Как он выжил? Просто повезло. Его не разорвало бомбой, не ударило о камни, он не задохнулся, не умер от глубоких ран, не зачах от голода и не был съеден. Да, сильно повезло… И даже в том, что под Ленинградом болотистые грунты. Еще до Блокады его хозяин-профессор показывал руководству города расчеты, из которых следовало, что мощные фундаменты смогут уберечь город от полного разрушения, так как бомбы будут глубоко проникать в болотистую землю, а крепкие фундаменты домов погасят силу взрывов…

Нестор уже не пытался ловить дичь: ни крыс, ни мышей в городе не осталось. Сначала он думал: сбежали. Но потом понял: съели! Всех мышей и даже котов – съели! Нестор забился под дырявый диван, зализывал раны и трясся от ужаса. Ну и что, что без хвоста, – зато живой.

Его пушистая холеная шерсть скаталась клоками, обгорела, и узнать в этом помятом котище вальяжного толстого любимца было невозможно, если бы не взгляд…

Этого взгляда боялся даже соседский пес Туман. Я, говорит, настоящая овчарка, а сам глаза в пол прячет. Это и понятно: Тумана, крупного щенка восточноевропейской овчарки, принесли в их дом знакомиться, когда Нестор занимал свое почетное место под батареей на бархатной подушечке, а этот голенастый серый с подпалами лопух визжал и с щенячьим восторгом гонял по комнате хозяйский тапок. Надо сказать, чужой для него тапок. Нестор в досаде отвел глаза: «щенячий восторг» – этим сказано все. Но Туман тыкался в кота крепкими лапами и приглашал погонять трофей.

– Отстань! – зевнул Нестор. Прежде чем заснуть, он услышал, как профессор спросил: «Послушайте, вы же скрипач, Коган, зачем вам такая большая собака?»

– А вы знаете, как наш вождь товарищ Сталин сказал? Каждого иностранца на границе должен встречать богатырь – пограничник с большой красивой собакой.

– Так вы что, собрались на границу?

– Я? – Коган повел узкими плечами и смущенно поправил круглые очки. – Нет. Но все же…

– А как назвали?

– Туман.

– Подходяще…

Когда Нестор открыл глаза, была глухая ночь, тапки лежали на месте, и только отдаленный молочный запах напоминал, что у них в гостях был непослушный ребенок. Ребенок рос быстро. И уж совсем стремительно ему пришлось подрасти, когда у соседей появился свой, настоящий малыш. Но тут как раз все и началось: вой сирены по ночам, взрывы, побег в убежище… Началось то, что люди называли «война», а потом еще страшнее – «блокада». До этого он только слушал про нее по громадной черной тарелке, подвешенной к потолку, там, где раньше, при жизни бабки, висели образа. Образа успокаивали и смиряли, даже в таких критических моментах его жития, как похищение холодца с праздничного стола. А вот это черное блюдо, из которого стальным голосом доносились сводки Информбюро… брр…

Жизнь поделилась на до и после.

Сначала было голодно, потом – очень голодно, а потом рыжий узнал все прелести бродячей жизни. В разрушенной квартире профессора уже давно никто не жил. Нестор так и не понял, куда тот подевался вместе с внучкой: как-то в один день про Нестора все благополучно забыли! О-о-о, он им покажет, как только они вернутся. Он целую неделю будет сидеть под кроватью и не вылезет; пускай Дашка плачет, пускай знают, как его бросать! Но никто не возвращался. Ну хорошо, он просидит под кроватью только три дня… только один… только помяукает… только бы вернулись!

Он научился крадучись выходить на улицу в проломы окна первого этажа и, прячась за обломками, искать себе что-нибудь съедобное. Голод не тетка, Нестор пытался жевать все подряд, что хоть как-то напоминало еду. Уходить от дома приходилось все дальше и дальше. Так он обнаружил реку, где всегда было много людей. Может, и его профессор тоже там? Нестор стал бывать на Неве, хотя это было очень опасно.

Однажды он увидел, как тоненькая девочка в большом овчинном полушубке, обвязанная веревкой, спускалась к проруби. Вот она набрала в бидончик воду и медленно, осторожно понесла его наверх: берега реки скользкие от пролитой воды, можно упасть. Она сливала водичку в ведро, а изможденная женщина держала в руках конец веревки. «Наверное, чтобы девочка не упала в реку», – подумал Нестор. Кот подкрался поближе и с наслаждением полакал пролитую воду, но, как только на него обратили внимание, дал деру.

Он все пытался найти свою семью, и иногда приходил на реку, чтобы из-за укрытия понаблюдать за людьми. Однажды Нестор увидел женщину, похожую на его бабку. Та осторожно подошла к проруби, дрожащей рукой протянула бидончик к воде, но поскользнулась и без крика, как памятник, медленно ушла под лед. Холодные воды запузырились и сомкнулись над ее растрепанной головой. Вот она всплыла… Нет. Только шапка-ушанка.

Нестор так перепугался, что пулей понесся домой, не обращая внимания на медленно бредущих человеков.

В ту ночь кот трясся в своем углу и уже всерьез думал, что надобно из города уходить – тут либо его съедят, либо он так и умрет бесславной смертью, никому не принеся пользы. Нет, лучше тогда, чтобы съели… хоть какой-то смысл от него останется, хоть какая польза. Надо отметить, что, воспитанный в семье профессора истории, кот был весьма сознательным и даже имел при себе идеи высшего порядка. «Бр-ррр, нет, надо уходить. Надо уходить!» И в тот самый момент, как он бодрым голосом отдал себе команду, в квартиру влетела громадная овчарка. Влетела и села около изумленного кота.

– Привет!? – Нестор на всякий случай выгнул спину. – Туман, ты не убежал?

Туман очень серьезно посмотрел ему в глаза. «Нет, все-таки он очень вырос», – подумал кот и вдруг увидел, что к собаке примотано ЧТО-ТО. Что-то очень большое, шерстяное, оно еще кряхтело и пыталось ворочаться… Нестор подошел поближе, понюхал, пахло вкусно. Молочным… Он икнул от голода.

– Но-но, – сказал Туман. – Пора уходить!

На его теле что-то снова зашевелилось и пискнуло. «Ребенок!» – догадался Нестор. В овчинный тулуп замотан и привязан ремнями хозяйский малыш. Вот оно что! Значит, совсем там у них плохо…

Дом сотрясло очередной волной. «Бомбят…» – хотел важно констатировать очевидность кот, но Туман, грубо схватив его за шкирку, выпрыгнул в окно.

И вовремя. По грохоту за спиной было понятно, что дом рассыпался на булыжники и осел серой кучей, как это случилось с соседским.

Не оборачиваясь, они рванули подальше от взрывов. Страх придавал смелость и даже азарт. Но постепенно усталость брала свое. Уже смеркалось, когда они наконец оказались на замерзшей дороге, по которой сплошным потоком шли машины. Только тут беглецы остановились, чтобы перевести дух. Кажется, это замерзшее озеро. А машины двигались без остановки, одна за другой, не зажигая света. Одна, вторая, третья… непрерывной лентой. Ребенок опять заворочался и закричал. «Похлеще сирены», – подумал Нестор и прижал уши. Туман заметался по заснеженному льду. Что делать? Нет, они не остановятся, ни за что, даже если – под колеса!

Под колеса? Н успел кот и мяукнуть, как Туман бросился наперерез грузовику. Нестор сжался от страха, ожидая удара и визга задавленной собаки. Он услышал визг, но это был не Туман: машина затормозила прямо перед овчаркой. Да так резко, что следующий грузовик свернул в сторону, съехал с дороги и завяз в ледяной каше. Из кабины выскочил шофер и, подбежав к затормозившей полуторке, резко распахнул дверцу.

– Ты что, ослеп? А ну вылазь! Ща зенки прочищу! – донеслось до Нестора.

И вдруг случилось непонятное. Напавший мужчина попятился от машины. Раздался девичий смех, и на снег спрыгнула невысокая девушка.

– Это вы мне? – обратилась она к оторопевшему шоферу.

Тот не знал, что и сказать.

– Ты это… чего остановилась? – все еще разгоряченно прокричал мужчина.

– Так собака бросилась под колеса.

– Какая?

– Да была! У нее еще на спине что-то было привязано.

– Мина, что ли? Где собака-то?

– Была… Убежала.

– Ну ясно! Привиделось, а ты – по тормозам. Под суд пойдешь: вся колонна стала. Давай документы!