больше.
– А что делать?
– Смотри. Тыловой отряд оставляем заслоном. Им кранты, но погоню они сдержат. А остальные… – он по дуге передвинул несколько конфет назад, – петлёй, с подветренной стороны, сзади-сбоку гасят их разом!
– А вдруг там наши?
– Кто?!
– Ну эти! В джунглях же не разберёшь…
– Запомни, – очень весомо ответил майор, – в джунглях наших нет.
Мы сдружились семьями. Круглов с папаней ходили на охоту. Брали меня. Как-то у костра Круглов обратился к папане.
– Семёныч, отдали бы вы его мне на воспитание. А то вы с ним не сдюжите.
Папа задумался. На полсекунды.
– Бери!
Так я обзавелся "дядькой" старорежимного толка. И попал в казарму. Отжимания, турник, закаливание, дисциплина. Суровый армейский быт. Чуть чего не так – "толкай землю!" Круглов забирал меня с утра и возвращал вечером, в полубреду. Как ни странно, мне это нравилось.
Круглов у всех мальчишек двора (мы жили рядом) пользовался непререкаемым авторитетом. Что он творил на турнике, – это надо было видеть!
На меня падал отсвет Кругловской славы. Проблемы с дворовыми негодяями сошли на нет. Хотя Круглов не заступался никогда.
Его политика – сам, всё сам.
– Почему морда в синяках?
– Повздорили в школе…
– Не мог сдачи дать?
– Это мне давали сдачи…
– Резонно. Но оставлять так нельзя. Обратка должна быть жёстче наезда. Вперёд, мстить. О результатах доложишь.
– Есть! Разрешите бегом!
– Разрешаю. Шутить будешь, когда командир разрешит. Ферштейн?
– Яволь!
До сих пор его заветы помню наизусть. Там была целая жизненная философия. Совершенно несовместимая с "Моральным обликом строителя коммунизма", но и далекая от уголовщины.
Некотороые из его сентенций:
– Благородство ты можешь проявлять только до первой плюхи. После – наиболее рациональным поведением в драке является самое подлое. Очень важен психологический момент. Можешь плакать, унижаться, падай на колени. Обосрись, – тебя не будут воспринимать всерьёз. А с колен в пах бить легче лёгкого. Понял?
– Да.
– Что да? Начинаем тренироваться.
– Обосраться?
– Заплачь от испуга, падай на колени и резко бей двойку.
1.
2.
3.
– Не то. Ты делаешь зверскую морду в момент падения, он может успеть отпрыгнуть. И ты схватишь по чавке с ноги, стоя на коленях.
4.
5.
6.
Или:
– Увидел нож-беги. Никаких стоек, приемов. (он неожиданно почернел лицом). Запомни! Против ножа приёмов нет! До первого кирпича беги. Дальше метание в башку и опять ноги!
– Что хмурый? И краснеет. Влюбился что ли?
– Э-э…
– Цветы в парту ей. и портфель носи.
– Засмеют!
– Тебе какое дело до них?
– Ну как, сработало?
– Нет.
– Бывает. Хороших баб много, всех не переобнимаешь.
– Нет, что делать-то?!
– Страдать!
Круглов был убеждённым антисемитом дарвиновского направления. Он считал, что коли тебя угораздило родиться евреем, то ты просто обязан быть умнее всех.
– Запомни: среднее образование рассчитано на дебилов! И единственная оценка твоя при таком раскладе это пять!
Четыре это значит, что ты хороший дебил. Качественный. Добротный. Понял? А у тебя тут что?! Три?!… Всё. Отлучён. Вали отсюда. Пока не исправишь все, на порог не пущу!
– Все?!
– Пение прощу.
К этому времени угроза остракизма пугала больше всего.
Два года Круглов сидел сиднем дома. Ни в чём не нуждался, но на работу не ходил. Потом я понял, почему. Затем он начал пропадать. Отдал меня на дзю-до. Знакомому тренеру. Тренер при встрече поклонился ему первым. Я такого с Протопоповым не помню никогда впредь, присно и во веки веков.
Сначала майора не было месяц. Вернулся сильно загоревшим подполковником. Потом исчез на три месяца. Лечился от какой-то экзотической лихорадки. Потом ещё раз уехал, ранение. Потом уехал и не вернулся. Пришел я как-то – квартира опечатана.
Скучал я по нему сильно. До сих пор.
Через несколько лет папаня рассказал его историю. У него зарезали сына. За год перед знакомством. В Симферополе. Парень был подготовлен на все 100, умел всё, но против ножа в спину приёмов нет. Жена покончила с собой.
Убийц не нашли.
Точнее, знали кто, но там были дети краевого начальства, и никому не хотелось портить карьеру.
Через 7 месяцев после похорон 4 представителя "золотой молодежи" исчезли в один день. Просто вышли из дому и не вернулись. У Круглова, само собой, было железное алиби. Не те люди его учили, что его мусора поймать могли. Но "где надо" всё поняли правильно. И на два года отстранили от работы. Потом вернули, – спецы такого уровня всегда наперечёт.
Я вот что потом понял. Он же скоморошничал тогда только что их исполнив… вот это выдержка.
先生 に 礼, Круглов. Я тебя помню.
Как Ошпаренный за веру пострадал
К моменту описываемых событий Саша лет пять как нарушал все мыслимые законы мироздания.
Почему ты не в тюрьме?! – кричало всё сущее Саньку.
Все собутыльники на нарах, пол-уголовного Кодекса в анамнезе, конспирации ноль – и на свободе. Уверен, что эскадрилью его ангелов-хранителей затрюмили, а подопечный всё разгуливает.
Причём трезвый Саша был умён, расчётлив, и, несмотря на принадлежность к братве, по возможности сторонился криминала.
Построил заводик по производству сливочного масла "Валео". Хорошее получалось масло, даже великолепное, с учетом того, из чего его делали. Ни один из ингредиентов мычания сроду не слыхал.
Я как-то вопросил, где ж, мол, сливки? Отчего ж не бегут поутру к нему на завод икряные деревенские девки, гремя бидонами? Зачем тебе эта экзотика из отжатых пальм и просроченного военного маргарину?
Саша посмотрел на меня как на идиота. Достал бумажку. И на коленке вывел мне цену пачки масла из молока добытого. М-да.
– А как же?…
– А так же!
– А "сливочное" оно у тебя почему? На этикетке, – тупил я.
– Анекдот слышал?
– Какой?
– Звонок телефона: "– Это булочная? – Нет! Это сливочная! – Сливки делаете? – Говно сливаем!"
– Всё. Вопросов больше не имею.
Компания "Валео", с одной стороны, была польщена популярностью своего продукта в России, с другой – всё же напрягалась на то, что товар не их.
Финны начали бухтеть, подали куда-то кляузу. Саша рассердился. Задействовал какие-то рычаги, и жадную чухну попёрли с рынка. Совсем. Ибо нехуй иноверцам наш народ говном кормить. Сами накормим.
То есть по роду трезвой деятельности Саша закон не напрягал. Ну то есть особо не выделялся на общем фоне.
Но стоило ему залить шары…
И начиналось…
Гул-ляем, бра-та-ва! Чё тута прищурилися все?! Чё притихли, спрашиваю?! Ты, носатый, чё лупишься?! Чё пыришь, говорю, лысый?! Закисли, смотрю! Кадрилю я вам тут сейчас сбацаю, по-городскому, значит, с вывертом! Счас я вам тут спляшу-станцую! Да! Да! Иди сюда, крыса! Тебе говорю, полосатая… Я праздника жажду!
Один раз гранату Ф1 выбросил в окно. Из дома. На парковку. Хорошо, никого не было. Но ебануло знатно. С учётом, что на дворе война в Чечне, приехали все. ФСБ, менты, саперы, собаки, мэрия…
