Главный закупщик нахмурилась.

— Обычно, когда кто-то говорит «без обид», существуют определенные моменты. Я должна на это взглянуть.

— Я представила то, что не запрашивали, — объясняю я, не желая бросать предварительных покупателей под автобус. — Я не подумала об этом. Мне лучше вернуться к начальному варианту.

Она показывает пальцем пододвинуть поближе.

Я двигаю кейс на середину стола и открываю его. Женщина вытаскивает ожерелье и изучает мордочки животных с их странными маленькими надписями.

— Хмм, — произносит она, останавливаясь на «GrrOwl».

Я изо всех стараюсь не упасть или не развалиться. Я переборщила со всем этим энтузиазмом? Потеряла рассудок? Да.

Но я хорошо себя чувствовала, когда делала украшения.

— Как вы это назвали?

— «Смак Ю» (п.п. smuck — ударять, созвучные: smack — чмокнуть/ suck — отсасывать), — отвечаю я.

Она сбита с толку.

Я достаю медальон:

— Вдохновен моей собакой, Смакерсом.

Женщина наклоняет голову:

— О чем вы думали?

Я смотрю вверх и вниз. Она уже склоняется к тому, что я сумасшедшая, так что хуже не будет, верно? Я вытаскиваю браслет.

— Люди пытались помыкать Смакерсом. Отобрать его у него. Смакерс носит галстуки-бабочки, и он милый и пушистый, но он ничего не сделал, чтобы к нему так относились. Вот и все.

Все смотрят на меня.

— Браслет-манжета. Цельнометаллический из розового сплава. Это то, что вы наденете, когда… — я вытаскиваю чокер и прикладываю к шее. — Ну это то, что вы наденете, когда появится желание. Он высококачественный, но не будет занимать лидирующую позицию в продажах.

Я вынимаю браслет и кладу его на стол. С лицевой части медальона, размером с четвертак, изображена забавная мордочка животного. На обороте разные надписи: Упс. Черт, да. Черт, нет. Смак Ю.

— Дело не в том, что мир диктует вам. Речь о том, что заставляет вас чувствовать себя живым. Это для женщины, которая устала от давления.

Я что, похожа на сумасшедшую? Наверное.

Женщина смотрит на предварительных покупателей. Затем на коллекцию «Смак Ю». Потом на меня.

— Мне нравится, но это все равно не сработает, и особенно не… это не то, что мы наметили.

Я благодарю за потраченное время и выхожу оттуда, спускаюсь вниз на лифте, выскакиваю на тротуар, залитый солнечным светом, где меня толкают пешеходы, и окутывает запах выхлопных газов грузовиков и сожженных хот-догов.

Я только что провалила самые крупные переговоры этого года.

Возможно, я буду изготавливать ошейники с блестками всю оставшуюся жизнь.

Но я чувствую себя… счастливой.

Генри

Она опаздывает на заседание Совета. Почти на десять минут. Я удивлен. Продолжаю наблюдать за лифтами через огромное пустое пространство, стоимость которого за квадратный фут, поскольку это Манхеттен, больше, чем стоимость Бентли.

Бретт откидывается на спинку кресла и говорит:

— Кто-то прочитал Устав не так хорошо, как должен был.

Устав предусматривает, что если вы опоздаете на пятнадцать минут, никого не предупредив, то Совет вправе проголосовать за вашу долю. Это правило, которое первоначально было создано, чтобы встречи не задерживались, если наш дед решит урвать дюжину глазированных пирожных «Медвежья лапа» из Jolly’s по дороге из Лонг-Айленда.

— Давайте начнем, — я выдвигаю предложение лишить ее права голоса и вношу его в повестку дня с чувством разочарования.

Я с нетерпением ждал сегодняшнего дня. Извращенец, знаю. Но мне было любопытно, что же будет следующим в списке милой маленькой мошенницы. Зазубрит ли Устав? Выждет время, пока не наберется опыта во всех делах Локков, а только потом решится на убийство?

Или она будет изображать слона в посудной лавке, заставляя нас страдать и испытывать неловкость, пока мы не сделаем ей предложение получше?

Привлечет ли она адвоката? Кого-нибудь, кто будет изучать все, что выносится на голосование? Я бы определенно не стал винить ее, если бы она так поступила, учитывая, что мы выкинули на прошлой встрече.

Мэнди поддерживает дополнительный пункт повестки дня и предлагает, чтобы мы рассмотрели его в первую очередь.

Калеб соглашается.

На тринадцатой минуте, как только мы собираемся проголосовать за ее «отъезд с острова», двери лифта открываются.

Я выпрямляюсь, мое сердце бешено колотится. Спасенный звонком, думаю, чтобы сложить руки перед собой, подарив ей забавную улыбку, которая, похоже, ее раздражает. Уже готовый к еще одной ее чопорной, но необычайно сексуальной одежде библиотекарши.

Но это не она.

Это пара мимов, и они несут что-то большое между собой — часть деревянной мебели с блестящими деталями, как какой-то причудливый высокий стул. Они начинают двигаться по полу с вещью, приподнятой между ними.

Викки выходит из лифта вслед за ними со Смакерсом на поводке.

Ее волосы, завязанные в безупречный хвост, как будто насмехаются надо мной. На ней надето простое коричневое платье с тонким, глянцевым поясом, который соответствует темно-коричневой оправе очков. Но не одежда меня привлекает — это ее яркий взгляд, разрумяненные щечки, просто ее излучаемая энергия.

Это заряжает воздух вокруг нее. И у меня мурашки бегут по коже.

Я чувствую себя так, как средневековые воины, должно быть, ощущали себя, видя, как враг перетекает через холм, развеваются флаги, сверкают доспехи.

Я поднимаюсь на ноги.

— Что за черт? — бормочет Бретт. Теперь мы все встаем.

Мимы направляются в нашу сторону со своей ношей, за ними следуют Викки с Эйприл. Смакерс несется впереди, вытянувшись на всю длину поводка. На нем надет синий галстук-бабочка.

Галстук-бабочка синего цвета Локков.

Мой пульс ускоряется.

Викки опережает мимов и открывает им дверь. Они выглядят как классические мимы: раскрашенные белым цветом лица, полосатые гольфы, береты, черные подтяжки и все в этом роде. Они входят, неся странный предмет мебели, изображая удивление и радость, увидев нас.

Что. За. Черт.

Я в шоке наблюдаю, как они опускают предмет, что-то среднее между креслом и троном, в конце стола. Они отставляют в сторону стулья, чтобы освободить место. Мимы измеряют пространство при помощи невидимой измерительной ленты, сильно жестикулируя друг перед другом.

Они не очень хорошие мимы, это только усугубляет ситуацию.

Викки, кажется, поглощена действиями. Смакерс возбужденно дышит у нее на руках.

— Что это? — хрипло спрашиваю я.

Викки поворачивается ко мне, поправляя очки в своей дразнящей я-смотрю-на-тебя манере.

— Членам Совета, участвующим в заседаниях, предоставляются условия и размещение, — произносит она.

Чертов Устав.

Мой пульс грохочет, а это не просто раздражает.

Калеб прочищает горло.

— Это необычно.

— Это нелепо, — выкрикивает Бретт. — Мимы не нуждаются в размещении.

Как будто проблема в мимах.

Мимы сейчас манят Викки и Смакерса. Она подходит и вручает собаку более низкому из них. Смакерс слизывает немного белой краски с лица одного из мимов в процессе монтажа того, что теперь я понимаю, является сделанным на заказ троном, наподобие высокого стула с синей атласной подушкой. На обратной стороне имеется круглое изображение Смакерса, одетого в галстук-бабочку синего цвета Локков, как королевский портрет.

Я сглатываю.

Смакерс виляет своим крошечным хвостом, когда мимы привязывают его к стулу через ленточку, также синего цвета Локков, салютуют ему и выходят.

Калеб ворчит с другого конца стола. Бретт встает рядом со мной:

— Какого хрена? Скажи мне, что это не трон для собаки.

— Хорошо, — выдыхаю я. — Как насчет высокого, сильно украшенного ложа для собаки?

— Не смешно.

Нет, это совсем не смешно. Это дерзко. Это… я не знаю, что это. Я не знаю, что я чувствую по этому поводу. Прошло много времени, когда я что-либо чувствовал.