А Николь, изменилась после всех потрясений, стала меня избегать. Тоска поселилась в ее глазах, после предательства этого недомужа, этого Арчибальда Баффа. Так хотелось объясниться с ней, предложить свою помощь. Только смешно, чем в такой ситуации я мог ей помочь? Приходилось сдерживать себя, бежать от желания сделать птичку своей. И вот вчера она сама пришла на мой порог. Мог ли я противостоять напору своих чувств? Разве может сдержаться лавина, когда устремляется вниз с высокой горы? Разве может остановиться лава в жерле вулкана, когда температура достигает критической точки?

Я не стерпел и получил награду. Моя птичка, моя Николь сама горела пламенем желания. Это ничего, что она сбежала от меня утром. Мы встретимся за завтраком, а пока пусть она привыкает к мысли, что мы теперь вместе. Привыкает к тому, что я люблю ее.

Завтракать мне пришлось в одиночестве. Мистер Шенли ночевать домой не приехал, а Николь затаилась, и из своей комнаты не выходила. Время шло, Николь так и не спустилась вниз, хотя слуги утверждали, что она находится у себя.

К полудню я заподозрил неладное. Закрытая дверь в комнату Николь была взломана. Задыхаясь от тревоги и беспокойства я ворвался в ее покои и застыл посредине комнаты. Был готов увидеть все, что угодно. Но комната оказалась пустой, лишь ветер весело играл шторой в открытом настежь окне, его створки были в сговоре с ветром и со звоном выводили простенькую мелодию.

- Николь! - позвал я громко.

В один прыжок пересек комнату, наклонясь далеко вперед выглянул из окна. Отвесная скала, да острые, мокрые камни внизу.

Лихорадочно закружился по комнате надеясь найти ответ на загадочное исчезновение моей птички. Ответ нашелся довольно скоро. Два конверта лежали на видном месте, на белой скатерти круглого столика. Одно письмо было предназначено Старому Пауку, а второе мистеру Айсбергу.

Я никак не мог быть Старым Пауком, поэтому не раздумывая взял второе письмо. Мистер Айсберг... Так вот каким я виделся моей птичке!

С нетерпением, куда делась моя знаменитая выдержка, я с трепетом достал из коричневого конверта маленький клочок бумаги. Всего несколько строчек, торопливых и кривых.

"Мистер Айсберг! Благодарю за ночь. Надеюсь вы не растаяли. Мне пора домой. Все дела здесь я завершила. Николь Соррель."

Я смял бумажный листочек, скомкал его в тугой мячик и подойдя к окну выбросил прочь. Он мелькнул белым мотыльком, приземлился на острые камни и через секунду его слизнула прожорливая, зелено-бурая волна.

Я еще немного постоял у окна, криво улыбаясь. Размечтался! На что я надеялся? Любовь? Существует ли она на свете? Чем дольше живу, тем больше убеждаюсь, что любовь это выдумки досужих, праздных умов. Нет, Николь, я конечно же не растаял... И спасибо за прозвище, я теперь буду помнить, кто я есть. Айсберг... Холодный и равнодушный. В моем сердце больше нет места теплым чувствам. Только деловой расчет и только любовь которую можно купить.

Огромная бабочка с крыльями похожими на белые паруса, сделала крутой вираж и опустилась на одну из красных роз медленно и грациозно, как и положено признанным красавицам. Бело-полосатые крылья трепетали от ветра, а возможно и от наслаждения, ведь бабочка явно изволила питаться цветочным нектаром.

Я смотрела на нее из окна кабинета и боялась пошевелиться, что-бы не спугнуть белую, крылатую прелестницу. Вдруг послышался детский смех, топот маленьких ножек и скрипучий голос гувернантки мисс Агнии. Бабочка испугалась, плюнула на грациозность и тяжело сорвалась с цветка. Она полетела рваными зигзагами сквозь неподвижный горячий воздух, словно уходила от погони.

Через несколько секунд веселые и юркие, похожие на головастиков на теплой отмели, двое детей запрыгали под окнами кабинета. Даже моя всегда серьезная и рассудительная Зои, сегодня оставила где-то очередную книгу и решила веселиться. Ну, а Том, внук управляющего поместьем мистера Нокса разошелся не на шутку. Он высоко подпрыгивал изображая из себя горного козленка, а возможно простого кузнечика.

Запыхавшаяся гувернантка мисс Агния выскочила на лужайку, словно наседка потерявшая свой выводок. На кончике длинного как у цапли носа чудом держались круглые очки в золотой оправе, а русые волосы завитые в мелкие кудряшки прилипли к влажному, раскрасневшемуся от бега и жары лицу. Взгляд ее пронзительно голубых глаз пробежался по окнам и испуганно замер. Тощая рука с зажатым в ней кружевным платочком, растерянно взмахнула, словно мисс Агния решила послать мне привет.

- Леди Николь, прошу прощения, что помешали вам работать, я не знала, что вы вернулись из города. Мы с детьми решили поиграть на этой лужайке, пока еще есть полчаса до обеда, - голос девушки прерывался от быстрого бега.

Дети, как по команде посмотрели на окно кабинета. Том враз притих, смущенно теребил в руках новенький картуз из голубой парусины. Но быстро взял себя в руки и старательно поклонился, немного закусив от усердия кончик языка. Озорные, черные глазки так и вспыхивали весельем под сурово нахмуренными белесыми, выгоревшими на солнце бровками.

- Здравствуйте, леди Николь! - звонкий, уверенный голосок отчетливо картавил.

- Мамочка! - закричала Зои и запрыгала на месте от восторга.

Я смотрела, как светлые словно выгоревший лен кудряшки золотятся под лучами солнца, как резвые и крепенькие ножки в красных туфельках отрываюся от зеленой, недавно скошенной травы газона. Любовалась загорелыми, румяными щечками своей дочери и ее огромными глазами цвета самого синего неба, и чувствовала себя счастливицей, которая выиграла пять лет назад самый ценный приз.

- Мамочка, ты привезла из города книжки для меня и солдатиков для Тома?

Моя рассудительная и практичная дочь, сразу решила перейти к обсуждению деловых вопросов.

- Конечно привезла, и отдам вам подарки после обеда. Мисс Агния, пусть дети моют руки, встретимся в малой гостиной комнате за столом, - я улыбнулась гувернантке.

Девушка понятливо кивнула головой и сделала движение руками, словно сгоняла непослушных гусят в маленькую стайку.

Когда вся компания скрылась из вида, я подошла к рабочему столу. Наверное на сегодня достаточно. Смета на полгода для художественного училища, которое я учредила совсем недавно, была просмотрена, исправлена и утверждена. Моя подпись синим изящным узором украшала каждую страницу плотной, желтоватой бумаги. Я улыбнулась вспоминая праведный гнев леди Глории, когда она узнала, что в городском доме Соррелей будет размещено училище для "грязных оборванцев". Моя тетка топала ногами, и визжала словно простолюдинка, напрочь забыв о воспитании и своем аристократическом происхождении. Но я была непреклонна. После того, как Анабель попалась на государственной измене, была осуждена и отправлена на мрачный остров Должников, где пожизненно отбывали срок самые опасные преступники, городской дом стал слишком большим для леди Глории.

Конечно я купила ей жилье, милый и просторный домик на одной из центральных улиц города. Но тетушка капризничала, переезжать не хотела и в результате, я предложила ей перебраться в Соррель Холл. Леди Глория неожиданно быстро согласилась на мое предложение и теперь, как могла старалась отравить мне жизнь в поместье. На ее изощренные козни и капризы я внимания не обращала. Признавалась сама себе, что леди Глория здесь родилась, здесь прошло ее детство и она тоже принадлежит к роду Соррель, а значит и имеет полное право жить в замке.

Иногда мне было ее очень жаль. После ареста и ссылки Анабель, леди Глория резко постарела. Ее взгляд потух, в одежде появилась старческая неряшливость и небрежность. Она оживала лишь тогда, когда ей удавалась очередная каверза направленная против меня. Но эти акты мести были настолько мелкими, что я прощала тетушку Глорию снова и снова.

Наш управляющий, мистер Нокс, не одобрял моей лояльности и все твердил о том, что я пригрела змею в Соррель Холле.