Он идет в сторону пит-зоны Бандини, безмолвный приказ следовать за ним. Я жалею, что не осталась в машине. Отдаленные звуки шин, визжащие по асфальту, пробуждают мои чувства.

Группа людей собирается вокруг пит-зоны. Съемочные группы снимают, как люди садятся в автомобили Бандини неонового цвета, идеально выстроенные в ряд, образуя целую радугу.

Я совершаю ошибку, читая баннер над нашими головами. «Опыт гоночного дня Бандини. Прокатитесь как гонщик Формулы-1».

О, нет.

Его рука успокаивающе сжимает мою, прежде чем опустить ее.

— Пожалуйста, скажи, что мы выступаем перед прессой. — Мой голос звучит сильнее, чем я чувствую.

Надежда переполняет меня при мысли о том, что я приду посмотреть и поддержать фанатов. Ноа может прокатиться с ними, пока я стою за барьерами, несколько раз подбрасывая кулак в воздух, чтобы продемонстрировать свой энтузиазм, пока он мчится по трассе.

— Так и есть. — Больше он ничего не говорит. Мой пульс замедляется, уверенный, что свидание — это то, чего я ожидаю. Вот и барьер безопасности.

Он снова говорит. — Но мы снимаем изнутри этой машины.

О, черт. Пожалуйста, скажи мне, что он имеет в виду, что я собираюсь заглянуть в машину на две секунды. Похлопаю по рукам инженеров, которые проектируют машины, сделаю быструю фотографию, подниму большой палец вверх. Девушка может мечтать.

Мои глаза следуют за его пальцем. Они падают прямо на неоново-зеленый автомобиль Бандини с открытыми дверями. Она выглядит как машина из будущего, оцененная примерно в 500 000 долларов.

— Я не сяду за руль. — Только через мой труп. Категорическое «нет».

— Тебе не стоит об этом беспокоиться. — Он наполняет меня верой, прежде чем отнять ее. — Я буду за рулем.

Мне нужно написать в «Бандини», чтобы этот человек получил предупреждающий знак. Ноа почти тащит меня к неоново-зеленому красавцу с черными кожаными сиденьями и неоново-зеленой обивкой.

Сотрудник Бандини передает мне шлем. Я не вступаю в словесную перепалку с Ноа, потому что люди наблюдают за нами, и я не могу быть слишком неловкой. Команда прессы следует за нами, пожирая глазами мою неохотную демонстрацию, как будто я тащу ноги ради удовольствия. У меня сводит живот, мое лицо, скорее всего, того же зеленого оттенка, что и наша машина.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь расслабиться.

— А вот и Ноа Слейд, который выводит Майю Алаторре на трассу. Майя, как ты относишься к тому, что тебя повезет один из лучших гонщиков? — Репортер сует мне в лицо микрофон.

— Меня тошнит? — хрипит мой голос.

Репортер смеется надо мной, как будто я шучу. Я бросаю на Ноа взгляд, сомневаясь, не слишком ли поздно отступать. Мой взгляд метался между машиной и пит-лейном, прикидывая, как быстро я смогу бежать, прежде чем Ноа догонит меня.

— Интересно, что Майя решила сегодня быть с тобой, а не со своим братом. Есть какие-нибудь мысли по этому поводу, Ноа?

Моя ладонь проводит по лицу. Я делаю глубокий вдох.

— Я ничего не могу поделать с тем, что она хочет попробовать себя на треке со мной, когда она годами смотрела, как ее брат водит машину. Но нет ничего лучше, чем лишить кого-то девственности на автодроме.

Я уверена, что его ответ меня возбудил, и я наполовину уверена, что встречаюсь с замаскированным дьяволом.

Он подмигивает мне. — Нам пора идти. Увидимся позже, ребята. — Он машет репортерам рукой, как и подобает обычному человеку.

Следуя его примеру, я запрыгиваю на пассажирское сиденье.

Глаза Ноа сверкают. — Ты ведь взяла свою камеру, верно?

Я достаю камеру из сумочки. Он берет ее из моих рук и устанавливает на удобно расположенное крепление.

— Мое сердце может выскочить из груди. Я могу не дожить до конца.

Он усмехается. — С тобой все будет в порядке, мы будем двигаться со скоростью примерно сто тридцать — сто пятьдесят миль в час. Это не так уж плохо. Это наш тест на доверие, помнишь?

Мне больше не жаль недовольных людей, которым приходится делать падение на доверие. Это не сравнится с этой жестокой версией.

Я так и не узнала, как быстро восстанавливаются после сердечного приступа в двадцать три года. А жаль.

— Иисус, сядь за руль. — Я перекрещиваюсь, прежде чем надеть шлем.

— Может, вчера вечером ты и называла меня Богом, но сегодня за рулем только я. — Самодовольный мужчина подмигивает.

Его рука находит рукоятку переключения передач, и мы едем по решетчатой площадке. Он смеется, когда мы проходим первый поворот, шины визжат по тротуару, пока он снова набирает скорость.

— Черт, я не слышал, чтобы ты так кричала прошлой ночью. Мне нужно изменить свою технику?

— Ты извращенец! Это ужасно. Боже мой. Как ты делаешь это все время? Как это вообще законно? — Я бы шлепнула его по руке, если бы не была приклеена к боку машины.

— Мне это нравится. Просто расслабься и наслаждайся. — Его голос не успокаивает меня.

— Никогда не говори женщине расслабиться! — снова кричу я, пока мы дрифтуем на очередном повороте. Мое сердце то замирает, то останавливается каждый раз, когда Ноа поворачивает машину, а затем снова набирает обороты, когда он мчится по дороге.

— Кто может быть спокоен в такой момент? Если это так, значит, они психически не в порядке.

Еще один крик вырывается из моего рта. У меня нет возможности почувствовать смущение, громкие крики вырываются из меня без всякого контроля.

Двигатель урчит, когда ведущая нога Ноа нажимает на педаль газа. Его рука делает кучу переключений, которые, честно говоря, довольно горячие, потому что его мышцы напрягаются. Я отвлекаю себя, глядя на него в его стихии, на его лице нарисована улыбка, он радуется моей реакции. Мои крики затихают достаточно надолго, чтобы я успела заметить, каким счастливым он выглядит.

Он поражает меня мегаваттной ухмылкой. Если бы мое тело еще не было в режиме «сражайся или беги», мой пульс участился бы.

— Глаза на дорогу! Эй! — Я щелкаю пальцами и указываю на тротуар перед нами. Он усмехается, поворачивая на очередной прямой участок, машина визжит, когда он нажимает на газ.

— Я могу проехать эту трассу с закрытыми глазами. Она легкая.

— Это здорово и все такое, но я бы предпочла дожить до завтра. — Я делаю еще один глубокий вдох.

Он смеется, осматривая меня. — Ты мне уже доверяешь?

— Я доверяю, что ты втайне психопат. Что это за первое свидание? Ты что, никогда не видел эпизод «Холостяка»? Это свидание не одобрено Крисом Харрисоном! — Я ухватилась за ручку машины, чтобы спастись. Эти верхние ручки, которые есть в каждой машине? Да, я узнала их истинное предназначение, мои костяшки побелели, пока я держалась изо всех сил.

Он может перестать смеяться надо мной?

— Это не тот ответ, который я хотел услышать. Мне придется сделать шаг вперед.

Это, друзья, как раз то, о чем никто не просил. Это достойно мемов.

Его руки поворачивают переключатели на центральной консоли.

— Эм, что ты делаешь? — Мой желудок бурлит, когда мое тело подпрыгивает вверх и вниз, машина сопротивляется высоким скоростям, на которые ее толкает Ноа. Смертельная машина продолжает проноситься мимо пустых трибун. Впервые за всю поездку звучат динамики, и роботизированный голос посылает холодок по моему позвоночнику.

Противобуксовочная система отключена.

Моя голова резко поворачивается к Ноа, шлем отскакивает от окна. Меня передергивает. Даже я знаю, как важна эта система… она предотвращает то, что хочет сделать Ноа.

Он пожимает плечами, решая нашу судьбу.

Его руки поворачивают руль, и наша машина дрифтует по дороге, прежде чем начинает нарезать пятаки. Шины визжат на дороге. Вокруг нас клубится облако дыма от горящей резины, поднимаясь в небо вместе с моим рассудком.

— Я доверяю тебе! Я больше никогда не буду тебе не доверять. Ты самый лучший водитель на свете. Ты всегда будешь держать меня в безопасности. Теперь ты доволен? — Я наполовину смеюсь, наполовину выкрикиваю эти слова, звуча как человек, которому место в фильме психологического триллера. Возможно, из моих глаз даже течет слеза или две, но если Ноа спросит меня, я буду отрицать это.