- Николь признай, что проиграла и будь добра исчезни уже из нашей жизни! - в прежнем медовом голосе Патрисии, вдруг появилась нахальная, вульгарная гнусавость.

Девушка смотрела на меня холодно и враждебно, но ее взгляд мгновенно потеплел стоило ей только взглянуть на Арчи.

- Ты никогда не любила своего мужа, а он необыкновенный, поверь мне! - горячо воскликнула Патрисия. - Я понимаю, что такая закомлексованная ледышка, как ты Николь, была никчемной женой, никчемным оборотнем, да и попросту слабенькой, вечно хнычущей девочкой. А наша с Арчи любовь пусть и является чистым сумасшествием, но по моему убеждению именно так выглядит настоящая страсть! Прости Николь, но ты достойна лишь жалости.

В широко распахнутых глазах девушки появилось выражение искреннего сочувствия. Подумать только! Она мне сочувствовала!

Я улыбнулась, стараясь улыбкой замаскировать злость и боль. Старательно выпрямила спину и снисходительно закивала головой. Медленно поправила выбившуюся из прически прядь, а у самой в уме уже зрел дерзкий план. Моя кошка явно страдала запертая в теле моей соперницы. Я это чувствовала так ясно, словно она шептала мне на ухо - " Ну, что же ты Николь? Давай освободи меня! Мне плохо в этом теле. Я подскажу тебе, начинай!"

Патрисия замерла, словно прислушиваясь к себе. Немного побледнела, но продолжала вызывающе улыбаться мне белозубой улыбкой.

Мы стояли друг напротив друга и словно вели дуэль совершенно неискренних улыбок. Сейчас мы были похожи на двух заклятых подружек, каждая из которых знает, что провести другую очень сложно, но все еще пытается это сделать.

Патрисия с трудом, с усилием отлепила свой горящий ненавистью взгляд от моего лица. Поискала глазами отошедшего от нас Арчи, словно хотела убедиться, что он не сбежал.

Это было ее ошибкой. Воспользовавшись моментом, я подскочила к ней вплотную, схватила за запястье левой руки, сдвигая в сторону тяжелый браслет и ощущая неровные, выпуклые края пульсирующего и горячего шрама. Сейчас он был своеобразным порталом, выходом для моей кошки, которая уже металась внутри Патрисии.

Мельком взглянула на совершенно гладкую кожу своего запястья и с сожалением поняла, что мой портал ликвидировали усердные маги, когда убирали ВСЕ шрамы с моего тела. Но отступать было поздно, слова заклятия уже толпились в моей голове и стоило только открыть рот, как они сорвались и вылетели из него черной, галдящей стаей, словно голодные вороны.

Слова-вороны взмыли вверх, под высокий потолок и с высоты обрушились на Патрисию, она закричала закрываясь от них руками. Ее крик слился с истошным кошачьим воплем, высокие зеркала задрожали и даже кое-где пошли трещинами, в отражении их серебристых поверхностей было видно, как тело черноволосой высокой девушки, вдруг на мгновение превратилось в подвижное желе. Желе колебалось растягивалось и вот уже рядом с девушкой сидит огромная черная кошка.

Я глазам своим не поверила, Патрисия падала в руки подоспевшего Арчи, отдельно от своей второй ипостати.

Черная кошка с наслаждением потянулась всем своим гибким черным телом. Лизнула красным языком белые и острые когти. Махнула создавая легкий ветерок огромными, пушистыми крыльями.

- Я свободна! Я совершенно и окончательно свободна! Я никому больше не принадлежу! - кошка не открывала рта, но ее слышала я отчетливо.

- Что застыла, Николь? Ты просто слышишь мои мысли, мы ведь не зря были одним целым столько времени. А теперь идем, у нас много дел!

Я шагнула вперед, но за тем растерянно оглянулась на Арчи и Патрисию. Девушка кажется была без сознания, а мужчина старался ее удержать.

- Не беспокойся, она не пострадала. Еще минута и придет в себя. Твой бывший муж пока еще поддерживает ее, но интересно, что он будет делать когда поймет, что Патрисия уже не является столь страстно желаемым им объектом? - задумчивый голос в моей голове мурчал лениво и медленно.

Звонок оповещающий начало антракта, больно резанул по ушам. Я даже подпрыгнула от неожиданности. Через минуту послышались шаги толпы, смех, оживленные разговоры.

- Идем, Николь. Или ты хочешь что бы вся толпа народа увидела эту трогательную сцену? Любовник и любовница, обманутая жена... и крылатая кошка?

Я взяла себя в руки, закивала согласно головой.

- Ты права, бежим!

С обратной стороны здание театра оказалось обшарпанным и грязным. Не смотря на ночь, ветер был горячий, будто дул из духовки. Он прилежно и трудолюбиво, словно ночной дворник, мел пыль по грязному асфальту, подбрасывал старые газеты и обрывки афиш. Я стояла задрав голову под тенью огромного кипариса. От его запаха у меня чесался нос. Глаза слезились, и это мешало найти взглядом любое открытое окно на верхних этажах темной громадины старого здания.

Кошка в это время резвилась на полянке скверика, кипарисовой стеной окружающего театр. Она старалась поймать глупых ночных бабочек, которые плотной стайкой кружились возле тусклого стекла единственного на весь сквер фонаря.

- Я нашла, вон видишь на третьем этаже! - воскликнула я, а затем приглушенно чихнула.

Кошка в этот момент подцепила когтем самую большую бабочку и задумчиво смотрела на ее отчаянные трепыхания.

- Вот так и я чувствовала себя, когда вынужденна была подчиняться воле своей хозяйки. Надо признать Николь, что ты была самой лояльной второй половиной, а вот Патрисия... Ох, вспоминать даже не хочется!

Кошка осторожно потрясла внушительным острым когтем, освобождая глупую ночную бабочку. Бедное насекомое почувствовав свободу, тут же рвануло к тусклому источнику фонарного света.

- Неисправимая самоубийца, просто настоящая женщина! - сокрушенно пробормотала кошка, наблюдая за тем, как бабочка заплясала вокруг газового фонаря, сжигая свои крылышки.

Соглашаясь я опять чихнула. Соседство кипариса мне не шло на пользу.

- Послушай, я понимаю, что тебе все в новинку, но давай уже поднимемся в театр и отдадим записку для деда, что бы он не волновался, а затем отправимся домой, - почти взмолилась я, сдерживая очередной чих.

- Да, да! - согласно промурлыкала кошка.

Уже через минуту я взмыла вверх повизгивая от охватившего меня восторга. Полет на огромном звере вызывал невероятные ощущения. Единственной моей заботой было не свалиться с шелковистой и упругой спины.

Через открытое окно мы попали в длинный, немного обветшалый, пахнущий пылью, пудрой и духами коридор. Одна из дверей с табличкой "Прима" была приоткрыта и из нее доносился знакомый голос деда, он ласково в чем-то убеждал своего невидимого собеседника.

Я в нерешительности оглянулась, соображая где бы спрятаться, что бы подкараулить деда. Черная лобастая голова с силой подтолкнула меня вперед.

- Очень интересный разговор-р, любопытно послушать! - ленивый голос раздался у меня в голове, сбивая с толку и как бы навязывая свою волю.

Я послушно прокралась вперед, стараясь двигаться бесшумно, мои ноги неслышно ступали по старому и плешивому ковру.

- Мария, прошу вас не покидайте наш город! Молю еще об одном концерте! - игривые интонации в голосе Старого Паука, меня изрядно удивили.

Осторожно заглянула в приоткрытую дверь гримерки. Довольно большая комната напоминала оранжерею или на худой конец цветочный магазин. Цветы стояли в ведрах, в вазах и даже в раковине рукомойника.

Величайшая оперная дива сидела перед зеркалом и небрежено-показательно поправляла грим. Она успевала игриво улыбаться мистеру Шенли, нюхать красные розы в высокой вазе и пить маленькими глотками воду из прозрачного стакана.

- Ах, я просто сбита с толка...Билеты уже куплены. Рано утром пассажирский корабль " Спящий лев", должен увезти меня в Англию. Вещи собраны, меня ждет публика, мои преданные почитатели, - голос Марии Хлосс заполнял гримерку ленивым и густым, словно тягучая патока голосом.

- Я готов заплатить сумму значительно больше, чем все ваши преданные почитатели. Умоляю, великолепнейшая Мари, еще один концерт завтра вечером!