— Нет, всё ясно, — проговорил Хок. — Мы с Елизаром выедем к вечеру.

— Поедете светлым утром, — возразил Джулиан. — Ночью на дорогах неспокойно, к тому же можете сбиться с пути, если какой-то из ориентиров переместится.

— Но мы упустим время! — воскликнул Хок.

— Если король Ричард решит напасть на врага сразу, то вы уже его упустили и битва идёт полным ходом. Если нет, то он вряд ли начнёт до окончания перемирия, а значит, у вас будет время до начала следующих светлых суток. Незачем рисковать. К тому же не забывай, что тебе нельзя появляться в стане Сен-Марко. У короля Ричарда на тебя большой зуб.

— А, ну да, — помрачнев, кивнул Хок и посмотрел на меня. — Я поеду в лагерь алкорцев. Там никто не мечтает сделать из моего черепа чашу для пиров. Ноттингем отправится к Карначу и передаст твой приказ Булатову и Стаховски. Не думаю, что Юра будет сильно артачиться, получив его опосредованно. Да и Стэн достаточно дисциплинирован, чтоб прислушаться к старшему офицеру флота.

— Ладно, — удовлетворённо проговорила я, — наши цели ясны, задачи определены, за работу, товарищи! Что будем делать с Ноттингемом, дорогой? — поинтересовалась я, взглянув на супруга.

— Мы поставим его перед ангелом с огненным мечом, — на лице Джулиана появилась улыбка сытого кота, он явно предвкушал удовольствие от очередного шоу. — В иной ситуации самым сложным было бы найти подходящего ангела, но с этим у нас, к счастью, проблем нет. Остаётся обставить сцену так, чтоб это выглядело впечатляюще, и загнать нашего сокола в силки.

— Скорее, козла в загон, — поправил Хок с саркастичной усмешкой.

— Некорректно так говорить об офицере космофлота, — усмехнулся Джулиан, — даже если он этого заслуживает. У меня есть на примете подходящее место. Я уверен, тебе там понравится.

— Что мне там понравится? — с подозрением уточнила я. — Насколько я помню, сияние небес тебе недоступно. Что ты можешь предложить? Инфернальную красоту какого-нибудь готического мирка? Приветливые своды разрушенных соборов, очаровательные горгульи на обвалившихся карнизах, изысканные надгробия с сексапильными каменными демоницами в натуральную величину и изящные лестницы в небеса, которые так интригующе обрываются над гостеприимной бездной?

— Ты уловила мою мысль, — одобрил он. — Именно в таком месте твоё появление будет особенно эффектным. Сыграем на контрасте. Но я имел в виду кое-что другое. Как я понял, Ноттингем легко преодолевает границы между мирами и считает себя неуловимым и неуязвимым, но он понятия не имеет, что есть такие места, где нет границ соседних измерений, поскольку это цельные и замкнутые матрицы пространства-времени, образовавшиеся из образов, проникших в глубины тьмы из чьих-то воспалённых безумием и болью голов, и запечатлённые там навеки. Оттуда бежать ему будет некуда.

— О, нет! — воскликнула я. — Ты предлагаешь мне снова отправиться во Тьму? Мне там в прошлый раз не понравилось! Вспомни, мы едва унесли оттуда ноги!

— Хорошо, я согласен рассмотреть любые другие варианты! Как ещё мы можем заманить его в ловушку и заставить нас выслушать, причём привести его в такое состояние, что на любое наше предложение он согласиться с радостью? Пойми, он, действительно, ходит по измерениям, как по коридорам звездолёта. И он исчезнет ещё до того, как ты успеешь открыть рот, просто потому что не хочет тебе возражатьи при этом не желает подчиняться. А в месте, о котором я говорю, он, будучи человеком, лишится возможности пользоваться своим даром, поскольку всё там пронизано тёмной энергией. Тьма живёт по своим законам, ему непонятным и неподвластным. Я понимаю, что тебе там не нравится. Ты из другого, диаметрально противоположного мира, но тебе там бояться нечего. Это всего лишь ментальный образ, голограмма, декорация. В этих капсулах нет жизни, и там не задерживаются даже самые неразборчивые в местах обитания сущности!

Я сумрачно взирала на него, вспоминая прошлое наше совместное путешествие по глубинам Тьмы. Я сама рвалась побывать там, но после зареклась соваться туда вновь. Но других предложений у меня не было. Мне нужен был Ноттингем, причём полный служебного рвения и желания выполнить приказ командования самым наилучшим образом.

— Если хочешь, посмотрим несколько капсул, — вкрадчивым голосом предложил Джулиан. — Если тебе не понравится одна, выберем другую. Я научу тебя перемещаться между ними. Это как тренировка перед телепортацией в более плотном мире.

Это было искушение. Я всегда завидовала его умению не натыкаться на полном ходу на стены, внезапно исчезнув за мгновение до столкновения с ними. И я согласилась.

Как всем известно и подтверждено наукой, если за столом во время коллективного приёма пищи находится хоть один русский, то эта трапеза неизбежно превращается в застолье. Нас с Кириллом было двое, и по части тостов с нами не мог соперничать никто из собравшихся за столом. Потому встали мы из-за него спустя несколько часов, вдоволь наговорившись и опустошив не один кувшин вина, которое исправно приносил хозяин дома с восторженным любопытством поглядывавший на меня и с некоторым смущением — на Джулиана. Но, наконец, мы закончили делиться информацией и своими соображениями о ней, выпито и съедено было достаточно, и Дакоста увёл Хока и Кирилла в лабиринт деревянных залов этого большого добротного дома, чтоб уложить их спать, а мы с Джулианом остались в маленькой гостиной.

— Может, поспишь сначала? — спросил он, посмотрев на меня.

Я задумалась. Это он опрокидывал раз за разом свой глиняный кубок и с наслаждением вгрызался в блестящие от жира копчёные рёбрышки, я же старалась блюсти фигуру и умеренность в питие, и всё же он был, как обычно, свеж и трезв, а у меня было такое чувство, что я не пройду не только сквозь границу измерений, но даже сквозь распахнутую настежь дверь.

— Ангелам надо спать? — задумчиво поинтересовалась я, пытаясь подсчитать, во сколько литров вина могло вылиться скромное «по глоточку» при таком количестве тостов.

— Нет, но они любят это занятие, потому что летают во сне.

— Летать? С набитым желудком? Шутишь? Если я усну, то во сне буду лежать камнем на дне пруда и стонать. И спать мне вовсе не хочется. Напротив, я склонна отправиться на прогулку, чтоб отработать ужин.

— Это будет прогулка по иным мирам. Впрочем, лёгкое опьянение этому лишь способствует. Как известно, земные шаманы часто ели галлюциногены и курили наркотическую травку для облегчения астральных путешествий. Это — почти то же самое, только вслед за астральным телом нужно будет перенести в тот мир и физическое.

— Если оно туда влезет, — проворчала я.

Он оценивающе посмотрел на меня.

— Полагаю, проблем не будет. В конце концов, объём и масса перемещаемого тела в данном случае не имеют значения.

— Ты умеешь успокоить девушку, — пробормотала я, неожиданно обидевшись.

— Вставай. В первый мирок я перенесу тебя сам, а там — посмотрим.

Я нехотя встала, и, не заметив никаких признаков землетрясения, уверенно отцепила пальцы от столешницы. В голове уже прояснилось, да и тяжесть в желудке я сильно преувеличила. А вот пройтись мне, действительно, хотелось, но он не дал мне такой возможности, встав напротив и взяв за руки. Я невольно подняла голову и посмотрела ему в глаза. Его зрачки вспыхнули красным светом, радужка ярко зазеленела, и ресницы затрепетали оранжевым пламенем. Следующим этапом у него должны были появиться крылья, и вокруг действительно стало темно и немного душно, только потом я поняла, что не из-за его чёрных крыльев, которых по-прежнему не было.

Повернув голову, я оторопела и возмущённо пискнула:

— Ты специально затащил меня сюда, чтоб мне захотелось поскорее отсюда телепортироваться, даже если придётся делать это самостоятельно?

Мы стояли под тёмной аркой какого-то полуразрушенного строения. Впереди тускло поблёскивала в лунном свете выбитая и истёртая брусчатка двора, а дальше чернели кривые колоны какого-то храма или дворца, покосившиеся до такой степени, что, казалось, вот-вот рухнут, и при этом опутанные серыми лианами, с которых свисала паутина. На потолке над нами тоже висели эти иссохшие пыльные канаты, покрытые полотнищами тонких грязных мочалок. Клочок неба, видневшийся отсюда, был таким же грязным, тёмно-серым и унылым. К тому же неприятно пахло чем-то затхлым и мёртвым.