Она села рядом со мной, и за час с небольшим я кое-что узнал о женщине с отличным щитом, быстрым мечом и птицей-убийцей.

– А все-таки кто ты такая? – спросил я. – Ты сказала, Гальва? А дальше как?

– Гальва.

– Так.

– Полное мое имя тебе знать ни к чему.

– Очень загадочно. Ты такая известная личность?

– Каждый человек кому-то известен.

– Значит, да?

Я ждал, что еще она скажет, но спантийка лишь смотрела на меня поверх стакана с вином, словно ожидала продолжения от меня. И я продолжил:

– Чем ты известна, Гальва-спантийка? Ты знаменитая убийца?

– Ты не видел, чтобы я кого-то убила.

Тут она была права.

– У тебя был удобный момент, чтобы начать. Почему ты не убила их, остальных грабителей? А меня? Ты – Гальва Милосердная?

– В этот раз.

– Ты покалечила этих, чтобы задержать других. Они тебя больше беспокоили.

Она чуть приподняла стакан, словно приветствуя мое великое озарение.

– Ты дерешься лучше всех, кого я видел. Не так уж много людей я хотел бы в трудную минуту иметь на своей стороне больше, чем тебя. И этого огромного, злобного, великолепного корвида. Куда он, кстати, делся?

– Не он, а она. И не спрашивай меня о птице.

– Я знаю, что они не вполне законны.

Я вытащил колоду «башен» и перетасовал ее, чтобы чем-то занять руки.

– Не вполне? – повторила Гальва. – На севере нет ни одного королевства, где тебя не казнили бы за боевую птицу.

– Я в этих указах плохо разбираюсь. Нарушения закона – не моя область. А что бы с тобой за нее сделали в Испантии?

Она посмотрела мне в глаза, отпила из стакана и только потом ответила:

– Вытащили бы крюком кишки и скормили стервятникам.

– Подходяще.

– У нашего любимого короля Калита настоящий талант палача.

– Здесь, в Холте, все проще. Не удивлюсь, если тебя просто повесят.

– Нет. Здесь подвешивают за ноги и распиливают пополам.

Она сделала вид, будто работает пилой, придерживая свободной левой рукой лодыжку невидимой жертвы. Любопытно, как висел этот воображаемый холтиец – лицом к ней или наоборот?

– Мне казалось, это только за измену, – сказал я. – И за кровосмешение. Мы не одобряем его со времен правления Тамрина Бесшеего.

– Ты ведь знаешь, что сделали с корвидами?

– Нет, не знаю. Думаю, их держат в больших клетках в Испантии и Галлардии.

– Именно так все и должны думать. Но на самом деле птиц перебили. Семь тысяч корвидов. Мудрый и внушающий трепет король Калит решил, что в таком количестве птицы становятся слишком опасны. Поэтому он на глазах у тех, кто научился любить их и доверять им в бою, накормил корвидов отравленным мясом и сжег трупы. Вот как он обошелся с птицами, которые помогли нам прогнать гоблинов. Лишь немногие из нас воспротивились этому. А некоторые скрылись на время, чтобы спрятать пернатых друзей в безопасном месте, а потом объявили, что они умерли.

– Где же можно спрятать такое чудище? Они же слишком бросаются в глаза.

Гальва ничего не ответила.

Я начал раздавать карты на двоих, но она оттолкнула их от себя, и мне пришлось сложить колоду и убрать в карман.

– Как зовут твоего корвида?

– Далгата.

– Что это означает?

– Костлявая.

– Это ведь ваша богиня смерти, верно? Что-то вроде скелета с крыльями и прекрасными волосами, да?

Она посмотрела так, словно рисовала что-то взглядом у меня на затылке. Водилась за ней такая привычка.

– Она и ваша богиня тоже.

– Мне больше нравятся пухленькие.

– Не важно, что́ тебе нравится. В этом танце дама выбирает кавалера.

Возразить на это было особо нечего, и мы долго сидели молча, пока она снова не заговорила:

– Ты сказал, что я лучший боец из всех, кого ты видел, но тебе просто не встречались настоящие бойцы. А у меня есть кое-какой опыт.

– Гоблинские войны?

– Да.

– Орфей?

– Нет, Голтей.

Я едва сдержал дрожь. В битве при Голтее мы потерпели последнее крупное поражение. Эта битва случилась девять лет назад, в 1224 году. Ее еще называют Королевской погибелью. Каждый слышал это название, каждый знает кого-нибудь, кто туда отправился. И очень немногие знают тех, кто вернулся.

– Было так хреново, как рассказывают?

Я тут же пожалел об этом вопросе. Но нельзя запихнуть слова обратно в рот.

– Нет, – ответила она с жутким спокойствием. – Все равно что собирать цветы в поле. Было так чудесно, что большинство моих друзей и два брата решили там остаться.

Трудно сказать, злость это была или сарказм или обрученным с Костлявой не положено плохо говорить о смерти.

Она отвернулась. Я невольно принялся изучать ее шрамы – не похожи ли они на укусы, но прервал это занятие, как только она снова бросила взгляд на меня.

– Теперь моя очередь, – сказала она. – Расскажи про Гильдию воров.

– Берущих.

– Стоит ли того подготовка, которую тебе дают? Это ведь так устроено, правильно? Из тебя делают вора или убийцу…

– Вора, в моем случае.

– Не смей меня перебивать!

– Извини.

– Не смей извиняться!

Я открыл было рот и снова закрыл.

– Из тебя делают вора, а потом ты должен выплачивать долг до конца жизни, и каждый может дать тебе оплеуху за стакан вина.

– Обычно пива. Только спантийцы и галлардийцы любят красить язык в фиолетовый цвет. И не до конца жизни, если только не умрешь слишком быстро. А раскрытой ладонью метят только тех, кто просрочил выплату.

– Хороший стимул.

– И с каждым днем становится все убедительней.

– Они заставляют что-то для них сделать?

– Это один из способов расплатиться. Особый контракт.

– Хуже, чем нападать на путников из засады?

– Надеюсь, не хуже, чем напасть на тебя.

– Тогда почему бы и не согласиться? И выплатить долг.

– Забавно, что это сказала ты. Я только что говорил с ними. И подписал контракт. Меня послали на запад.

– В Аустрим.

Я кивнул:

– Точнее говоря, в Храву. Скорее всего. Но да, в Аустрим.

– И что ты должен сделать?

– Я обязан сейчас солгать тебе. Давай сделаем вид, что так все и было.

– Нет, лучше солги.

– Отлично. Мне приказали украсть там кое-какие магические амулеты.

– Замечательно. А я разыскиваю пропавшую принцессу.

– Превосходно.

– Еще бы!

– Может быть, я помогу ее найти.

– Может быть, я буду тебе благодарна.

– Отлично.

– Замечательно.

Она отпила немного вина.

– И отвечая на твой вопрос: да, оно того стоило. Гильдия Берущих. Низшая школа.

– Что ты умеешь?

– Необыкновенные вещи.

– Я слышала, некоторые из вас могут говорить с животными. А ты?

Она чуть приподняла темные брови.

– Говорить по-звериному. Это совсем другое. Мы просто имитируем крики животных.

– Что? Просто «ав-ав», как собачка?

Для начала я изобразил скулящую собаку, а потом перешел на вполне правдоподобное рычание.

– Bolnu, – сказала она, словно бы взвешивая на ладони что-то невидимое, но приятное. – Это магия?

– Нет, просто регулярные упражнения.

– А как у тебя насчет магии?

– Не очень.

– У меня тоже не очень.

– Не думаю, что та птичка вылетела у тебя из задницы. – (Она снова пригубила вино и серьезно посмотрела на меня.) – Это была бы очень темная магия, – сказал я. – (Она прищурилась, ожидая продолжения, но не питая особых надежд.) – Но не черная. – (Она по-прежнему молчала.) – Коричневая, – закончил я.

Какое-то время спантийка обдумывала слова «коричневая магия», выискивая в них другой смысл, кроме глупого подросткового анекдота. Так ничего и не найдя, она прикрыла глаза и разочарованно покачала головой.

Далеко не в последний раз.

Галва сказала мне, что у нее есть планы насчет нас и что на рассвете я должен встретиться с ней у башни Хароса. К несчастью, меня арестовали уже через час после того, как я вышел из «Оленя и тихого барабана».