Если бы только знала, сколько раз я хотел помочь вам деньгами открыто. Без вымыслов о неожиданных компенсациях со строгого завода, где работала твоя бабушка, или выдумках о помощи старикам от государства. Но делать это отрыто было бы слишком опасно.

Рано или поздно ты бы все поняла, и начала бы задавать вопросы.

А я ответить на них не мог. Не было ни сил, ни храбрости. Ты бы меня не простила…

Время шло. Ты росла. А я вновь женился. Никто бы не смог заменить мне мою Паулину. Никто бы не смог заполнить пустоту в этом доме после тебя и моей дочери.

Но одиночество меня убивало. Я взял в жены другую женщину. Я не любил ее, да и она меня тоже. Она вышла за меня по расчёту. А мне было просто достаточно, что по утрам на кухне есть кто-то кроме меня. Тишина больше не сдавливала сердце.

Но теперь я чувствую, что моё время пришло. Я уже слишком стар, чтобы прожить на этом свете хоть год. Я не тороплюсь здесь остаться. Я спешу к своей дочери и жене. Верю, что ждут там.

Но здесь остаешься ты, мой ангел.

Я не знаю, наберусь ли я смелости, и встречусь ли с тобой, или смерть заберет меня раньше. Но я хотя бы оставляю это письмо. Я передам его, и свое завещание семейному нотариусу. Его зовут Вайнберг Измаил бен Зохар. Он разыщет тебя, если со мной случится что-то раньше, чем мы увидимся.

Полина. Внучка моя. За всю свою жизнь я успел скопить состояние.

Но расплатился несчастьем за это.

Прочти завещание. И не держи на меня зла.

Твоя бабушка и мама были для меня светом. Светом была и ты. Но я сам отрёкся от собственной внучки. Ангел мой, если ты когда-нибудь найдешь на этой земле свой свет — береги его. Береги как никого другого. Отрекаться от любимых людей очень больно, поверь мне…

Я возьму на себя смелость говорить и от лица твоих родителей тоже.

Полина, мы тебя очень любим.

И пусть никому из нас не дано было побыть рядом с тобой достаточно времени, помни — наши сердца с тобой будут всегда. И там, на небесах, мы будем оберегать тебя.

Прощай, внучка.

Твой дедушка.

Я усилием воли давлю надрывные всхлипы и читаю письмо до конца. Слезы крупными градинами текут по щекам, и падают прямо на пыльный листок.

В горле поселился сухой ком.

Пальцы дрожат, и буквы расплываются, но в конце концов я откладываю письмо на пол и обхватываю колени руками. Блинчик, все это время, сидящий радом, жалобно поскуливает и принимается лизать мои волосы. Приходится его крепко обнять, глуша тяжелые рыдания.

Внутри настоящая адская смесь различных эмоций от облегчения до все того же непонимания. Раз дедушка так сильно меня любил, зачем же заставлял выйти замуж не по любви?

Кое-как взяв себя в руки, я дотаю еще один лист и разворачиваю его.

Завещание.

Но когда я вижу, что там написано, то вовсе перестаю дышать.

«Завещание.

Я, Гроздицкий Николай Федорович, завещаю все свое имущество, а именно:

Швейный завод, что на углу Старой и Нарвежской улицы, постройка под номером 78, Обувной магазин «Мастер Каблук» по адресу Зареченская, дом 6, Пекарня по Конной улице, строение 15…, А также фамильный особняк в поселке Конёво, площадью 515 квадратных метров и все, что в нем находится, включая старинные драгоценности в сейфе. Счета в Швейцарском банке. И фамильную ценность — колье Айседоры, стоимостью большее шести миллионов долларов.

Своей родной внучке — Орловой Полине Андреевне.»

Далее следуют номера документов, и подпись! Подпись Вайндберга! С печатью!

Вот он… Подлинный документ… А тот, что показывал нам нотариус раньше — подделка…?

Выходит, мерзавец знал о настоящем завещании? И даже заверил его! Но видимо дедушка не успел его передать, надеясь до смерти увидеть меня лично… Спрятал…

Я в ужасе прикрываю рот ладонью и роняю лист завещания на пол. Значит он сам выдумал и эту нелепую сделку, и все остальное только лишь для того, чтобы иметь доступ к семье и в поместье в качестве проверяющего лица? Выдумал и нелепые условия? И договор?

Господи… По телу растекается адреналин, заставляя мозг отчаянно соображать.

Значит он просто хотел подгадать удачный момент, чтобы выкрасть колье? Вот и весь план?

Вайндберг знал, что, если он передаст мне настоящее завещание, его работа будет закончена. Больше повода приближаться ко мне и к поместью не будет. Он знал, что рано или поздно Андрей захочет показать колье на невесте всему высшему свету и сыграл на его слабости. А этот позер и жать себя не заставил. Надел его на меня на первый же праздничный бал.

То есть все это время нотариус просто ждал… Ждал, пока я буду в колье и втирался в доверие, играя роль единственного постороннего человека, который знает об условиях договора… Выходит мы зря освободили его. Зря отпустили. Все было зря. Радует только, что этот мерзавец все же получил по заслугам. Уж не знаю, как именно Ярослав разобрался ним, но тот уехал из страны тем же вечером, и больше сюда и носа не сует.

По спине бежит холод, а рассудок ясен как никогда.

Будто впервые, за долгое время пазл наконец-то сложился и все встало на свои места. Нелепая цепочка невероятных событий связалась в одну историю, обретая смысл.

Я закрываю глаза и глубоко дышу.

Подумать страшно. Ведь из-за меркантильности одного гнилого человека, я могла поплатиться своей судьбой. Могла выйти замуж за Андрея, и навсегда потерять Ярослава. Могла никогда не узнать, как на самом деле меня любили мама, папа. И дедушка…

Мой сумасбродный дедушка…

Дверь в холле грохочет и моё сердце замирает. Блинчик навострят уши, и мы оба растерянно смотрим в сторону выхода.

— Черт, Яр уже вернулся. — шепчу я себе под нос и тут же подскакиваю с пола.

Спешно утираю мокрые щеки и смотрю на письмо с завещанием. Глубоко дышу, стараясь привести в норму ритм сердца. Осторожно складываю листы в четверть и кладу в карман джинс.

Бегу в холл, и широко улыбаюсь, увидев мужа.

— Я так скучал по тебе! — он тут сжимает меня в счастливых объятиях. Дарит свой запах и нежные поцелуи. Кладет ладонь на живот. — Как вы тут? Все хорошо?

Трясу головой, что есть мочи.

— Все прекрасно.

Но от мужа не скроется ничего. Он внимательно вглядывается в моё лицо.

— Ты что, плакала, Поль?

Я недовольно морщусь.

А потом беру щеки мужчины в ладони и пристально заглядываю в темные глаза.

— Ты мой свет, ясно? Я ни за что тебя не оставлю! И у нас все будет хорошо, правда? — и пусть эти слова звучат крайне глупо, но я знаю, он все поймет. Он всегда понимает. Он видит смысл в любой глупости, которая вылетает из моего рта. А я невинно продолжаю списывать не слишком умные изречения на беременные гормоны.

Ярослав тихо смеется и ласкает меня своим взглядом.

— Я ведь уже давно тебе обещал, что все будет хорошо. А если пообещал, значит так и сделаю.

Я лихорадочно киваю, и глубже прячу заветное письмо в карман. Незачем кому-то знать о нем. Объявлять себя единоличной наследницей состояния я не собираюсь. А письмо оставлю для того, чтобы и у меня наконец-то появлялась ниточка, связывающая с настоящей семьей. Единственная и очень ценная.

— Переживаешь за Матвея? — Яр склоняется к моему уху и тихо шепчет. Приходится напрячься, чтобы разобрать вопрос. Вокруг шумные разговоры, а в конце зала раздаются звуки неспешной музыки.

Отстраненно пожимаю плечами и выдыхаю. Оборачиваюсь к мужу. Улыбаюсь.

— Очень переживаю. — честно отвечаю я. — Но я не могу бесконечно сидеть возле его кроватки. Куда-то выбираться тоже надо. Спасибо, что вытащил меня.