А тут оказалось, что в зоопарке родился детеныш обезьяны гамадрила. И ленинградские женщины в роддоме, все вместе, сцеживали понемногу свое молоко и выкормили обезьянку! Роженицы своим молоком – обезьянку! В голодном и холодном городе, где и людям не было места.

– Нет, мы – неубиваемый народ, – подняв обрубок хвоста, вещал Нестор с высокого парапета. За его спиной, укрытые мешками с песком, стояли и слушали рыжего ленинградского кота стражи вечности – сфинксы. Их сила передавалась ему, и сегодня он чувствовал себя потомком этих царственных животных.

Пришло лето. Нестор перешел на птиц. Ловил их легко, радостно. С одной стороны, с птицами было приятно иметь дело – все же не крысы. И есть их было вкусней, хоть и меньше еды получалось. Что там есть – перья да кости. А с другой стороны, жалко было птиц. Вон, люди спасали гамадрилу, а он тут синичек да воробьев ловит…

Нестор спрыгнул в подвал, – ух ты, а на улице теплее. «Надо бы наверх перебираться, – подумал он. – Столько пустых квартир стоит – что им этот подвал?»

И тут он обратил внимание на странную тишину. Настя стояла перед бабушкой навытяжку.

– И что ты думаешь? – хрипела раздосадованная старуха.

– Я думала, что ты обрадуешься, – лепетала внучка.

– Чему?

– Это ведь карточки на хлеб.

– Чьи?

– Я не знаю. Я нашла….

– А ты понимаешь, что ты жизнь человеческую нашла. И не одну! – гремела старуха помолодевшим вдруг голосом.

– Почему?

– Потому что мы будем жировать, а они с голоду умрут.

Настя стояла и теребила свое поношенное платьице. Бледные ножки из-под него выглядели спичечками. Была бы зрячей старуха, не посмела бы ругать такого дистрофика.

– Иди сейчас же и…

– Отдать продавщице? – Настя сделала движение, которое бабушка уловила.

– Стоять! Никакой продавщице! И ни у кого не спрашивай. Сама увидишь того, кто потерял… Ясно?

Девочка шмыгнула носом и кивнула.

– Теперь иди. И не плачь. Хорошо, что к тебе попало. – Бабка протянула сухенькую руку. – Ты прости меня, что я накричала. Самое трудное, знаешь что?

– Выжить? – с надеждой посмотрела Настя на бабушку.

– Нет, дорогая. Остаться человеком. Иди!

Настя повернулась и быстро поднялась по ступеням. Нестор из любопытства пошел следом. Он, конечно, себе объяснил это иначе: я на подстраховке! Я рядом. Мало ли чего…

Но ему было очень интересно, как это «остаться человеком»? И каким человеком? Тем, который с воздуха в них стреляет и бомбит дома с детьми? Или тем, который заворачивает под бомбежкой памятники? Весь Летний сад спрятали, его сфинксов запеленали в мешки, вокзалы и дворцы маскировочными сетками упаковали, как будто бы все это руины. По черной тарелке все время говорят: «Живы памятники – жив город!» И гамадрилу спасали…

Вот эти люди – люди? А те, которые кошек ловили и съедали, – тоже люди? А детей воровали и тоже… – люди? Ох, как сложно. А что на это сказал бы его профессор? Наверное, надел бы пенсне и произнес гнусавым голосом, поджав губы: «У Платона и Аристотеля по этому поводу нет общего мнения. Да-с… terra incognita».

Так рассуждал Нестор-Елисей, не теряя из виду девочку. Открыто ходить он уже не боялся. Больше голода горожане боялись крыс и с котами раскланивались при встрече, только что шляпы не снимали.

И вот Настена дошла до пункта выдачи хлеба.

– Настенька, – кто-то ее окликнул. – А что ты сюда снова пришла? Забыла что?

– Да нет… Я так…

Она вглядывалась в толпу, ничего странного не замечала: люди как люди…

И вдруг через час, когда она уже разомлела на солнцепеке, появилась заплаканная старушка. Она низко наклонялась к земле и подслеповатыми глазами что-то пыталась высмотреть на редкой травке.

– Бабушка! – Настя подошла к старой женщине совсем близко, чтобы никто не слышал. – А что вы ищете?

– Жизнь, доченька, жизнь…

– Жизнь? Свою? Тут?

– Внучат своих. Трое их у меня. Один совсем плохонький… без карточек не откормлю… – И снова заплакала: молча, только слезы текли по морщинам, как по руслам рек.

– Вы что-то потеряли? – догадалась девочка и произнесла это чуть громче.

Бабушка беззвучно замотала головой.

– Это? – Настя вытащила из кармана карточки. – Это?

– Милая моя! Спасительница! – Не сдерживаясь заголосила бабка. – Христос с тобою…

И рухнула перед девочкой на колени.

– Спасительница!

Настя смутилась, а очередь, как многоглазый прожектор, осветила ее с ног до головы, и какой это был разный свет! Девочка подняла бабушку с колен и бросилась бежать домой. Нестор едва успевал за ней. А Настя бежала и плакала. О чем она плакала? Неужели так больно остаться человеком? Нет, пожалуй, кошкой проще…

Казалось, что это не наступит никогда. Но это пришло. Победа! Нет, еще не окончательная Победа, но их – Победа: в январе 1943 года советские войска прорвали блокаду. Люди выходили на улицу и плакали, обнимались, поддерживая друг друга. Еще во время блокады начали ходить трамваи, а сейчас, словно бы это не зима, а жаркое лето настало, людям было тепло от радости и созидательных дел. Нестор все чаще стал приходить к своему дому. Он все ждал и ждал своего профессора с Дашкой. А их все не было и не было. Где же их искать? Думай, думай, ты же профессорский кот в конце концов. Может подключить банду и Тумана? Но даже тщательные розыски всей огромной кошачьей банды не привели ни к чему. А весной Василиса принесла трех рыжих котят и одного серого в полосочку, как сама. Его котят! Как же он ликовал. Теперь он был не только кот войны. Он был продолжателем династии ленинградских котов. Питерских котов, сказал бы его профессор. Нестор вздохнул. Да, у него появилась новая семья, и если в той, довоенной, он был любимой игрушкой, которую баловали и кормили, то теперь, в это суровое время, он сам стал кормильцем и взял ответственность за свою новую, немощную семью.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.