— Звания «Опытный» ты точно достоин, — сказал Цибрин.

— Да, — сказал я. — Но откуда у вас так много кристаллов? Неужели так много желающих среди одарённых зачаровывать эти камни для треста?

— Нет конечно, немного, — сказал Сафрон Цибрин. — Просто у нас есть артефакты, которые при соприкосновении с магическими кристаллами увеличивают тебе силу, скорость, крепость или дают защиту от магии и пуль.

— Это артефакт, который носит Манипул Савельев?

Он покивал:

— Один из них…

— И сколько он может зачаровать кристаллов в день? — спросил я. Было интересно.

— Это военная тайна, секретная информация, которую ни мне ни тем более тебе не положено знать.

— Ясно, — сказал я, поняв что стал задавать слишком много подозрительных вопросов.

Прибежал какой-то мужик за тридцать, в форме боевика, сообщив Цибрину:

— Бери новенького, ещё пятёрку человек и езжайте на адрес.

Цибрин взял бумажку с адресом и спросил:

— Бытовуха что ли?

— Да, наша бухгалтерша… её сын подрался с соседским мальчишкой, победил. А папаша отомстил семилетнему пацану…

— Михаил идём, — сказал мне Цибрин. Затем зашёл в комнату по соседству и громко сказал: — Петров, Хофман, Москвитин, Евгеньев, Трифонов за мной!

Мы побежали по ступеням вниз. Подошли к длинной машине, походившей на микроавтобус и стали в неё грузиться. За руль сел Петров, парнишка не старше меня, среднего телосложения. Я отметил что всего двое выехали с кристаллами, и я третий. Ещё на двоих были бронежилеты и каски. Через пять минут машина встала, объект оказался близко. Считай центр города, вроде приличный дом с виду. Но стоило заехать внутрь, как бросились в глаза мусор во дворе, типа бычков и битых бутылок из по пива. В подъезда запахло мочой...

Цибрин чертыхнулся и сказал:

— Какой хрен их тянет в эти помойки.

Звонок в дверь, два звонка — как написано под звонком. Маленькая женщина, брюнетка открыла нам дверь. Из-за худобы было трудно определить её возраст, немолодая но и не старя.

— Светлана Корнеева? — спросил декурион Цибрин.

— Да, — сказала уставшая женщина.

— Ведите к пацану.

Мы прошил до её комнаты, находясь в явной коммуналке. Кроме неё я насчитал ещё шесть комнат. И сразу понял, что ремонт бы здесь не помешал. Отбитая штукатурка на деревянном перекрытии потолка, жирные подтёкли, разводы на стенах и потолке, особенно в районе туалета и на кухне. Ремонт здесь не делали лет пятьдесят точно. Не так плохо, но и хорошего мало.

Мы оказались в комнате Светланы. Цибрин поставил чемодан на стол и там оказались лекарства, жгуты, шина и прочие вещи для оказания первой и неверно не первой медицинской помощи. Пацан сидел в слезал в углу… с поломанной рукой. Разбитым носом, свёрнутым…

— Светлана, Светлана, — покачал головой Цибрин. — Разве стоит твоя комната таких страданий.

— В тресте я могу рассчитывать лишь на меньшую, да ещё с двумя людьми. И ванна там на пятнадцать комнат и кухня, — сказал Светлана.

— А здесь твой сын вместо груши для взрослого мужика… долго-то до повышения, до льготной комнаты?

— Год ещё, — сказал она.

Поставив шину на поломанную руку, Цибрин сказал что надо завтра сходить к врачу что бы он проверил голову на сотрясение. И нос вправил, он свёрнут. Так что…

— Веди нас теперь к ироду, — сказал Цибрин, закрывая чемодан.

— Это тот кто избил? — спросила бухгалтерша.

— Он самый.

Через минут мы стояли у двери. Дверь нам распахнул здоровый бородатый мужик, с взлохмаченными волосами. Да, был чуть поддатый, но не до того состояния ,когда не понимаешь кого бьёшь и что делаешь.

Цибрин дружелюбно протянул ему руку что бы поздороваться. И мужик за неё взялся, хотя видел что перед ним боевики одного из трестов. Как

только его рука оказалась в лапе Цибрина… он её не мешкая сломал.

Раздался крик, походивший на вой. Тот кто так легко бил и ломал чужих детей, сам не очень был способен терпеть боль.

Цибрин выволок в коридор ирода и объяснил, что ломать руки и носы детям нехорошо и что если он будет косо смотреть на Светлану Корнееву и её сына, ему в следующий раз не то что руку, голову сломают. Всё это сопровождалось воплями его жены, что «трое детей, кто же их будет кормить?!». Но мы были глухи и слепы, лишь держали дверь со своей стороны что бы она не выскочила в коридор.

Сам же герой сидел на протёртом деревянном полу, держа перед грудью сломанную руку.

— Ты всё понял, осознал? — спросил его Цибрин.

— Да, — сказал ирод.

— Уходим, — сказал декурион Цибрин. — Так Хофман, Трифонов… покараульте работника. Мало ли. Светлана, кричите, зовите в окно — они рядом.

Мы выскочил во двора и быстро уехали. По пути Цибрин мне сказал, что мешкать нельзя, надо делать всё быстро так как их помощь может понадобиться другим.

— Бывали спланированные акции что бы отвлечь у нас людей, поэтому сделал дело и быстро на опорный пункт.

Вернувшись обратно, я спросил у Сафрона Цибрина:

— А что, если я например бухгалтер, встряну где ни будь в кафе и мне будет грозить разборка… вы отреагируете? Можно вас вызывать?

— Всё зависит от твоей выслуги, звания, ранга. Если разбитая рожа, то в порядке очереди за месяц. То есть имеешь балы на не экстренный вызов, то да… Если всё серьёзно, то сразу примчимся.

Мы вернулись обратно. Несколько раз ребята выезжала на кую-то мелочь. А затем поступил серьёзный сигнал в восемь вечера. Опасный район с большим количеством волколюдов. Пьяные волки. Возле магазина. Не дают выйти персоналу и посетителям…

Центурион Николай Тереньтев, только что заступивший на смену, взял на вызов восемьдесят человек. На четырёх микроавтобусах, мы выехали на место. В машинах было неуютно, тесно и холодно. Мы гнали со всей скорости.

Когда прибыли, то увидели что там трутся больше десятка волколюдов. Магазин уже полыхал к тому моменту, а те выли и ржали, глядя на трупы людей и то что они с ними сделали… Мы выгрузились из микроавтобусов. Возникла лёгкая заминка, волколюды молча смотрели на нас, мы на них. Я стоял довольно близко и вроде почувствовал, что у пары волколюдов есть кристаллы. А значит, возможно защита от пуль, от магии то точно…

— По моему у этих защитные кристаллы, — сказал я, обращаясь к декуриону Цибрину.

— С чего ты взял? — спросил меня Центурион Терентьев.

— Кажется что-то на груди топорщиться, — только и успел сказать я.

Прозвучали выстрелы, помповые дробовики, очереди из автоматов. Мы стали резко пятиться назад, разбившись на группы и поливая поочерёдно свинцом метнувшихся к нам волков.

Отстреляв первый боезапас, мы обнаружили что волки в крови, тяжёлых ранах, но всё ещё на ногах, хотя на каждого их них приходилось минимум по семь бойцов. Наверно защитные кристаллы были не только у двоих…

Из наших вперёд выступили те у кого кристаллы, усиливающие их физические возможности. Они стали маневрировать и колоть раненных волколюдов отравленными стилетами-штыками, осыпая с другой руки дубинами и мечами. Что бы показать себя я ринулся вперёд. Рассекая холодный вечерний воздух клинком, вспорол артерию раненному волколюду… ткнул его в грудь. И коленом опрокинул тело наземь. Боевики окружили его вшестером и принялись добивать... прозвучал мощный выстрел из дробовика, выпустив мозги на асфальт.

Рядом зазвучала серия выстрелов, немного оглушив меня.

Я взялся за последнего волколюда, ударив в район печени коротким мечом… а дальше его разорвало от в выстрелов боевиков. Мы победили, хотя двух парней ранило. Одному распороло бок когтистой лапой, в второму задело голову. Перевязав их мы помчали их в больницу треста, где имелись крысолюды целители насколько я знал.

Так закончился мой первый день в качестве боевика.

Как только я начал учится в универе под новой личиной, то стал незаметно, постепенно подкатывать к Маше Снежекотовой. Сперва просто старался сесть рядом, когда попадались общие пары. Потом в столовой, потом я стал помогать ей по биологии, а потом стал угощать её дорогими вкусняшками. Она сперва морщилась, но потом стала нехотя принимать мои подношения… что меня немного раздосадовало. Неужели уже забыла меня настоящего?!