Поэтому я просто попытался пробить прямым в гадкую рожу Глубины. Но из-за поврежденного позвоночника и сломанной ноги я едва стоял, мой удар вышел медленным и смазанным, Глубина ушел от него, просто чуть наклонив в сторону голову.

— Мда, — констатировал князь, — Это конец, Нагибин.

Я кастанул Жаросветовское заклинание, которое ощущал внутри себя, как нечто постороннее, как какую-то чуждую опухоль или проглоченную пуговицу.

Но, судя по всему, это заклинание относилось ко мне не лучше, чем я к нему, и хозяином меня не признавало. Вокруг моей руки метнулся вялый желтых сполох, потом кисть свело судорогой, один из ногтей на моей руке треснул и начал кровоточить. И всё.

— Да, всё, Нагибин, — согласился с моими мыслями Глубина.

Он провел подсечку и уронил меня на траву, потом припечатал сапогом в лицо. Мне в глаза брызнула моя собственная кровь, пробитая уже в двух местах голова стала совсем ватной, спина болела нестерпимо.

— Хм, как предпочитаете умереть? — поинтересовался Глубина, — Могу сломать шею, могу пробить голову, чтобы мозг вытек. Ну и по классике — могу вырвать сердце или желудок. Вы, помнится, именно так расправились с несчастным Громовищиным…

Но к нам уже бежали мои друзья — впереди мчались Таня и Шаманов, оба объятые аурами.

С вершины Парнаса тем временем спрыгнул на собственной ауре Старший Головин и заорал:

— Стойте! Нет! В дуэль нельзя вмешиваться! Магия нас всех убьет!

— Да срал я на магию! — проорал Шаманов, — Я не буду стоять и смотреть, как убивают барона…

— Акалу, стой, — прохрипел я, — Головин прав. Не вмешивайся…

— Ох, как благородно, — цокнул языком Глубина, — Пожалуй, после такого я вам просто оторву голову, Нагибин. Как её оторвала Екатерина Вторая Петру Третьему. Благородному аристо — благородная смерть. Согласны?

Я, все еще валяясь на земле, кое-как кастанул на сапог Глубины свое последнее заклинание — чтение мыслей, впитанное от Головиной. Я ни на что особо не надеялся, просто хотел помереть с пустыми слотами заклятий, чтобы спокойно отправиться на тот свет, зная, что я исчерпал все возможности спастись.

В воздухе метнулась синяя вспышка, на мгновение время вдруг как будто остановилось… Очень небольшая часть мыслей Глубины действительно перетекла в мою голову. Я ожидаемо осознал, что думает Глубина сейчас совсем не о том, как именно меня убить, собственно, на это ему было плевать. Нет, Глубина не думал о моем убийстве, он просто уже считал меня мертвым. А думал он об ужине, о завтрашнем занятии по Пересвету, который он ведет в Лицее, а еще…

Я вдруг понял, что Глубина краешком своего сознания поддерживает постоянную концентрацию на своей собственной тушке. Только не на чакре или органе, а на области между сердцем и древостоком. Там у князя что-то есть, что-то важное… Что-то чужое, не его, нечто, на чем нужно концентрироваться, чтобы оно работало.

Князь думал не о самом древостоке, запретной чакре, а о чем-то расположенном чуть выше него…

— Князь, вы сражались бесчестно! — неожиданно прокричала моя жена, тоже слетевшая с вершины горы на своей золотой ауре, — У вас ранг ниже Громовищина, а двигаетесь вы быстрее него раз в десять! Это невозможно!

— Я просто знаю, как обращаться с магией, Ваше Высочество, — Глубина отвесил принцессе поклон, а потом обратился к Старшему Головину, — Вы зафиксировали нарушения, Аксентий Венедиктович? Может вы видели, как я кидал порошки?

— Нет, никаких порошков, — обреченно признал Головин.

Прямо надо мной тем временем в воздухе разверзлось темное облако магии, напоминавшее черное дыру и блиставшее красными прожилками.

— Ага, — улыбнулся Глубина, — Сама магия полагает, что пора кончать. Приготовьтесь к смерти, баронет. Вашему батюшке и Громовищину — мой пламенный привет. Эй, Нагибин, не теряйте сознания, прошу вас. Умрите, как мужчина…

Но я лежал с закрытыми глазами и изображал глубокий нокаут. Глубина довольно болезненно ударил меня сапогом по роже, но я не отреагировал…

— Ладно, как хотите, — вздохнул князь, — Всего вам хорошего, в добрый путь!

— Нет! — заорала Таня.

Я услышал звуки борьбы, сестра собиралась броситься на Глубину, Старший Головин её держал, а вот Шаманов, судя по стуку его сапог, уже бежал к князю, наплевав на все правила дуэлей и волю самой магии…

Я резко вскочил и вонзил руку Глубине в грудину, в то самое место, на котором князь постоянно поддерживал концентрацию.

Князь отбросил меня от себя мощным хуком, но в моей окровавленной руке я сжимал нечто горячее, то что я вырвал Глубине из под ребер.

Я пролетел пару метров, упал оземь и заорал от боли в раненом позвоночнике. Глубина уже бросился избивать меня ногами, вот только…

Ауры у ублюдка не было. Вообще не было, остались только какие-то жалкие рыжие сполохи.

— Эй, Глубина, ты кое-что потерял! — заявил я, хватая князя за ногу и валя его в партер.

— Отдай, сука! — завизжал Глубина, пытаясь дотянуться до штуковины в моей руке.

Штуковина, которую я вырвал из Глубины, была металлической, неправильной формы, горячей, а еще громко жужжала. Ага. Греется и жужжит. Я такое уже видел, когда носил Амулет Трех Огней, подавлявший Царя в моей голове.

То, что я держал сейчас в руке, явно было имплантом производства Уральских магов.

Я вскочил на ноги и нанес этим же имплантом сокрушительный удар Глубине по роже. С князя наконец-то слетели его очки и разбились вдребезги. Твердометаллический имплант даже не погнулся, зато Глубина тяжело осел оземь.

Из его сломанного носа хлестала кровь, заливая мундир, еще кровь сочилась из разорванной мною грудины князя, оттуда же торчало поломанное ребро.

Рыжая аура Глубины, явно поврежденная изъятием из его организма импланта, восстанавливалась, но слишком медленно.

Еще пара ударов по роже — и князь растянулся на земле…

Я направил все свои силы на регенерацию позвоночника, сломанной ноги и пробитой головы, а Глубине просто поставил не пострадавшую ногу на горло. Потом я продемонстрировал всем присутствующим имплант, который размером был примерно с два спичечных коробка:

— Вот почему этот ублюдок такой крутой дуэлянт! Вот это секрет знаменитого князя Глубины. А без этой хреновины — он дерьмо дерьмом.

Имплант грелся и жег мне руку, а еще жужжал, как целый рой мух. Возможно так он агрессивно протестовал против того, что его извлекли из организма Глубины.

— Это вещь работы Уральских магов! — ахнул Старший Головин, — Я читал про такое в книгах, но сам ни разу не видел… Говорят, их осталось штук десять во всем мире. Князь, вы сражались бесчестно!

— Нет, — прохрипел Глубина, — Импланты правилами дуэлей не запрещены.

— Не запрещены, но об аномалиях принято предупреждать! — вознегодовал Головин.

— Верно, — согласился Глубина, — Вот только Нагибин Громовищина о своей Лунной магии не предупреждал. Так что и первая дуэль была нечестной. А вы это упустили, барон Головин…

— Я не знал, что Нагибин — Лунный маг, — отверг это обвинение Аксентий Венедиктович.

— Да уберите уже ваш сапог, — потребовал Глубина, — Дайте мне встать…

Но я сапог с шеи князя не убрал, вместо этого я от души пробил князю этим сапогом по роже, так что на лице у Глубины остался алый отпечаток моей подошвы.

— Князь, где вы взяли эту штуковину? — поинтересовался я, — И каким образом вы её в себя засунули?

— Купил, — простонал Глубина, — У бугровщиков. Еще лет пятнадцать назад. А засунули в меня имплант они же. С такими вещами только бугровщики умеют обращаться.

— А если честно? — спросил я, — Я уверен, что такая хрень стоит сотни миллионов, и я сильно сомневаюсь, что у вас были такие деньги, Глубина…

— Да, какие миллионы, Нагибин? Этот мудак Лари просто бегал от Охранного Отделения. Оно тогда плотно взялось за бугровщиков. Я спрятал Лари, а он расплатился со мной этим имплантом… Так что за эту вещь я заплатил тысяч десять, чисто символически. А настоящей платой была жизнь поганого Лари, которого я спас…