Он прижимает мою руку к моему лону.

— Сделай сама, детка. Подготовь себя.

— Я хочу, чтобы ты это сделал.

Он бросает на меня строгий взгляд. Властный, суровый Генри не совсем забыл о себе как о генеральном директоре. Сейчас я чувствую себя лучше. Я провожу пальцами между ног. Он расстегивает рубашку, пристально глядя на мою кожу. Я набираю ритм.

Он снимает рубашку, обнажая мускулистую грудь. Он отбрасывает вещь в сторону, затем срывает с себя остальную одежду, не отрывая взгляда от моих пальцев.

— Ты не знаешь, какая ты горячая.

— Иди сюда, — говорю я. Мне нужно, чтобы он лег на меня.

Он роется в ящике прикроватной тумбочки. Трепет пронизывает меня насквозь. Я поворачиваюсь на бок и провожу ладонью по его бедру, похожему на гладкую массивную колонну, вверх к его члену, который торчит твердый, толстый с прожилками и красивый в мрачных тенях комнаты.

Член Генри прекрасен, как и он сам.

— Разве у тебя не было работы, которую ты должна была выполнять? — рычит он.

— Теперь у меня другая работа. — Я беру его в руку, и он стонет. — Горизонтальное движение, — добавляю я.

Он снова стонет, когда я провожу рукой по его твердому, как камень, члену,

— … собираешься убить меня, — бормочет он.

Я сажусь и облизываю сбоку.

— Возможно, задену зубами. — Я провожу языком по блестящей головке, солоноватой и гладкой.

Со сдавленным криком он опрокидывает меня на спину. Он отбросает обертку от презерватива. Натягивает его на себя быстрыми, эффективными движениями, не отрывая от меня взгляда.

— Трахни меня, — говорю я. Мои слова звучат с придыханием. Все мое существо как будто замерло, ожидая его, страстно желая его.

— Ты уверена? — спрашивает Генри, направляя головку к моему клитору с помощью большого пальца, что заставляет меня почти кончить.

— Уверена. — Я выгибаю бедра, подстегивая его.

Генри опускает меня обратно, прижимая мои бедра к кровати, когда он скользит по мне с совершенно дразнящим нажимом.

Он трет мой клитор сильнее и безжалостнее, сосредоточившись на самых чувствительных к щекотке частях меня.

Я издаю тихий умоляющий звук. Я двигаюсь под ним ритмично, как будто он уже трахает меня.

Я выдыхаю, когда Генри проталкивает в меня набухший член, огромный и толстый.

— Срань господня, — произносит он голосом, полным удивления.

Моя кровь течет быстрее. Все выходит из-под контроля. Внезапно соединиться с ним — это слишком много правды. Правды, скрывающей болезненную ложь.

— Генри…

Он целует линию моей челюсти и начинает двигаться внутри меня.

— Нам не нужно ни о чем думать, — говорит он. — Просто сконцентрируйся на том, как я двигаюсь внутри тебя. Как сильно ты меня сжимаешь. То, что ты делаешь со мной… — Здесь он, кажется, теряет ход своих мыслей. — Как чертовски хорошо… — Он движется дальше, ведя нас ввысь, разжигая в нас пламя.

Кожа Генри блестит от пота. Твердые плоскости мышц. Дрожь волос на его животе, когда я опускаю туда руку.

Какое-то время я сверху, потом он сверху. Потом я прижимаюсь к спинке кровати. Каждая новая вещь кажется самой лучшей идеей на свете.

— Я хочу запомнить каждый звук, который ты издаешь, — говорит Генри. Его блестящие бицепсы выпирают, когда мужчина двигается надо мной. Горячая, твердая плоть. Запах пота. Прерывистое дыхание. — С тобой все в новинку. С тобой я чувствую себя по-новому.

— Я тоже, — хрипло шепчу я.

— Ты близко, — произносит он и начинает двигаться медленно и уверенно. Он меняет угол наклона, кажется, набухает внутри меня, растягивая меня. Это больно и хорошо одновременно.

Его глаза впиваются в мои. Интимность этого момента обжигает.

Затем он попадает по моему клитору, и меня скручивает.

— Генри, пожалуйста! Еще. — Я хватаю его за волосы.

Он действует сильнее.

— Оторвись, детка. Возьми то, что тебе нужно.

Я вскрикиваю, когда оргазм разрывает меня на части.

Он прижимается лицом к моему плечу, замирая, содрогаясь внутри меня, издавая тихий гортанный звук.

Когда мы заканчиваем, когда Генри выходит из меня, он заключает меня в плен своих рук.

— Ты такая чертовски красивая, — говорит он.

Я провожу пальцем по его щеке, затем провожу им обратно вверх, вниз и еще раз вверх, наслаждаясь ощущением его лица, его щетины. Я думаю, ему нравится, когда я прикасаюсь к его лицу, почти так же сильно, как и мне. Или, может быть, потому, что я это делаю.

— Я собирался продержаться дольше, — говорит он. — У меня был план.

Я улыбаюсь.

— Я серьезно. Я хочу, чтобы у тебя все было идеально.

— Ты должен был оставить свою должность генерального директора за дверью, помнишь?

— Извини, — говорит Генри.

— Не стоит. Ты заставляешь меня чувствовать себя одной из твоих людей. Ты так прекрасно относишься к своим людям. Им так повезло.

— Ты одна из моих людей.

Я сглатываю и прижимаю палец к его губе, провожу по ее подушечке. Я не смогла бы говорить, даже если бы захотела.

Генри снова целует меня, и я нахожусь на небесах на прохладных простынях под ним.

Вики

Я принимаю душ, пока он звонит по телефону насчет Десяти.

Я вытираюсь и надеваю одну из его мягких, красиво сшитых рубашек. Когда я выхожу из ванной, запах чеснока и сыра ударяет по моим рецепторамв полную силу.

Я застаю его готовящим. Без рубашки. Босым. Джинсы идеально обтягивают его бедра.

— Что ты готовишь?

Он поворачивается. Его глаза темнеют.

— Что на тебе надето?

Я бросаю на него невинный взгляд.

— Это?

Он ругается и поворачивается обратно к плите.

— Соус «Альфредо». И я нахожусь в критической точке этой операции. Там дышит вино. Почему бы тебе не налить нам по бокалу?

Оно дышит. Он чертовски помешан на том, чтобы все делать идеально.

Я наливаю два бокала и возвращаюсь. Ставлю его у плиты.

— Нужно добавлять сыр в соус очень медленно, — говорит он, добавляя микроскопическое количество сыра к фунту растопленного сливочного масла и жирных сливок, которые он медленно и методично перемешивал. — Очень медленно.

— Пахнет потрясающе.

Он добавляет еще щепотку сыра, и еще, и еще.

— Большинство людей так не поступают.

Но Генри — да.

Я поставила свое вино и обняла его, соприкасаясь с его мускулами и твердыми плоскостями.

— Ты так испортишь ужин.

Я целую его в спину.

— Я пытаюсь этого не делать.

— Пытаешься. — Я слышу улыбку в его голосе. — Пытаться — не значит делать. — Он выключает плиту, накрывает сковороду крышкой и разворачивается. — Посмотри на себя, — говорит он, надвигаясь на меня.

Я отступаю.

— Посмотреть на что?

Он протягивает руку, но я вырываюсь из его хватки и разворачиваюсь. И бегу. Его дом огромен, и вы можете бегать в нем. Я добираюсь до гостиной.

Грубые руки хватают меня, разворачивают лицом к нему. Он хватает рубашку и рвет ее, затем толкает меня на диван.

Появляется презерватив. Мы трахаемся неистово, хватаясь руками, задевая зубами. Его вес придавливает меня.

Он поднимает мою ногу, чтобы проникнуть глубже.

Я держу его за волосы, принимая его, смешивая боль и удовольствие.

Он прижимается своим потным лбом к моей груди, когда кончает. Я перестаю дергать его за волосы и просто целую его, приходя в себя от своего оргазма и наслаждаясь его.

Я целую его волосы, когда он кончает. Он — это все.

Он переворачивается на бок рядом со мной.

У него такой серьезный взгляд.

— Такого никогда не было. — Он пропускает прядь моих волос сквозь два пальца с таким выражением, как будто это самые удивительные волосы, которые он когда-либо видел.

— У меня тоже, — отвечаю я.

Кажется, ему это нравится. Он смотрит на меня с такой теплотой и привязанностью. Это питает мою душу.