Я поворачиваюсь к нему и смотрю на его одежду. Он носит смокинг, выглядя по-мальчишески красивым с гладкой материей, прилипшей к его телу. Мои пальцы дергаются от искушения пробежаться по его взъерошенным волосам, которые намекает на его буйство.

Но я этого не делаю, потому что это разрушит мои усилия быть хорошей.

— Это место изменило тебя? — Я стараюсь, чтобы мой голос звучал нейтрально, не выдавая никаких чувств. Он последний человек, с которым Санти хотел бы, чтобы я общалась.

Его взгляд становится жестким. — Я родился в нем. Сын легенды и все такое. — Он закатывает глаза. — Так что технически нет, поскольку это все, что я когда-либо знал. Нельзя быть испорченным тем, что создало тебя.

Я сморщиваю нос. — Мы не такие. Нас воспитывали в маленьком доме скромные родители. Санти даже не учился в колледже, поэтому мог участвовать в гонках, чтобы заработать деньги. От многого отказался, чтобы осуществить мечту. Он вернул моим родителям все, что они когда-либо вкладывали в него, потому что для него очень важно обеспечить их.

— Скромные начинания создают лучшие истории успеха. Однако твой брат подписал контракт на двадцать миллионов долларов, а это большие деньги, так что с ними приходит ответственность. — Его глаза пристально смотрят в мои.

Я вздыхаю, вспоминая о последней финансовой прибыли Санти. Он может окружать себя напыщенными людьми, но он не похож на большинство этих жадных и эгоистичных парней.

Ноа делает большой глоток своего напитка. Я копирую его, потягивая шампанское — доза жидкой уверенности, чтобы притупить мои нервы.

— Каково было быть здесь ребенком? — Я смотрю через комнату, представляя себе молодого Ноа, болтающегося с этими людьми.

— Когда я рос, я думал, что это самая крутая вещь на свете. И я до сих пор так думаю. Но мой папа не совсем отец года. Няни заботились обо мне, пока моя мама путешествовала по миру на яхте. Но горе мне, тяжелая жизнь того, у кого есть все это. — Печаль в его голосе выдает его напускную беспечность.

— Твои родители приезжают посмотреть на твои гонки?

— Время от времени. Папа приедет в Барселону. Моя мама — совсем другая история, иногда появляющаяся, когда это наиболее удобно для нее и ее друзей. — Он наклоняет свой бокал и чокается им о мой, прежде чем мы оба выпиваем за это.

Я чувствую, что у него проблемы с родителями.

Он смотрит на меня блестящими глазами. — А как насчет тебя? Что привело тебя в сумасшедшую жизнь гонок Формулы-1?

— Нужна ли мне причина, кроме того, что мой брат соревнуется? — Я улыбаюсь ему.

— Ну, я предполагал, что ты здесь ради меня, но теперь, когда ты упомянула об этом, это звучит правдоподобно. — Он бросает мне игривую ухмылку, которая что-то зажигает внутри меня.

Я качаю головой. — Я только что окончила школу и хотела путешествовать по миру. — Я воздерживаюсь от упоминания своего видеоблога, потому что не хочу, чтобы меня судил кто-то вроде него — человек, который процветает и преуспевает.

— Что ж, ты выбрала правильный год для вступления. Ты увидишь экзотические места с бонусом в виде меня, надирающего задницу твоему брату. Ты не можешь найти это дерьмо в Pinterest.

Я откидываю голову назад и смеюсь. Его дерзость не имеет границ, но мне нравится, как он дразнит — безразлично, с озорным блеском в глазах.

— Как ты помещаешь свою голову в шлем? Я беспокоюсь, что она расширяется по мере того, как люди гладят твоего эго, — говорю я с притворным беспокойством.

— Он выполнен на заказ, чтобы избежать этой проблемы.

Мы продолжаем подшучивать, пока кто-то не окликает его. Он смотрит без энтузиазма на то, что его прервали, его ноги остаются неподвижными.

— Долг зовет. — Я наклоняю к нему свой пустой бокал.

Он посылает мне ухмылку и шутливо машет рукой на прощание.

🏁 🏁 🏁

Я исследую Мельбурн в пятницу, так как у Санти напряженный день с тренировками и пресс-мероприятиями. Как бы интересно ни звучал его план, я отклоняю его приглашение присоединиться к нему.

Я провожу день, фотографируя и открывая для себя город. Местный тур по уличному искусству вызывает у меня интерес, и я наслаждаюсь возможностью раствориться в толпе, окружая себя другими туристами. Когда я общаюсь с Санти, мне кажется, что я выставлена напоказ. Внимание, которое он получает, душит меня. Люди всегда фотографируются с ним, задают вопросы или просят автографы. И я ненавижу чувствовать, что за мной наблюдают. Он говорит мне, что все, в конце концов, привыкают к этому, и через некоторое время я перестану замечать.

Такое самодовольство пугает меня.

Остаток дня проходит быстро. Новообретенное уединение так утешает меня, что я обедаю в одиночестве за столиком на двоих, не меньше. Мой одинокий день в кажется недолгим, когда в кресло напротив меня садится пожилой мужчина. В конце концов, он набирается смелости, чтобы завязать разговор через пятнадцать минут. Я вежливо участвую в обсуждении его артрита, кивая, как будто понимаю, что такое хроническая боль. Он даже показывает мне около сотни фотографий своих внуков.

Что я могу сказать? Я не умею говорить «нет», потому что как я могу смотреть в лицо этому бедному пожилому человеку и отказываться рассматривать фотографии его маленьких карапузов? Его слова, не мои. Я не могу. Поэтому я в конечном итоге провела час, развлекая человека по имени Стив, даже предложив ему бейсболку с автографом «Бандини» в качестве прощального подарка вместе с обещанием отправить ему фотографию трассы Гран-при в день гонки. Я не знаю, насколько рискованно давать мужчине номер своего мобильного телефона. Но он кажется милым, поэтому я сдаюсь.

Мама звонит мне, когда я иду по боковой улице.

— Cómo estás? (прим. пер. как дела?) — Моя мама религиозно следит за моим видеоблогом, комментируя все мои посты ободряющими сообщениями и цитатами. Она такая милая. Я даже получаю сообщения с GIF-файлами, которыми она выражает свои чувства.

— До сих пор мне было весело. Санти очень занят деловой стороной вещей. Я не знаю, как он находит в себе силы.

Мы засиделись допоздна, и он встал ни свет ни заря, чтобы покататься по трассе. Тем временем я нажала кнопку повтора примерно пять раз, прежде чем, наконец, встала.

— Он живет ради спорта, поэтому он мирится с социальной стороной вещей. Приглядывай за ним, потому что он слишком много работает. — А вот и моя мама, всегда самая беспокойная.

— Я постараюсь сделать все, что в моих силах. Я не могу делать то, что делает он, болтать и пить. Люди здесь высокомерны и самодовольны.

— Я читала сплетни об этих разных водителях. Такие мужчины, как Лиам Зандер и Ноа Слейд, появляются все время, и ты должна видеть, что говорят о них женщины. Не заводи меня насчет Джакса, этому человеку трудно следовать за ним, как за дурным запахом. — Ее голос не может скрыть презрения. Я не прошу дополнительной информации, потому что грубые детали меня не интересуют.

— Будь осторожна с тем, что читаешь. Однажды они могут начать рассказывать истории о Санти. Репортеры агрессивны. И они любят интересные истории, независимо от того, правда это или нет.

— Ты встречалась с его товарищем по команде? — Она не может скрыть своего любопытства к Ноа, и я не могу ее винить.

— Да, он не так ужасен, как утверждают истории. Но он все еще тот осел, который думал, что я девушка Санти.

— Que bruto (прим. пер. как невежливо). Кто-то должен был лучше воспитывать его, уделять ему больше любви и внимания. Должно быть, ему было неловко.

— Я думаю, что это его проблема. Это, должно быть, такая одинокая жизнь для него, связываться с кем попало и ни с кем не праздновать победы. Его собственная семья почти не приезжает на гонки. Например, его отец навещает его несколько раз в год, а мама — еще реже. Это заставляет меня задуматься, есть ли что-то еще в этом шоу, которое он устраивает. Хотя я сомневаюсь, что он даже осознает это, особенно когда такие люди, как он, всегда думают, что они счастливы, пока их больше нет. Но кто знает, я размышляю, и судить об этом несправедливо. — Слова без фильтра вылетают у меня изо рта.