— А вот так, — щелкаю пальцами. — Я задаю вопрос, а он просто летит в пустоту, не получает никакого ответа. Звук вроде есть, но без толку.

Ангел смеется. Его пальцы замирают на пластыре, которым закрыт порез на моей щиколотке, а потом массивная ладонь перемещается выше, проходится по ноге и резко отстраняется. Безотчетное движение, которое он кажется совсем не может контролировать.

— О твои колени порезаться можно, — говорит парень.

— Прямо как и о твои глаза.

— Ты не видишь меня, — бросает отрывисто.

Я подаюсь вперед и прищуриваюсь. Вообще, он прав, четкость зрения еще не вернулась.

— А откуда ты знаешь? — роняю тихо.

Ангел подхватывает меня на руки и выносит прочь из актового зала, наплевав на мои протесты и возмущения.

— Эй, так нечестно! — кричу.

Мы движемся в темноту. Окрестности школы плохо освещены. Позже тут все озарят фейерверки, но до полуночи еще есть время. Сейчас уличные фонари выключены, и даже без тех проклятых капель я бы ничего не увидела. Вокруг царит абсолютный мрак.

— Куда ты меня несешь? — дергаюсь и молочу его кулаками по груди. — Что ты собираешься со мной делать?

— Ничего, — Ангел опускает меня на землю, но отойти не позволяет, удерживает за талию и склоняется, опаляя щеку жарким дыханием: — Ничего из того, чего я бы реально хотел.

— Объясни, — требую я.

— Маленькая ты.

— Что? — шиплю.

— Мелкая совсем.

— А ты, значит, взрослый? — бормочу возмущенно. — На два года меня старше? На три? Выходит, мне надо вырасти, чтобы понять твои дурацкие игры?

— Нет.

— Что именно «нет»? — раздражаюсь.

— Забудь.

Как же бесит его напускная холодность и жесткость. Это же не он. Не он настоящий. Только маска. Или я ошибаюсь?

Я ничего не знаю про этого парня. Он появился из ниоткуда и способен исчезнуть навсегда в любой момент.

— Ты не ангел, а сказочник, — заявляю как есть. — И знаешь, сказки у тебя так себе. Ты держишь какой-то странный образ. Нагнетаешь. Ты будто скрываешься под маской. Например, сейчас притащил меня в темноту. Боишься, действие капель пройдет и я смогу рассмотреть твое лицо? Не понимаю, в чем проблема. Ты известный актер? Блоггер? Рок-звезда? На других ребят наплевать, мол узнают и ладно. Только мне запрещено?

— Ты права, — говорит Ангел. — На других — плевать.

— И все?

— Тебе не понравится то, что ты увидишь.

Я дотрагиваюсь до его лица, провожу кончиками пальцев по горячей коже. Рисую незримые контуры. Ощупываю черту за чертой. Высокий лоб. Густые, мрачно сдвинутые брови. Ровный нос. Резко очерченные скулы.

Я задерживаюсь на его губах.

Он что, оскаливается? Как дикий зверь. Как бешеное животное. Еще немного и зарычит. Взвоет.

А губы у него красивые. Иначе бы не ощущались под моими касаниями так… чувственно. Маняще. Не заставляли бы снова и снова водить по ним подушечками заледеневших от напряжения пальцев. Их и правда хочется трогать.

Ангел вдруг подается вперед, и от неожиданности мои руки соскальзывают ниже, цепляются за массивный подбородок.

— Ты красивый, — шепчу я. — У тебя нет шрамов или каких-то видимых изъянов. Я же чувствую.

Это стало понятно, стоило нам появиться на балу. Будь со мной парень с обычной внешностью, Инга бы не взбесилась. Да и до меня долетали обрывки чужих фраз. Девчонки обсуждали внешность таинственного незнакомца.

— Что такого плохого я могу в тебе разглядеть? — спрашиваю и надеюсь, хотя бы этот вопрос не улетит в пустоту.

Ангел перехватывает мои запястья, но не отстраняет от себя. Шумно втягивает воздух.

— Если бы я была старше, — сглатываю. — Ты бы общался со мной иначе? Говорил нормально? Когда я повзрослею…

— Ты не должна взрослеть, — обрывает парень.

Волна горячего страха накрывает меня и почти сшибает с ног.

— Звучит жутко, — издаю нервный смешок.

— Оставайся такой, как сейчас.

— А какая я?

— Чистая.

Он дышит тяжело и прерывисто. Можно подумать, рядом со мной не человек, а хищник. Чудовище. Вампир, жаждущий невинной крови. Или оборотень, который способен в любой момент потерять людское обличье. Ангел? Нет, он точно не ангел. Бес, вырвавшийся из пекла на огненном мотоцикле. Где же его байк? Куда пропал ревущий монстр?

— Я тебя совсем не понимаю, — признаюсь честно.

— Это хорошо.

Я не знаю, как долго мы стоим вот так, в кромешной темноте, до безумия близко. Время как будто перестает существовать. Стремительно пробегающие минуты никак не ощущаются.

Я чувствую жар его дыхания. Мощь огромного мускулистого тела. Рядом с ним ощущаю себя совсем крошечной.

Мелкая. Маленькая. Так он сказал. Ему нравится девушки постарше? Он в кого-то влюблен? Вопросы вспыхивают и гаснут. Остается только пепел.

Очень скоро я совсем перестаю думать. Не тянет нарушить молчание. Не хочется разрывать воцарившуюся тишину.

Пусть момент растянется и станет бесконечным.

Вдруг раздается свист. Пронзительный, резкий. А потом следует взрыв, гулкий хлопок.

Я оборачиваюсь на звук и вижу россыпь ярких искр.

Полночь. Начинается салют.

Ребята вылетают на улицу, спешат на эффектное зрелище, и я понимаю, что Ангел выбрал самое лучшее место для наблюдения за представлением, ведь именно тут открывается наиболее полный вид и при этом мы оказываемся в стороне от толпы народа. До нас долетают обрывки фраз, оживленные возгласы, взрывы смеха, но мы стоим вдалеке от остальных, наше уединение никем не нарушается.

Фейерверк потрясающий. В этом году все проходит особенно ярко и круто, с размахом. Мои глаза расширяются от восторга.

Ох, я же вижу! Снова все отлично вижу! Разноцветные сверкающие всполохи создают замысловатые рисунки, и я каждый из них могу отлично различить. Яркие вспышки подсвечивают ночное небо неоновыми огнями. Каскады искр разлетаются в разные стороны, озаряют густую черноту.

Я перевожу взгляд в сторону, приглядываюсь и различаю в полумраке надпись на школе, свежий плакат — «Весенний бал». Потом поглядываю на ребят, на учителей. Осознаю, что зрение вернулось. Силуэты больше не расплываются перед глазами, выглядят четко. Конечно, я не вижу лица окружающих детально, однако это уже благодаря расстоянию между нами.

Сердце стучит просто бешено. Кровь приливает к щекам.

Если я обернусь, то увижу Ангела. Разгадаю секрет.

— Нет, — говорит он, будто чувствует мой порыв.

— Что ты…

— Не оборачивайся.

Крупные ладони опускаются на мои плечи, сдавливают, не позволяя обернутся. Сжимают мягко, но уверенно, пресекая любые попытки нарушить приказ.

— Я хочу тебя увидеть! — выпаливаю.

— Ты и так увидела все, что я мог показать.

— Неправда, — заявляю запальчиво. — Ты что, боишься? Ты такой трус? Почему именно мне запрещается смотреть на твое лицо? Я не представляю ни одной нормальной причины!

— Это для твоей защиты.

— Разве мне что-то угрожает? — раздражаюсь. — Почему ты не можешь выражаться прямо?

Его дыхание жжет затылок. Моя кожа покрывается колючими мурашками от ощущения ледяной опасности.

— Я рядом, — вдруг говорит он.

А я не могу понять. Это реально ответ на мой вопрос про угрозу? Или же парень подразумевает что-то совсем другое?

Я теряюсь.

— Даже если ты меня не видишь, я всегда буду за твоей спиной, — припечатывает Ангел.

Глубокий и низкий голос буквально обволакивает меня, опутывает стальной паутиной.

— Но я, — сглатываю. — Я хочу тебя видеть. Не надо прятаться позади или оставаться где-то в стороне. Выйди на свет и дай мне рассмотреть.

— Нет, — рвано выдыхает Ангел. — Так проще.

— Ошибаешься, — нервно мотаю головой и дергаюсь, пробуя развернуться, но попытка оказывается напрасной.

Тянет высказать ему очень многое, но я вовремя прикусываю язык и мысленно отвешиваю себе увесистый подзатыльник. Еще немного — и я бы начала просить парня задержаться здесь подольше. А какой в этом смысл?