— Я никогда не нравилась твоей маме, она была против наших отношений, — Красный прежде всего. Бежевый. Зелёный. Красный.

— Неправда, — «читаю» я над головой мужика его слова. А рядом опять коричневый цвет. Опять врёт…

Идите вы нахер! Я положил на стол газету. С ними всё понятно. Надо отдохнуть. Скандалы утомляют. Возникают подозрения что я перенёс на себя все эти эмоции ,частично то точно. Надо будет что-то с этим делать. Доедаю вторую булочку, смотрю на запасы магии: осталось одна пятая, чуть меньше даже.

Так, я реши повторить всё что понял, что бы не забыть.

Чёрный — это ненависть, вероятно. Надо уточнять.

Бежевый — это недоверие. Проверенно.

Желтый — нейтральное отношение, но не безразличие. Примерно.

Зелёный — хорошее отношение, возможно любовь. Примерно.

Красный — гнев. Высокая вероятность.

Блёкло фиолетовый — страх. Проверенно. Вероятно насыщенно фиолетовый это ужас.

Оранжевый — радость, вероятно хорошее настроение, веселье. Проверенно.

Коричневый — ложь. Почти наверняка.

Последним был странный пожилой господин с позолоченной клюкой. Почти дед. И будет с ним непросто, понял я. Самое сложное по сути: сидит ни с кем не разговаривает. Но ведь читая газету, испытывает какие-то эмоции. Не может не испытывать.

Энергия? Осталось меньше двадцати процентов. Включение… Над ним висел… Висел… Я напрягся расставаясь с драгоценными остатками магической энергии. Чёрт! Одарённый! Но напрягшись я увидел, да и то мельком, лишь светло-бирюзовый… Я напрягся ещё сильней, пальцы вцепились в край стола. Я перестал дышать, услышал как запульсировала кровь в голове.

Старик вдруг посмотрел мне в глаза.

Это было как удар. Это случилось как раз в тот момент, когда из меня вышла вся энергия.

Но вдруг он встал и опираясь на свою клюку с золотой ручкой, подошёл ко мне:

— Удивительно молодой человек. Просто потрясающе! Не знаю как ты это делаешь но ты это делаешь! А я вижу через тебя.

Я вопросительно на него уставился.

— А вы меня не помните? — спросил он.

Что-то знакомое было в его внешности. Особенно золотая клюка… какие-то неприятные воспоминания.

— Я провидец с того дома что вы чуть не спалили, когда выполняли поручение ваше товарища. Я тот, кому вам пришлось отдать восемь тысяч рублей. Когда я вас засёк то очень вами заинтересовался: кто вы есть такой. И вот сегодня пришёл туда, куда должны были прийти и вы.

— Вы видите будущее? — спросил я.

— Да, и вижу что скоро до тебя доберутся волки. Императорские ищейки идут по твоему следу. Так что приготовься. Вероятность очень высока, что тебя раскроют…

Пытаюсь припомнить кто он, но новость о волках не даёт.

— Насколько высока?

— Достаточно. Не стоит ожидать обратного, а если оно случится тебе очень повезёт.

— Когда именно, — спросил я, оставаясь нарочито спокойным.

— Новый год это последние дни, которые ты точно сможешь провести со своей семьё в безопасности.

— Выход найдётся? — спросил я, поражаясь: какого чёрта Наставник меня не предупредил?!

— Я почему-то не вижу, конкретно. Вижу тебя живым и здоровым, а вот близких родственников отправь в Сибирь.

— Даже деда?

— И кота тоже. Боле я вам ничего не скажу. Так как всегда есть шанс что меня раскроют.

— А вы не хотите быть с нами?

— Я стар, и не готов подставить свой род в обмен на туманные перспективы.

— Но почему туманные. Мы победим, — сказал я, пытаясь придать словамголосу уверенности.

— Я всё это вижу пока в тумане, всё это могут переиграть. Если вы ошибётесь… Если вы пройдёте определенный этап не разбившись о вражески скалы, возможно я присоединюсь к вам и весь наш род…

«Огнизюбревы!» Вот кто это. Как он мог вылететь у меня из головы. Хотя чего я хотел. Тот старик сидел в темноте в машине, а я кланялся ему в окно и толком лица не разглядел даже. Лишь деньги отдал и клюку с золотой ручкой заметил.

— Прощайте Михаил, — сказал старик Огнизюбрев. И вышел из на улицу.

Какое-то время я сидел и думал: что предпринять. А что предпринять? Сказать Кротову что бы был готов эвакуировать мою семью к себе в Сибирь. Мужик он вроде неплохой. Надеялся я лишь на то что на меня не откроют официальную охоту сразу, а хотя бы попробуют решить через суд, прежде чем убить.

Ладно, пока этого не случилось, не стоит забивать голову чёрными мыслями. За неполный год, моя уверенность в своих силах сильно окрепла и я думал, что когда это непосредственно случиться, Наставник, как всегда в последний момент, предложит какой-то выход…

А если не предложит.

Что ж. Будет последний бой...

Бутас прекрасно понимал что кто-то отрезает ему пальцы. Один клан уничтожили, второй. И если связь с Красноволковыми была и так известна, то вот с кланом Лютоволка его ничего внешне не связывало. Управление происходило с соблюдение всех предосторожностей, конспирация была чуть ли не стопроцентной. Сволков понимал, что сейчас идти и требовать в думу ускорить расследование аргументируя это уничтожением ещё одного клана, это значит подставить самого себя. Неужели другие сильные кланы это не волнует. Клан Матёрого Волка не шевелиться, Белого волка тоже. Неужели им всё равно?! Пойти и пихнуть их? Будут вопросы: «а чего это ты Бутас так печёшься о каком-то мелком клане? Не твой ли он часом?» А могут и кому ни будь ляпнуть про свои домыслы, а те — из дохлых кланов — и стукануть.

Облокотившись о массивный дубовый стол, без единого рисунка или узора, Бутас смотрел в окно. Там молодняк играл в жестокую игру. Толкались, бились до крови, что бы загнать мяч в ворота… Поле представляло из себя замёрзшую слякоть — ежедневные тренировки убили последние остатки травы с лета. Но сейчас, наконец, его подморозило, со дня на день пойдёт снег.

Проходят года, а цель всё не достигнута! Бутас с силой, раздражённо толкнулся от стола и встал напротив окна. В кабинет постучали. Бутас обернулся. В едва приоткрытую дверь протиснулся Охлопко, его верный адъютант, секретарь, слуга и чёрти кто ещё.

— Глава, вас всё ещё ждёт Зук — глава клана Длиннозубых Волков, — сообщил Охлопко.

«Чего ему надо?», подумал Бутас. Он его пол часа назад не пустил. Думал что у того есть подобие чести и он уйдёт. Но Зук Длиннозубов был блаженным.

— Пусть заходит, — приказал Бутас.

— Так есть, — кивнул Охлопко и скрылся.

Зук — седой, маленький волколюд, войдя в кабинет к Бутасу, первым делом поклонился и сказал:

— Здравия тебе глава и твоему логову.

Старое приветствие, используемое в основном на севере Руси среди волколюдов. Но которое последние годы почти не употребляли.

— И твоему здравия,— сказал Бутас, стоя у стола. — Зачем пришёл Зук, говори… у меня много дел. Как бы это оскорбительно не звучало, но это правда.

Бутас хоть и считал того блаженным, но относился нейтрально и оскорблять не хотел без причины. Он помнил старинную волчью поговорку: «Врагов найти легко…».

— Бутас, — начал осторожно Зук. — Твой клан силён, богат можно сказать…

Буатс невольно осклабился:

— Не богат, он вовсе не богат. Да, мы не бедны, но и не богаты.

Зук сделал вид, что не заметил как его перебили и продолжил:

— Но есть бедные кланы, дети которых недоедают и ходят в рваных обносках, старики тоже голодают…

— Дети могут походить в обносках, в этом нет ничего страшного. — опять перебил Бутас. — Наш вид слишком быстро взрослеет, если ты Зук думаешь что я своих одеваю в шелка с годовалого возраста, то ты ошибаешься…

— Да Бутас, — склонил голову Зук. Бутаса аж передёрнуло. «Да есть у тебя хоть грамм гордости!?», подумал Бутас. А Зук как всегда не заметил и продолжил: — Но у них ситуация в разы хуже… Поэтому мы создали фонд помощи бедным кланам, и хотели попросить тебя оказать посильную финансовую поддержку…