– Должен признать, что вы первая.

Ей отчего-то было приятно это узнать. Она вздохнула.

– Мне, вероятно, пора перестать занимать вашу телефонную линию. Вдруг вам не могут дозвониться, – воображение нарисовало ей друзей и даже жену, которые очень расстраиваются, слыша, как голос автоответчика извиняющимся тоном сообщает им, что этот абонент занят.

– Вряд ли, – резко ответил он, – это новый номер, я еще никому его не давал.

– Оу, – Анна заворочалась и потянулась, чтобы поправить подушки и откинуться на спинку кровати. – Но с нашего первого разговора прошло четыре месяца. Неужели я единственный человек, с которым вы разговаривали за это время?

– Вы единственный человек, с которым я разговаривал. Точка.

– Вы не разговариваете с человеческими существами? – выдала она, чувствуя, что это самое нелепое, что она могла ответить. Впрочем, взять телефон и набрать его номер в тот вечер тоже было достаточно нелепо, так что она хотя бы была последовательна.

Но тут до нее вдруг дошел смысл его слов: он почти четыре месяца не общался ни с одной другой живой душой. Это просто ненормально. Почему? Она так сосредоточилась на том, что ей было нужно от него, что даже на секунду не задумалась над тем, что только что ему рассказала – совершенно незнакомому человеку. А ведь он мог быть заключенным, сидеть где-нибудь в одиночной камере. Вполне подходящее объяснение скудным социальным контактам, не правда ли? Он мог быть опасен или страдать психическими расстройствами. Или вообще все вместе. А она просто так болтала с ним, рассказывая ему о себе все и вся.

Он издал звук, который мог быть похож на смех, если бы в нем не было столько тоски.

– Иногда я разговариваю с собакой. Приходится, иначе мои голосовые связки могут атрофироваться.

Атрофироваться. Хорошее слово, верно? Умное. У этого мужчины было образование, а значит, он, наверное, не был томящимся за решеткой психопатичным маньяком-убийцей с топором. И у него имелась собака. А это что-то да говорило о нем как о человеке, разве нет?

– Почему вы ни с кем не разговариваете?

– Мой выбор. Я живу в глуши. Редко кого можно встретить.

Анна нахмурилась. А может, он врет?

– И при этом у вас хорошо работает мобильная связь?

– Связь слабая, но у меня есть бустер, который усиливает сигнал. Когда у нас под Рождество случился шторм, и городской телефон отключился четвертый раз за месяц, я решил, что мне нужен еще один, на всякий случай.

– А с новым телефоном и новый номер, – вздохнула Анна. – Могу поспорить, вы и не предполагали, что с вами такое произойдет, когда его выбирали.

– Нет.

И снова в его голосе ни намека на раздражение или утомление. Поначалу она уже собиралась заключить, что он немного не в себе, забывая при этом про свои звонки, которые были как гром среди ясного неба. Но, когда она начала его узнавать, ей стало интересно, вдруг ему одиноко. Это бы многое объяснило.

Теперь ей известно о нем чуть больше. Вычеркнув «опасный» и «псих» из своего мысленного списка, она внесла в него пункты: «терпеливый», «спокойный» и… «добрый». Да, при всей его прямоте и бесцеремонности он проявил доброту, решив ее выслушать.

Она вдруг поняла, что не выяснила одну очень важную деталь.

– Как ваше имя?

– Броуди.

Имя хорошо сочеталось с шероховатостью его голоса. Она попыталась представить его: на ум пришла закравшаяся в волосы седина, может, даже борода. У нее было ощущение, что он старше нее, но по одному голосу судить было сложно. Звучал он несколько утомленно – так, словно ему многое пришлось пережить.

– Броуди, – тихо повторила она, а потом – в знак того, что у нее еще остались какие-то манеры, добавила: – Было очень приятно с вами познакомиться.

Он рассмеялся настоящим глубоким смехом:

– К своему удивлению, я отвечу: «Взаимно».

Больше говорить было нечего. Бомба внутри нее перестала тикать. Она даже не заметила, как аккуратно, безо всяких усилий ему удалось обезвредить ее, пока они разговаривали. Угроза взрыва миновала.

Ну что ж. Пора было отключаться. Загвоздка была в том, что она понятия не имела, как завершать подобные разговоры.

– Ну… – начала было она, но ее тут же заглушил раздавшийся из трубки настойчивый собачий лай.

– Подождите секунду, – быстро проговорил Броуди, и она услышала, как он положил телефон и куда-то пошел, затем до нее донеслось бормотание, в котором можно было различить что-то вроде: «Успокойся! Это просто сова!» Еще несколько мгновений спустя он вернулся, и на этот раз его голос звучал будто бы несколько более раздосадованно, чем обычно. Это несколько обнадеживало.

– Простите.

– Все в порядке, – заверила Анна.

Ей захотелось улыбнуться. Собаки ей нравились. Незадолго до смерти Спенсера они как раз обсуждали, не взять ли им щенка, но решили, что стоит повременить. Анна только отошла после смерти Пилла, к тому же они хотели попытаться завести ребенка. Еще одна вещь, которую у нее украли. Но сейчас она не собиралась думать об этом.

– Я просто хотела сказать…

Снова лай.

– Льюис! – прикрикнул он. – Тихо!

Повелительный тон его голоса сразу заставил пса замолчать.

– Вашего пса зовут Льюис? – хрипло спросила Анна.

В телефоне послышалось какое-то шевеление и частое дыхание.

– Глупое создание, – пробормотал он себе под нос, и она представила, как у его ног сидит пес и смотрит полными обожания глазами, а он мягко треплет ему холку. – Да, – ответил он.

Это был знак.

Не от ее покойного мужа, в такое она не верила, но это точно знак. Как иначе объяснить, что у этого мужчины был не только номер ее мужа, но и собака с тем же самым именем, что и у любимого питомца его детства? Еще одна деталь, которую нельзя было игнорировать.

– Могу я как-нибудь снова вам позвонить? – вырвалось у нее.

Он чуть помедлил с ответом:

– Если вам это необходимо.

– Спасибо, – тихо произнесла она.

– Проща…

Он не договорил – она оборвала его:

– Ничего, если мы не будем произносить этого слова? Знаю, это покажется странным, но мне «прощаний» на сегодня хватит. Можете сказать что-то другое или просто положить трубку?

Должно быть, он уже успел привыкнуть к ее странностям, потому что в ответ она услышала «ладно», в котором не чувствовалось ни капли стеснения. Спасибо, Господи!

– Добрых снов, Анна!

Призвав на помощь всю свою решительность, она нажала кнопку на экране своего телефона, и он исчез. Она еще несколько секунд сидела, уставившись в свой мобильник, после чего, вконец утомленная, погасила свет. Улегшись на спину, Анна устремила глаза в потолок, а затем – впервые за этот день – выдохнула. Полной грудью.

Броуди пристально смотрел на свой новый блестящий телефон. Он уже умолк, но эхо последних слов Анны все еще звучало у него в ушах. Льюис тыкался в его руку, пытаясь привлечь внимание, но Броуди никак не мог оторвать глаз от экрана. Он не надеялся, что это когда-нибудь повторится вновь, однако продолжал разглядывать меню последних вызовов. Их было всего четыре, все с одного номера.

Весь список был просто набором цифр. По одиннадцать в каждой строчке. Вот и все, что осталось от нее, как только она положила трубку. После сегодняшнего разговора от этих цифр веяло какой-то несправедливой отчужденностью.

Он нажал «Добавить новый контакт». Заполняя ячейку с именем, он сам себя убеждал, что на самом деле в этом не было необходимости, потому что она единственный человек, который в принципе мог бы позвонить ему в обозримом будущем – да и то не обязательно, – и все же он довел начатое до конца.

Рядом с ее именем была иконка, маленький безликий силуэт женской головы на бледном фоне. Посчитав это слишком банальным, он зашел в галерею стандартных картинок и выбрал одну: изогнутый стебель ландыша. Почему-то она показалась ему наиболее подходящей.

Судя по голосу, она была молодой, на редкость хрупкой. Потерянной.