— Мне очень жаль, мисс Ривера, — тихо говорит офицер. — Но вам тоже нужно будет проследовать.

Когда мои полные слез глаза встречаются с его, он натянуто улыбается мне.

— Так принято. Всего несколько вопросов.

Шмыгнув носом, я отвожу взгляд и киваю.

— Да, хорошо.

— Не хотели бы вы поехать с нами? — Нерешительно спрашивает он. — Просто чтобы вы знали, мистер Дэниелс тоже будет в машине.

Я не поднимаю глаз, тяжесть взгляда Алека раздавливает меня изнутри.

— Я отвезу ее, — говорит ему Роуэн, спасая меня от боли, которую наверняка причинит поездка.

Алек не сопротивляется; он не говорит ни слова, когда детектив говорит ему идти к машине. Роуэн поворачивается ко мне, его дыхание прерывистое.

— Все будет хорошо.

Я грустно улыбаюсь, протягивая руку, чтобы провести по его щеке, и его глаза сужаются.

— Давай, Оукс. Давайте покончим с этим.

Мы запираем дом и направляемся к грузовику Роуэна, ожидая, пока полицейский отъедет, прежде чем Роуэн включит передачу. Глубоко вздохнув, я достаю телефон из сумочки.

— Кому ты собираешься звонить, Оукс? — Тихо спрашивает Роуэн, отъезжая от тротуара, зная, что у меня никого не осталось.

Я задумалась.

— Я должна позвонить Хиллоку. Завтра понедельник. Кто-то должен управлять академией, поскольку… поскольку нас с Алеком там не будет. — Я отвожу взгляд от окна, борясь за глубокий вдох с давлением в груди.

— Я уверен, что это может немного подождать, — предлагает Роуэн, пытаясь помочь, но он ошибается. — Может быть, после того, как у нас будет больше информации?

— Нет. Лучше разобраться с этим сейчас, на случай, если ему потребуется некоторое время, чтобы добраться сюда, он все еще должен быть в отпуске. — Я зажмуриваюсь, боясь позвонить лучшему другу отца, его партнеру и сказать ему, что он был убит. Убит женой одного из их собственных Блейзов.

Когда я открываю экран, у меня перехватывает дыхание, и я вытягиваю руку, ударяя Роуэн по груди. Мои широко раскрытые глаза встречаются с его.

— Что?

— У меня голосовое сообщение… от моего отца.

Роуэн переводит взгляд с меня на дорогу, прежде чем быстро съехать на обочину. Мой палец зависает над кнопкой на несколько секунд, прежде чем он протягивает руку и нажимает моим большим пальцем вниз, и сообщение начинает воспроизводиться.

Привет, малышка… — раздается грубый голос моего отца.

Моя рука прикрывает рот, слезы текут по костяшкам пальцев.

— Я скучал по тебе, и мне так жаль, что я не смог приехать к тебе домой. — Он колеблется, и я задерживаю дыхание. — Оукли, мне нужно, чтобы ты помнила, что я тебе сказал. Как иногда те, кого, как мы думаем, волнует меньше всего, волнуются больше всего. Как люди, которые любят тебя, могут нанести наибольший ущерб, но иногда они причиняют тебе боль ради тебя. — Его обычно сильный, мощный голос звучит надломленным и неправильным. — Мне нужно, чтобы ты помнила об этом, даже когда это кажется невозможным. Тебе нужно быть достаточно смелой, чтобы найти правду, стоящую за причиной. И я знаю малышка, даже если прямо сейчас ты этого не чувствуешь, это там, внутри тебя.

Я слышу его прерывистый вздох и знаю, что он плачет. Я никогда не видела, чтобы мой отец плакал.

— Будь неудержима, малышка. Никогда не забывай, как сильно я тебя люблю.

Мой телефон падает мне на колени, и я рыдаю в свои руки. Мертв. Мой отец мертв. Алек женат, а Роуэн никогда по-настоящему не заботилась обо мне.

Я не знаю, что будет дальше… Но одно я знаю точно.

Мариссе Дэниелс это с рук не сойдет.

Оукли

— Мисс Ривера, — детектив Мерфи произносит мое имя так бессердечно, что у меня начинает болеть в груди.

Для этого человека я всего лишь еще одно имя в файле. Ему насрать на то, что я чувствую прямо сейчас, и он даже с трудом может заставить себя вести мягче.

— Я знаю, что это был долгий день, и мы задали миллион вопросов, но у меня есть еще пара. — Он прочищает горло, на его большом лбу образуется глубокая складка. Он облизывает губы и смотрит вниз, слегка постукивая костяшками пальцев по прохладной металлической столешнице.

Я знаю, о чем он собирается спросить, но я собираюсь заставить его сказать это. Я собираюсь заставить его посмотреть мне в лицо и возложить на меня вину за смерть моего собственного отца. Не то чтобы я уже не думала об этом. Это была первая рациональная мысль, которая пришла мне в голову после первоначального шока и отрицания.

Могла ли я быть силой, стоящей за причиной? Были ли мои руки на ее муже, что привело ее к моему отцу?

Она вообще это сделала?

И кто она, черт возьми, такая?

Злые слезы вырываются прежде, чем я успеваю их остановить, и я поспешно вытираю их, встречаясь взглядом с Мерфи. Когда я сглатываю, его глаза сужаются.

— Ты должна понять, что приходить к тебе домой в поисках вас обоих было очень подозрительно.

— Я прекрасно понимаю. — Я выдерживаю его взгляд, и он видит правду в незаданном вопросе, его светлые глаза сужаются. — Спрашивайте меня, детектив Мерфи.

Он кивает, садясь на край стола.

— Были ли вы с Алеком Дэниелсом увлечены?

— Увлечены?

— Интрижка, мисс Ривера.

Я сглатываю желчь, которая пытается пробиться к моему горлу. Я имею в виду, интрижка есть интрижка, верно? Даже если один человек понятия не имеет, что другой уже принадлежит кому-то другому.

— Возможно.

— Эмоционально или сексуально или и то, и другое?

— Действительно ли разница между этим имеет значение?

Он смотрит на меня, и я могу сказать, что ему есть о чем спросить, что сказать, но он просто смотрит. Я смотрю на офицера Беннетта, который все это время сидел молча, а затем снова на детектива Мерфи.

— Скажи мне, что привело вас к ней.

— Последний звонок, который сделал ваш отец, был на номер, зарегистрированный на Мариссу Дэниелс.

Мои брови приподнимаются, когда смятение плавает в моем животе, вызывая тошноту.

— Вы уверены?

— Мы уверены. Насколько она сказала нам, это все недоразумение. Она говорит, что просто набрала номер твоего отца, потому что пыталась дозвониться до своего мужа. — Теперь он осуждает, и я внезапно грязная, неправильная. — Она волновалась, она не слышала от него ничего несколько дней, и это было на него не похоже. Она знала, что твой отец сможет связаться с ним. Кажется, он работал на твоего отца? — Когда я киваю, он протягивает руки. — Как вы можете видеть, ее история подтверждается. У нас нет оснований полагать, что она замешана. Она просто заботливая жена и, похоже, не без оснований.

— Я… но…

Это неправильно. Что-то не так.

Мой отец знал о ней? Он знал, что Алек женат, и все же подтолкнул меня к нему? Неужели я только для того, чтобы научиться доверять ему, а не полюбить его?

Разве я не должна была упасть?

Мое дыхание учащается, и капли пота выступают на линии роста волос, а кожа становится липкой. Мусорное ведро тычут мне в лицо как раз в тот момент, когда я начинаю задыхаться, и ничего, кроме кислоты в моем желудке, не выходит наружу. Через мгновение мне передают коробку с салфетками, и я беру одну, вытирая рот, прежде чем встретиться взглядами с мужчинами.

— Позвольте мне избавить вас от некоторых проблем, — говорю я им, вставая. — Я не знаю, знала ли она обо мне, учитывая, что до сегодняшнего дня я не знала, что у него была жена. Я не знаю, в своем ли она уме или сумасшедшая, пришедшая за моим отцом, чтобы отомстить мне за то, что я прикоснулся к тому, что явно принадлежит ей. Я не знаю, знал ли о ней мой отец, но, похоже, он должен был знать. И я не знаю, почему он позвонил ей за несколько минут до своей смерти. Я не знаю ничего, кроме того, что я устала, измотана и на сегодня с меня хватит.

Я беру другую салфетку и провожу ею под глазами, чтобы очистить их от любых следов, свидетельствующих о том, что пролилось еще больше слез. Я благодарю мужчин и выхожу с высоко поднятой головой, в гордости, которой я не чувствую, и с силой, которую я не могу найти.