Когда мы, наконец, взбираемся на самую высокую точку города, то оказываемся в огромном зале с мозаичной крышей, крепящейся на белых колоннах. Стены здесь отсутствуют и крыша весьма символична, поэтому в пространстве, насквозь пронизанном слепящими лучами солнца, с трудом замечаю старейшин. Они сливаются со светом, и толком не разберешь, где кончается свет и начинаются эльфы.

Прищурившись, пытаюсь разглядеть окружающих в то время, как полукровка их обстоятельно приветствует, поэтически перечисляет всевозможные титулы и достоинства присутствующих.

Судя по тому, что я услышала, нас удостоили аудиенции лидеры Даэрониса, выше которых в иерархии эльфов никого нет. Надо бы и мне как-то поздороваться, но у меня пересохло в горле от волнения, и мысли сбились в кучу, поэтому по окончании речи Хродгейра просто вежливо киваю.

Очевидно, решив отреагировать на мой кивок, один из эльфов, самый беловолосый, заявляет приятным голосом:

— Ты привел сюда фэйри без нашего согласия. Что послужило тому причиной?

— Фэйри издавна являются неотъемлемой частью эльфийского процветания, — начинает Хродгейр издалека.

Мне чудится, что его голос помимо типичной хрипотцы приобрел некие вкрадчивые нотки.

— Благодаря фэйри, у нас появились неоспоримые преимущества в отношениях с другими расами. Разве одно это не может послужить достаточным основанием для их внезапного появления в Даэронисе?

— Без согласия совета старейшин — нет.

Хродгейр тем временем продолжает:

— На сей раз жизни фэйри грозила опасность. Я посчитал, что ее приход сюда, пусть даже неожиданный, принесет эльфам лишь благо. Деве же он позволит сохранить жизнь, столь драгоценную для будущего эльфийского процветания.

Теперь слово берет темноволосый старейшина:

— Ты полагаешь, долгое отсутствие фэйри в стенах Даэрониса объясняется досадным для нас стечением обстоятельств?

— Именно.

— Ошибаешься, — темноволосый эльф выдерживает паузу. — Причина их отсутствия иная. Они здесь нежеланные гостьи.

По холодной встрече, я сразу поняла: мне здесь не рады. Но почему никак не могу взять в толк! С каких пор фэйри, способные эльфам помочь с их бесценной магией, стали нежеланными в Даэронисе?

Хотя я в совершенстве владею эльфийским, ощущение такое, будто разговор ведется на незнакомом наречии! Бросаю растерянный взгляд на Хродгейра. Мне требуется срочный перевод встречи на понятный язык.

Сейчас, пока полукровка ведет переговоры, любые пояснения с его стороны исключены, поэтому изо всех сил пытаюсь расшифровать происходящее по мимике. Лицо его, словно высечено из камня, практически невозмутимо. Лишь по крепко сжатому рту и мрачному выражению глаз понимаю, что хорошего для меня в этой беседе ничего нет.

— Какова тому причина? — допытывается мой защитник.

— Фэйри создают больше проблем, чем предлагают решений, — объясняет беловолосый.

После такого ответа в голову закрадывается ужасное подозрение. Неужели эльфы узнали в моем лице беглянку, разыскиваемую королем?! Чувствую, как пальцы начинают мелко дрожать. Приходится сцепить их в замок и крепко сжать. Беловолосый тем временем снисходит до того, чтобы объявить мой окончательный приговор:

— Фэйри должна немедленно покинуть стены нашего города.

Значит, им все-таки стало каким-то чудом известно о свадебных планах на меня короля Ойглинда! Они не желают, должно быть, противиться воле короля.

После столь огорчительных выводов охота отсюда исчезнуть. Начинаю озираться в поиске выхода. Если я им здесь не нужна, то и навязываться не собираюсь!

Но тут в голове всплывает мысль о маме, прикованной к постели, об отчиме, которого обычными, человеческими методами не взять, и я застываю на месте, как вкопанная. Снова надеюсь, что каким-то чудом мне разрешат остаться.

— Это особенная фэйри, — вдруг заявляет Хродгейр, своими словами согревая мне сердце. Он достает из специальной сумы сложенный золотой пояс, тут же брызнувший яркими бликами во все стороны. Затем поднимает реликвию вверх, словно призывая ее в свидетели.

— Фэйри нашла пояс и подчинила его себе.

— Не может быть! — раздаются со всех сторон недоуменные возгласы.

— Никто из ныне живущих не познал силу пояса!

— Пояс не мог подчиниться непробужденной!

Полукровка чеканит отчетливо, каждое его слово разносится во все концы зала:

— С помощью пояса фэйри спасла мне жизнь. Прошу уважаемый совет пересмотреть свое решение и позволить деве остаться в Даэронисе.

Я знал прекрасно, что остроухие — народ непростой, но чтоб настолько перекрутить ситуацию?! Эти умники спустили Ханну на колени и заставили ощутить своей должницей, которую по особой эльфийской милости приютили под своей крышей. Хороши прохвосты!

Когда бедняжку, дрожащую от переживаний, увели в школу магии, почти как преступницу под конвоем, все старейшины, кроме одного, разошлись. Гладитиру я оказал когда-то неоценимую услугу, поэтому сегодня он снизошел до небрежных пояснений надине.

— Ты многого не знаешь, Хродгейр, страж справедливости. Предыдущие фэйри не оправдали наших ожиданий. Капризные, ветреные, своенравные привереды. Мы обучали дев магии, по крупицам пробуждая в них фэйри. В благодарность за обучение те влюблялись в никчемных людишек, жадных до власти, делали их королями, которым мы, эльфы, вынуждены были служить! Любовная глупость фэйри обходилась нам скудоумными правителями. Взамен давала лишь несколько новых заклинаний. Сам видишь. Такую сделку справедливой не назовешь.

От того, как походя он приравнял Ханну к очередной пустышке, у меня челюсти сводит до скрипа в зубах. Охота зарычать на него, высокомерного идиота, схватить за грудки и вытрясти из башки недалекие рассуждения! С трудом сдерживаю гнев.

К счастью, прожитая с эльфами жизнь многому меня научила. Например, что самообладание — главная добродетель, открывающая путь к острым эльфийским ушам. Собрав волю в кулак, почти бесстрастно заявляю:

— И тем не менее, вы когда-то ценили фэйри и были им рады.

— Когда-то… Когда-то наша магия была не столь сильна, как сейчас. В те времена нам требовалась их помощь. Сейчас нет острой необходимости ни в новых заклинаниях, ни в новом короле.

— Не ты ли, Гладитир, способный зреть сквозь призрачную реальность, однажды сказал: «Если собака взбесившись загрызла овец, пристрели ее и возьми новую!» Каждый достоин шанса, даже если его предшественники потерпели поражение.

— Фэйри уже получила свой шанс. Получит ли второй — мне неведомо. Прямо сейчас она проходит испытание в магической школе. В зависимости от результатов, она либо задержится в городе на ночь, чтобы отдохнуть и поведать нам все, что знает о поясе, либо останется здесь надолго, чтобы пробудиться в настоящую фэйри.

— Что означают твои слова? Когда, интересно, у фэйри был первый шанс показать себя, если всего лишь пару часов назад она переступила врата Даэнориса?

— Фэйри много месяцев училась под одной крышей вместе с юной Айрин. Старейшины считали память Айрин по ее возращении из школы целителей и ничего особенного в Ханне не разглядели.

— Очевидно, в тот день что-то попало старейшинам в глаза. Ведь они не смогли разглядеть, что непробужденной Ханне подчинится пояс.

— Вижу, ты не просто так сражаешься за эту фэйри, — Гладитир подходит поближе, своими черными глазами пытается проникнуть мне в душу. Открываться ему сейчас я не намерен, так что он разочарованно смаргивает и отступает.

— За прошедшие годы ты отвоевал себе право считаться нам ровней. Это немалое достижение, учитывая отсутствие магического дара. Однако тебе не стать нашим королем, полукровка. Даже не надейся.

— Мне не корона нужна, — с вызовом бросаю ему в бледное лицо. — Мне нужна Ханна.

— Одно неотделимо от другого. Откажись от нее. Это мой дружеский тебе совет.

— Благодарю. Непременно его обдумаю, — склонив голову, ставлю точку в бессмысленном разговоре и, пока не наговорил лишнего, спешно отправляюсь домой.