– Мы тут заночуем! – мявкнул Нестор, но водитель его уже не слышал, да если бы и слышал, то все равно бы не понял. Вот что это за несправедливость такая? Почему он, обыкновенный кот Нестор, и людей понимает, и собак, вот ворону прекрасно понимал вчера, и даже младенца… а вот его никто не понимает! Ни один человек… Вот, может быть, только Дашка… Внученька, как звал ее профессор.

Они подошли к костру. Туман лег на пузо и пополз к большому котлу с дымящейся кашей. «Это, наверное, сон», – говорил он себе и полз дальше.

– Волк! Волк! – заорал солдат и выставил вперед винтовку.

– Да какой это волк? – засмеялась девушка в полушубке, похожая на молодого барашка: сама такая же белая и курчавая. «Голос звонкий, как у Дашки», – подумал Нестор и понял, что скучает.

К ним подошел главный, который останавливал машину и что-то проверял.

– А, это ты, герой! – погладил он Тумана по голове, тот прижался к нему, потом по-щенячьи подскочил и лизнул главного в лицо.

– Вот подлиза, – засмеялась девушка.

«Точно, подлиза», – подумал Нестор. – Я вот бы так с чужим человеком ни за что…»

Но тут он увидел, как перед Туманом выросла огромная дымящаяся миска…

Кот поднял ободранный куцый хвост и потерся о сапожок «овечки»: «А мне-е-е-е-е!»

– А вот и лиса – да, Дима? Только без хвоста.

Главный покосился на Нестора, погладил его когда-то пышную и широкую, а ныне – костлявую и облезлую спину.

– Зверюги… Тоже ведь настрадались – да, Наташка?

Наташка грустно кивнула, взяла на руки Нестора и понесла в свой бревенчатый дом. И тут началось счастье! За столько времени, потерявшая всё зверюга, почувствовала тепло, кинулась к печке и замурлыкала. По телу прошел приятный озноб. Потом перед ним появилась миска с кашей, в которую заботливая рука добавила сгущенку… Миску большую, как у Тумана, которого одобрительно разглядывали воины, а самый главный уверенно, по-хозяйски гладил и рассказывал у костра историю, как этот самый пес вынес ребенка из-под бомбежки и как мать, умирающая от голода, привязала младенца к его спине, надеясь на спасение…

Нестор вылизал миску и запрыгнул на дощатую кровать девушки. И только утром понял, что и Туман спал рядом, на полу, охраняя вход в хозяйское жилье.

Время пролетело незаметно. Уже колосилась весна. Звери прижились на новом месте. Это оказалась зенитная батарея, защищавшая небо на подходах к Ленинграду. В обслуге зениток было много молодых бойцов, которые нет-нет да и подкинут что-нибудь вкусное, лишь бы погладить рыжего кота. Вот это была жизнь! Тумана командир батареи научил доставлять в ошейнике поручения в штаб, который находился в нескольких километрах от отряда, а Нестор важно восседал на коленях у медсестры и громко мурчал, создавая домашний уют в землянке. Наташа даже пыталась вычесывать его, но из этого ничего не выходило, – вечно чумазый, обгорелый Нестор, которого тут прозвали Васька-Лис, ходил в «самоволку» мышковать и опять возвращался в колтунах и колючках. А овчарке придумали кличку Дозор.

Они иногда переезжали. Этого Нестор очень не любил, потому что это сильно мешало его размышлениям на всякие умные темы. Почему, думал он, земля вечно голодная, а небо – вечно сытое? Вот на земле сколько ни работай, а она все равно требует сил. Профессор на даче с Дашкой сажал разную культурную траву, а ее съедали всякие жучки и улитки, а ненужная снова росла, и все приходилось вновь и вновь тянуть из земли! Бесконечная суета и глупость, думал Нестор, наблюдая, как Наташа по весне разбила маленький огород, а солдатики с грядок повытаскивали еще совсем молодую редиску. А вот трава, которую так любил Нестор, опять себе поросла ему на радость. Сныть! Очень сытное слово, думал Нестор.

Однажды, когда рыжий вернулся на батарею из очередной самоволки, он вдруг почувствовал врага. Где-то далеко, на подходе к городу, загудели моторы. Он прекрасно помнил их характерный гул, за которым последовала та самая молния, которая чуть его не убила. О! Теперь он понял, какая связь между гудением в небе и чудовищем. Надо было срочно предупредить всех и спрятаться самому! Шерсть на спине у него вздыбилась, глаза от страха округлились, обрубок хвоста метался из стороны в сторону. Что делать, что делать? Надо что-то делать! Гул нарастал.

– Ну что ты вертишься, – окрикнул его Туман. – Иди у печки поспи!

Какая тут печка! Нестор-Василий метнулся в домик, завертелся юлой у ног сидящего за столом командира, прыгнул ему на колени, прижал уши и издал сдавленный вой, похожий на гул самолетов. Потом закашлял: «Ке-ке-ке-ке!»

– Да иди ты, – скинул его на пол капитан, – опять в лесу тухлятины обожрался?!

Кот бросился под топчан.

И в этот момент в землянку вбежал боец: «Товарищ капитан, воздух!»

Иванов, как ужаленный, выскочил наружу: «Проглядели, сукины дети! Я вам покажу на посту спать! К орудиям! Прицел… поправка… Огонь!» Заговорили, захлебываясь огнем, зенитки. Нестор забился в самый дальний угол и, как тогда, в начале войны, трясся от ужаса. Долгая память не отпускала.

Но вот гул затих, и командир буквально ввалился в землянку. «Чуть не пропустили гадов, елки-моталки, спят на посту, расстрелять мало!»

– Товарищ капитан, вас, – робко подал трубку связной.

– Да, товарищ третий, слушаю! – Капитан вытянулся в струнку. – Да, виноваты… Да, понесем наказание… Да, личную ответственность!

Нестор вылез из-под топчана, оглянулся с презрением на Иванова и, подняв трубой остаток хвоста, важно вышел из землянки.

И тут до капитана дошло.

– Поди ты… – присвистнул он. – Васька, Васька, Васька, поди-ка сюда! Кс-кс-кс! Ты их, растудыт твою дивизию, слышишь, издалека что ли?! Да ты слухач! – догадался он с опозданием.

– Мяу! – отозвался Нестор и важно сел у печки.

На следующий день в воздухе снова раздался гул самолетов. Командир сел напротив и пристально посмотрел на разомлевшего кота. Но тот даже ухом не повел на своем теплом местечке.

– Оглох, что ли, твой слухач? – усмехнулась Наташка.

– Да нет, что-то не то… – Дмитрий внимательно следил за рыжим. – Тихо! Слышишь… Натах, – это же наши. Точно! Ах ты, рыжая портянка, чует своих!

Иванов подскочил на табурете и хлопнул себя по колену. Кот со страху бросился под кровать.

– Так у тебя тут свой разведчик! – захохотала жена.

– Слухач. – Дмитрий был серьезен. Он вышел на свежий воздух, закурил и проводил взглядом самолеты. – Наши. Летят на Ленинград.

Ленинград! И такая вдруг тоска обрушилась на Нестора! Просторы питерских проспектов, туманы, зависшие над свинцовой рекой, свой дом с половичком, что связала старуха перед смертью ему, Нестору. Он вдруг вспомнил, как она, тогда еще совсем не старая, принесла его морозным днем и положила на подушку маленькой Дашке. Рождество тогда было, и свечи настоящие горели на настоящих елках, и радостно пахло пирогами, и ему налили в блюдечко молока. А потом вышел профессор в больших тапках и взял его в руки.

– Ишь ты, какие глаза-то смышленые. Вот-вот заговорит…

– Ну, деда! – внучка пыталась вырвать котенка из рук профессора. – Ты еще скажи, что он наблюдает за нами, а потом все запишет и отправит кому надо…

– Напишет, говоришь? – Дед еще выше поднял рыжий пушистый комочек к своим подслеповатым глазам. – А может, и напишет, летописец… Как ты назвала его?

– Васька.

– Васька? Хм… Будет Нестор! – сказал как отрезал. Дашка даже капризничать не стала.

Так и стал он Нестором. Только, видно, след первого имени все же остался, раз его тут, у зенитчиков под Ленинградом, стали звать Васька-Лис.

Командир вышел на крыльцо, погладил Нестора по спине.

– Ну, спасибо… боец Василий!

Так и повелось: задолго до атаки, когда небо было еще чистым и ничего не предвещало налет, Нестор начинал чувствовать неприятеля и вертелся у орудий, истошно вопя. Зенитчики были наготове и достойно встречали врага.

А потом кота и собаку официально поставили на довольствие: служба.