«Иногда случаются вещи… – говорил он, – которые переворачивают все с ног на голову, и жизнь может резко свернуть в другом направлении».

Номер Спенсера попал к нему, к никому. К своему немалому удивлению, она поймала себя на мысли, что в самом деле хочет позвонить по этому номеру. Быть может, потому, что мысленно она продолжала воспринимать его как часть того разговора со Спенсером.

Но звонить ему снова было бы совсем уж странно. В этот раз она собиралась поговорить именно с ним, а не с призраком давно усопшего мужа. С этим человеком. С этим незнакомцем.

С этой родственной душой.

Мысль о разговоре не давала ей покоя весь вечер. Она так и осталась в кровати – читала, хандрила, пялилась в потолок. Спустя пару часов она приняла ванну, нырнула в пижаму, затем вернулась в кровать, чтобы еще немного почитать, похандрить и попялиться в потолок.

Больше сдерживать себя не удавалось. Стащив телефон с прикроватной тумбочки, она развернула вкладку со списком недавних звонков – этот номер все еще числился как «Спенсер». Сердце отозвалось глухим ударом – как же ей хотелось позвонить. Она закрыла глаза и мысленно взмолилась, вот бы не наткнуться на механический голос автоответчика, и, кажется, на этот раз ее мольбы были услышаны. Гудки прекратились, и после короткой паузы глубокий мужской голос ответил:

– Да?

– Это снова я, – ответила Анна и медленно выдохнула, чтобы успокоиться. – Это Анна.

– Анна.

В его голосе не было ни намека на удивление. Сказать по правде, в нем едва ли можно было различить какую-нибудь эмоцию.

Любой здравомыслящий человек на ее месте бы извинился или вовсе положил трубку, но она спросила:

– Вы меня помните?

Наступила пауза. Что он думал в это время? Наконец последовал ответ:

– Да, я помню вас.

Простая констатация факта. Ничего удивительного – едва ли забудешь чудачку, которая периодически названивает в разное время дня и ночи. Спенсер бы непременно отметил что-нибудь подобное, но ее собеседник не был Спенсером. И не стоит об этом забывать.

В горле пересохло. Куда деваются слова, когда они так нужны? У нее их накопились тысячи, они только и ждали момента, чтобы сорваться с губ, а тут вдруг суматошно забились в тень.

– Я все думал, позвоните ли вы снова, – признался он.

– Правда? Вы знали, что я так сделаю? – до этого вечера она об этом даже не думала. Откуда ему было знать?

– Скорее, размышлял о вероятности.

Оба снова умолкли. В конце концов, это ведь она позвонила ему, чтобы поговорить, но вот беда – на ум ничего не приходило.

Да и ему, очевидно, нечего было ей сказать.

Так она и поняла, что совершила ужасную ошибку. Ее слова звенели гвоздями, падающими на бетон. Ничего общего с тем милым, откровенным разговором по душам, который она себе представляла. Неподходящая ситуация, чтобы излить свою душу и исцелиться.

«Ох, Анна. Что же ты наделала? Самое время извиниться за беспокойство и положить трубку. Для непонятливых: ты обманываешься собственными фантазиями».

С прозрением она ощутила ужасное чувство потери. Однако оставалась одна вещь, которую ей необходимо было выяснить, прежде чем отнять трубку от уха и завершить вызов.

– Тогда, прежде, когда мы разговаривали… как вы узнали?

– Узнал о чем?

– Про срыв… про держать все в себе, а потом… просто… – она сделала движение рукой, резко раскрыв сомкнутые в кулак пальцы, и поняла, что снова творит какую-то бессмыслицу. Отлично, Анна. Надо было вешать трубку вовремя. Судя по тишине на том конце провода, она предположила, что он думал о том же.

Послышался протяжный и громкий выдох:

– Я просто знаю.

Этого было достаточно, этих трех слов. Он сказал все, что нужно было сказать, выдал ответ, который она от него ждала.

Он это понял.

Не потому, что кто-то ему сказал, а потому, что он тоже через это прошел. Анна подавила всхлип.

– С-спасибо, – пролепетала она, и по щекам устремились горячие дорожки слез.

Снова наступила тишина, только на этот раз в ней чувствовалось тепло. Доверие. Угадывалось приглашение, разрешение. Анна разрыдалась. Задыхаясь от слез, она совсем потеряла ощущение пространства и времени.

Наконец она села, при этом одеяло сползло с ее лица, потянулась к коробочке салфеток на прикроватном столике и высморкалась – не самый скромный или женственный звук.

– Простите, – снова прошептала она, не вполне отдавая себе отчет, извиняется она только за хлюпающий нос или свои рыдания вообще.

– Вы не нашли Спенсера? – поинтересовался он.

Анна непонимающе нахмурилась:

– Что?

– Вы злились на него за то, что он вас оставил.

Теперь она вспомнила. Как она звонила в прошлый раз и лепетала всякую чушь. Боже… какой же дурой она себя выставила. Он заслуживал хоть какого-то разъяснения.

– Я… я… Он не вернется. Теперь я это знаю.

На другом конце линии послышался легкий выдох – нет, это был не вздох, но все же признак участия.

– Вам без него лучше?

Уголок ее рта приподнялся в кривом подобии улыбки. Конечно, он был неправ, ведь Спенсер оставил ее не по своей воле, и все же ей понравилось, как этот человек построил свою фразу; он не заявлял, что ей было лучше, а интересовался ее мнением.

– Нет, – признала она, – мне совсем не лучше без него.

Снова выдох… или вздох… Что бы то ни было, он все понял.

– Так больно будет всегда? – спросила она.

– Вероятно.

Она чуть не рассмеялась. Боже, как приятно слышать в ответ не какие-нибудь банальности или народные мудрости.

– Он умер, – мягко сказала она, еще не до конца уверенная, готова ли она поделиться своей историей, пока не произнесла этих слов. – Ему было тридцать один, и он умер.

– И вы все равно звонили ему, – озадаченно констатировал он.

– Да. Глупо, не правда ли? Надеяться поговорить с тем, кто больше никогда не сможет выслушать, никогда не ответит.

В трубке безрадостно усмехнулись:

– Нет.

Анна закрыла глаза. По щекам снова хлынули слезы. Какое облегчение…

– Вы даже не представляете, как приятно иметь возможность все это высказать, все как есть, и знать, что тебя понимают.

– Тогда расскажите мне что-нибудь еще.

Она резко распахнула глаза:

– О, не думаю, что мне стоит… то есть, я уже и так отняла у вас столько времени. У вас наверняка есть другие заботы…

– Нет, – оборвал он ее, – не сейчас.

– Но зачем вам?..

– Потому что мне и самому хотелось бы иметь кого-то… – наступила пауза, слова давались непросто, – кого-то, кого я не знаю. Кого-то, кто не стал бы меня осуждать… Я не буду вас осуждать, Анна.

Нет, он бы не стал. Она и так это знала. Она знала это еще прежде, чем взяла в руки телефон, ведь верно?

И Анна заговорила. Она рассказала ему о том дне, когда умер Спенсер, и как потом все накрыла тьма. Она рассказала о том, как ужасно она провела этот день на пляже с семьей Спенсера. Он слушал. Он ничего не говорил, не комментировал, пока она не выпустила весь пар.

– Простите, – снова извинилась она, когда слова иссякли.

– Почему вы все время извиняетесь?

– Потому что… потому что нормальные люди так не делают, – ответила она.

– Может, им стоит попробовать.

– Потому что я вам надоедаю?

– Это не так.

Она наморщила нос:

– Не так?

– В противном случае я бы вам об этом сказал, а потом повесил трубку.

Анна тихонько рассмеялась. Она мало знала об этом человеке, но по его прямым, небессмысленным ответам было ясно, что он не лукавил, и ей почему-то это казалось забавным.

– Теперь вы знаете историю моей жизни, – рассуждала она вслух, – а я о вас не знаю ничего.

– Неправда.

Она снова улыбнулась:

– Не считая того, что вам не надоедают незнакомки, названивающие время от времени, чтобы поведать вам, как им живется. Это у вас профессиональное?

В трубке раздался выдох, в котором слышалась усмешка.