Я отталкиваю его, и он отшатывается, его кулаки сжимаются по бокам. Наши взгляды остаются прикованными на мгновение, прежде чем он фокусирует свой взгляд на мягкой стене спортзала.

— Как бы тебе этого ни хотелось, ты не влюблен в нее, чувак.

— Но я… я… — Роуэн заикается, его измученные глаза возвращаются к моим. Его руки поднимаются вверх, прежде чем хлопнуть себя по бокам, на лбу появляется глубокая складка. — Я должен быть таким, не так ли? — Спрашивает он, но не ждет от меня ответа. — Я имею в виду, она всегда была рядом со мной и любила меня, когда я даже не знал об этом. И даже когда я это узнал, я проигнорировал. А она все еще рядом.

— Тебе не обязательно быть влюбленным в нее, чтобы любить ее. Ты должен понять, что она не предназначена для тебя, и перестать дурачиться, перестать пытаться заставить себя чувствовать то, чего у тебя нет.

Его глаза поднимаются, чтобы встретиться с моими, вину и замешательство легко заметить.

— Это нормально, что ты этого не делаешь, потому что ты не должен. Да, она любит тебя, но, Роуэн, она никогда не была влюблена в тебя так, как думала, и я говорю это не для того, чтобы быть мудаком. Я говорю это, потому что это грёбаная правда. То, что она чувствует к тебе, отличается от того, что я знаю, она чувствует ко мне.

— Мне кажется, она тебя терпеть не может.

Мои брови приподнимаются.

— Эта девушка любит меня, и ты это знаешь. И посмотри, какого хрена я натворил. Я все испортил, пытаясь помочь, пытаясь спасти ее и быть хорошим парнем. Я знаю, что все испорчено, но я не могу допустить, чтобы ты приходил и сбивал ее с толку, когда вы двое ни хрена не чувствуете. Я знаю, ты считаешь меня ублюдком, и так оно и есть. И я знаю, тебе не нравится, как это звучит или когда я это говорю, но правда в том, что она моя, каждый её дюйм. И я буду блять стараться изо всех сил, чтобы снова принадлежать ей.

Роуэн свирепо смотрит, его челюсть напрягается, когда он отводит взгляд, прежде чем снова повернуться ко мне.

— Это какой-то пиздец.

Я вздыхаю, поднося тыльную сторону ладони к губе, чтобы вытереть кровь.

— Да, это так, но такова жизнь. Теперь нам просто нужно выяснить, как это исправить, и мне нужна твоя помощь, брат. Когда это закончится, я не планирую уходить. — Мой взгляд перемещается между его, пристальный и сильный. — И я также не планирую отказываться от нее.

Он отводит взгляд.

— Что, черт возьми, я могу сделать?

— Ты можешь быть рядом с ней, чтобы она поняла где-то у себя в голове, что ты не вмешиваешься в её мысли. Она уже призналась себе, что вы двое должны быть друзьями, она это знает. Но ты все равно должен поговорить с ней, как бы неловко это ни было, и как бы сильно я не хотел, чтобы ты это делал.

Роуэн бросает на меня косой взгляд, который я не совсем понимаю.

— Да, и когда все это закончится, если она будет с тобой чего ты, кстати, не заслуживаешь, что это означает для меня? Я не потеряю своего друга из-за тебя, потому что ты выглядишь ревнивым ублюдком.

Черт.

— Да, я, э-э … Я буду работать над этим.

Роуэн издевается надо мной, я не могу сдержать легкой усмешки. Он слегка посмеивается, прежде чем заставляет себя остановиться, и его глаза встречаются с моими.

— Тебе нужно это исправить. Что бы это ни было, ты должен это исправить. Она… не права. Не жди, пока она совсем потеряет себя.

— Я пытаюсь.

Он кивает, наклоняясь, чтобы поднять свою сумку. Он смотрит в мою сторону, как бы говоря, прежде чем выйти за дверь:

— Старайся сильнее.

Я так и сделаю, брат.

Оукли

Я ввожу последнее число, кусаю ноготь, и чертова штука снова мигает красным.

— Черт, — шиплю я шепотом, прислоняясь спиной к стене, когда накатывает очередной приступ головокружения.

Когда, черт возьми, он сменил пароль?

Каждый вечер, когда приходило время, идти домой, я заходила в кабинет моего отца, и он ухмылялся и спрашивал, как прошел день… убирая папку в этот сейф. Я знаю, что все тонкости бизнеса Blaze находятся в этом сейфе. Просто раньше мне никогда не хотелось остановиться и подумать об этом. Сейчас все по-другому. Я сразу осознала, насколько я здесь не посвящена. Мне нужно чувствовать себя ближе к моему отцу, и я хочу большего. Я Блейз. Пришло время выяснить, что это на самом деле значит.

Я провожу руками по лицу, обмахиваясь, слой пота покрывает мою кожу. Затем я достаю свой телефон и начинаю прокручивать картинки и контакты снова, снова и снова, пока не приходит мысль, которую я еще не пробовала. Облизывая губы и в слабой надежде, что моя следующая догадка не сработает, я набираю соответствующие цифры.

Шесть. Два. Семь. Четыре. Семь. Семь. Два.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь вздохнуть с облегчением, вздох застрял у меня в горле, заставляя меня задыхаться. Дверь сейфа открывается со щелчком.

О, черт возьми, нет.

Я наклоняюсь, заглядывая в небольшое отверстие, и меня встречает по меньшей мере дюжина папок. Я медленно хватаюсь за металлическую дверь, открывая ее до конца, но как только я это делаю, я слышу голос Алека, гремящий в коридоре, выкрикивающий мое чертово имя.

— Черт! — Я вскакиваю, быстро хватаю каждую папку и запихиваю их в свою спортивную сумку.

Да, они принадлежат мне, и я имею на них право, но я должна сделать это сама, без его влияния или требований. И, учитывая то, как обстоят дела сейчас, я понятия не имею, кому и чему можно доверять.

Я только что захлопнула сейф и бросилась, чтобы упасть в кресло моего отца, когда Алек врывается в дверь. Я поднимаю взгляд с намерением посмотреть, но вместо этого из меня вырывается громкий смех. На его серой футболке Blackline засохла кровь. Я предполагаю, что это произошло из-за его разбитой губы, может быть, даже немного из-за подбитого глаза, который у него тоже опух, но раны не видно.

Алек пристально смотрит на меня.

— Что ты делаешь?

— Восхищаюсь работой Роуэна. — Ухмыляюсь, изучая его лицо.

Он игнорирует меня, подозрение создает глубокие складки вокруг его глаз.

— Это первый раз, когда ты переступаешь порог этого офиса с тех пор, как мы вернулись к работе.

— Откуда, черт возьми, ты знаешь?

Он сдвигается, чтобы прислониться к дверному косяку, и я заставляю себя отвести взгляд от того, как рубашка натягивается на его бицепсах, когда он это делает. Я прочищаю горло и, мертвой хваткой вцепившись в свою сумку, встаю и направляюсь к нему. Он не отходит от двери, поэтому я останавливаюсь перед ним, медленно поднимаю глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. Мой лоб морщится в ту секунду, когда наши взгляды соприкасаются, и его лицо вытягивается.

Рука поднимается, чтобы приласкать меня, я уверена, но я использую созданное ею небольшое пространство, чтобы нырнуть под его руку и направиться обратно по коридору. Его трудно игнорировать, труднее сопротивляться, и когда он смотрит на меня, как на сломленную, такой отчаянно нуждающийся во мне, я не могу не желать того же.

Затем в моих ушах звучат стоны его жены, и я хочу отрезать ему член, и запихнуть его в его же глотку.

— Оукли.

— Отвали, Алек. Я только иду в кладовку, чтобы кое-что проверить.

Я задерживаю дыхание, пока не слышу, как за мной закрывается дверь, давая мне знать, что он не последовал за мной. Затем я быстро обхожу здание, чтобы скрыться из виду, замечая Роуэна в другом дальнем конце. Он стоит там, уперев руки в бедра, опустив подбородок на грудь. Его губы шевелятся, но глаза устремлены в землю. Когда его правая рука поднимается, чтобы в задумчивости прикрыть рот, я подхожу ближе, но в этот момент чья-то рука протягивается, обхватывает его запястье, и я замираю.

Роуэн поднимает голову, его плечи заметно опускаются, когда он позволяет человеку притянуть его ближе. Рука поднимается, разглаживая синяк на его челюсти, прежде чем погрузиться в его каштановые волосы. Я наблюдаю, как голова Роуэн откидывается назад от этого ощущения, а затем фигура подходит ближе, закрывая небольшой промежуток, который все еще существовал, тело больше не скрыто за торцом здания.