– Нет, это моё твёрдое желание. Я обещал так поступить одному человеку, и не уйду без этого.

Они пошли в церковь, где священник надел стихарь с крестом, а также зажёг свечи. Запахло елеем и свежими досками. После этого поп прочёл символ веры: «Исповедую едино крещение во оставление грехов…». И Мартин рассказал о Синь-камне, смерти разбойника, исцелении Гели и шторме в крови. Об асиных проделках он говорить постеснялся.

– Грешен, каюсь и прошу отпустить мне грехи, отче, – завершил свой рассказ юноша, перекрестился и поцеловал крест. – А ещё дайте совет, как излечить моё тело и душу от обрушившейся на меня напасти.

– Прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих, во имя Отца и Сына, и Святаго Духа, – священник перекрестил отрока и улыбнулся.

Казалось, батюшка ничуть не удивился тому, что в Мартине проявились чудесные способности.

– В излечении не вижу никакого смысла, – сказал поп. – То, что происходит с тобой – не наказание, а великий дар. Твоей вины в языческом жертвоприношении нет, а остальное – Божий промысел.

– А может быть так, что ваша легенда про Бера и Гада – правда. А Синь-камень – живой и охотится за человеческими душами? И поймал в свои сети мою?

– Я однажды уже говорил, что всё это – суеверия. Твоя душа определённо осталась при тебе. А вместе с ней человека определяют ещё вера и голова. Никакие древние силы не смогут повлиять твою судьбу, если этого не захотят Господь и ты сам. И ещё, слушая исповедь, я подумал, что моему гостю не помешает свести одно полезное знакомство. Мартин, ты знаешь что-нибудь о блаженных?

– В Преображенском вроде бы есть парочка юродивых. Вы, наверное, и сами их много раз видели.

– Нет, это не то, – отец Митрий скривился и по своей давней привычке облизнул губы. – Тут, в Блиновке, живёт одна местная святая, её зовут Полюшка. Тебе обязательно надо к ней заглянуть.

– Вы меня проводите? – с готовностью вскочил юноша.

– Я не могу. Видишь ли, епархия её не одобряет, – священник был явно огорчён данному обстоятельству. – Так что тебя отведёт к ней моя жена.

– Жена? – брови Мартина взлетели вверх.

– Говорю же: я виноват перед тобой, мальчик.

* * *

Когда-то Полюшка была простой крестьянкой. Но пришли кубанцы, сожгли дом, мужа и детей сделали ясырями, а её саму изнасиловали и бросили на погибель. Когда через несколько недель Пелагею нашли на пепелище, она была сильно не в себе. Долго нищенствовала и кормилась подаянием, а потом решила уйти в лес. Жителям Блиновки было жалко несчастную, они потихоньку носили ей еду, а потом выкопали землянку – для спасения от дождей и снегов. Тогда же у Полюшки обнаружилась тяга к целительству и предсказаниям.

Поток желающих получить её благословение рос, и это сильно не понравилось епископу. Женщину обвинили в ереси, и выписали приказ на её арест. Трое казаков, прибывших за Полюшкой, были уверены, что их отправили за ведьмой. Поэтому они притащили женщину в кузню, принудили кузнеца высыпать на железную плиту угли, и забавы ради начали гонять пленницу по жаркому металлу. Наблюдавшие за этим крестьяне рыдали навзрыд, а блаженная радовалась. На её ступнях не осталась ни одного ожога, а вот угли от прикосновений целительницы затухали.

Тогда мучители решил отлупить Полюшку хлыстами. Из одежды на ней была одна тонкая власяница, но женщина не кричала от боли. Больше того, на её теле не оставалось следов от ударов, а власяница не прорвалась. Тогда казаки поняли, что перед ними – святая, отпустили её обратно в лес, а сами – убрались. Епархия тоже решила оставить Полюшку в покое, но построила в Блиновке церковь – дабы верующие ходили туда, а не к еретичке. Но крестьяне отшельницу всё равно любили, и навещали её очень часто, прося об исцелении недуга или совета в сердечных делах21.

Нынешняя жизнь Полюшки очень походила на ту, что раньше вёл в лесу под Преображенским отец Митрий. Но была одна существенная разница – женщина жила в двух шагах от села – надо было только перейти небольшую речку. И там, среди деревьев меж двух холмов, располагалось убежище блаженной. Местные считали старушку святой, хотя о признании её церковными властями речи не шло. Да и скрюченной бабкой она являлась только на вид. Всего десять лет назад, до кубанского погрома, она была молодой женщиной.

Супруга батюшки оказалась очень привлекательной, но немой – с отцом Митрием она объяснялась жестами. Проведать Полюшку вместе ней и Мартином увязались ещё с десяток жителей села. Но блаженная такому нашествию не огорчилась. К каждому из паломников она подходила по очереди и просила рассказать о его радостях и горестях. Потом – быстро проговаривала молитву, накладывала знамение и брызгала на посетителя святой водой из глиняной кружки. И переходила к следующему.

Действия старушки казались очень незамысловатыми (но только казались). От неё исходили такая сила и такое сострадание, что больные выздоравливали от одного разговора. А те, кто искал душевной поддержки, отбрасывал горести и сомнения просто очутившись рядом с блаженной. Мартин боялся беседы с Полюшкой, ведь он явился к ней не от скорбной печали, а, в общем то, просто поглазеть. Из любопытства, рождённого рассказом отца Митрия. Но блаженная, подойдя к юноше, ничего не стала спрашивать, а просто склонила голову и тихо сказала:

– Благослови меня, мальчик. Тебя ждёт великая жизнь.

* * *

– По всей России сотни таких Полюшек, – рассказывал потом отец Митрий. – А в прошлом – вообще тьма тьмущая. Некоторым из них поклонялись даже цари, как Василию Московскому, а некоторых – объявили опасными безумцами и заковывали в цепи. Хотя они порой были умнее и смиреннее нас с тобой. Главное отличие блаженных от обычных людей – в том, что они умеют принять на себя чужие печали. Без них страну давно бы разорвало от злобы, корысти и похоти. На них держится и будет держаться наш русский мир. И мне кажется, что ты – один из таких.

Мартин сидел, пораженный этими словам. А отец Митрий полез в рундук, извлёк оттуда небольшую книгу. Это был тропарион22. Батюшка открыл его и прочёл вслух: «Ты бо человеком болезни отгониши и грешных скорби разрушаеши. Тебе бо вси стяжахом надежду и утверждение, Пресвятая Мати Дево»23.

– Прости, не могу дать тебе это с собой, – продолжал священник. – Все мои книги остались в скиту у вас, в Преображенском. Тут почти пусто. Как сойдёт снег – прогуляйся к землянке у ручья, может от лихих людей и мышей чего-то осталось. У меня там не только молитвенники, но и всякие знахарские книги. Думаю, они тебе тоже пригодятся.

– Прогуляюсь, – пообещал Мартин.

Юноша больше не был расположен болтать. Но, когда пришла пора расставаться и двигаться в обратный путь, он набрался смелости:

– Скажите, отче, как так получается? Вы служитель веры, но бывший вор. Вы знахарь, повелитель лесных зверей, но пособник убийц. Вы были отшельником, но дружили с половиной нашего села. Вы обвинялись в блуде, стали расстригой, но остались в клире. Вы учёный человек, но всё время от кого-то прячетесь в глуши. Кто же вы на самом деле, батюшка?

– Я твой ангел-хранитель, сынок.

Мая 20 дня 1727 года, лес близ села Преображенского Тонбовского уезда

После возвращения из Блиновки Мартин с большим трудом дождался окончания весны, чтобы отправиться в лесной скит. Его просто переворачивало от желания жить в соответствии с тем предназначением, о котором рассказал отец Митрий. Хотелось побыстрее стать блаженным, почитаемым и любимым всеми вокруг (особенно Гелей). Но без книг дело не двигалось.

Геля приняла как должное рассказ о покаянии Мартина, и огорошила юношу новостью, что дочь старосты уехала выходить замуж за отставного военного – то ли в Саратов, то ли в Казань. «Она знала заранее, и так прощалась со мной, несчастная и одинокая», – вспомнил сирота асины губы.