— Что это значит? — спросил король, обернувшись к де Сансеру, задумчиво изучавшему открывшуюся перед ним картину.

— Беренгар всё же решил использовать преимущества своей конницы на равнине, — пояснил седой барон. — Он даёт нам возможность сразиться с его рыцарями в открытом поле. Судя по всему, для начала сражения он выбрал обычную в таких случаях тактику, но при случае его войско в любой момент сможет отступить за укрепления под прикрытием стрелков.

— То есть он готов нам дать бой без всяких хитростей и ухищрений, — усмехнулся Ричард. — Что ж, это мне по нраву! Что с нашим планом?

— Мы его изменим, но не сильно. Часть фланговых частей мы стянем обратно к нашим позициям, а часть оставим в резерве, который сможем использовать в зависимости от обстоятельств: для развития успеха в случае удачного наступления, для поддержки основного удара с флангов, если нам удастся прорваться к воротам, или для прикрытия, если придётся отступить.

— Я не собираюсь отступать! — с ожесточением заявил Ричард. Он окинул взглядом длинный строй вражеского войска. — Мы будем биться до победы. Судя по всему, сейчас они не намерены вводить в бой резервы, и готовое к бою войско не превышает по численности наше.

— Поле не велико, ваше величество. Им проще подтянуть резервы из города. К тому же отсюда видно, что Беренгар поставил в арьергарде мощное ядро тяжёлой кавалерии. Предполагаю, что копейщики позади передней линии должны поддержать рыцарей, которые пойдут первой волной. Второй волной в наши позиции вклинится это самое ядро, а третья возможно уже готовится к выступлению за стенами города.

— Почему нам не действовать по сложившемуся плану, барон? — задумчиво спросил Ричард. — Почему неожиданно не ударить с флангов, внеся панику в их ряды и не попытаться пробиться к воротам с двух сторон?

— Мы исходили из того, что фронтальный удар разовьёт успех фланговых, но не учли, что против него будет выставлена основная ударная часть кавалерии. К тому же у ворот сейчас сосредоточена очень сильная группировка. В случае удара с флангов эти рыцари спешатся и, прикрываясь рядами копейщиков, атакуют нашу лёгкую кавалерию. Я бы так и поступил на месте Беренгара. У ворот завяжется бой, но наш авангард не сможет пробиться на помощь, в то время как алкорцы введут в бой резервы, ожидающие в первом оборонном кольце.

Король какое-то время обозревал зелёный луг и ровные ряды своих и чужих всадников, застывших по его сторонам. Утренний ветер развевал боевые стяги и штандарты. И эта картина, несмотря на то, что ему снова приходилось менять план сражения, ещё недавно казавшийся удачным, вселяла в его душу приятное возбуждение. Открытый бой на поле, когда две армии сходятся лоб в лоб, когда всё решает мастерство и воля к победе, — это он считал своей стихией, полагая, что нет в этом мире более сильного и отважного воина, способного вести за собой своих рыцарей, чем он.

— Что ж, барон, — кивнул он, наконец, — враг не всегда играет по нашим правилам, но в том и состоит гениальность истинного полководца, чтоб менять свои планы в зависимости от сложившихся обстоятельств. Я предлагаю поставить в центр атаки отряд Дэвре, правым и левым крылом пустить отряды де Морена, Ренара-Амоди и Вайолета. Лёгкую кавалерию мы пустим второй волной. Их будут поддерживать конные лучники.

— Да, это хорошая тактика, — согласился де Сансер. — Однако нам нужно поторопиться, чтоб известить командиров об изменившихся задачах.

— Вы правы, — кивнул король и, поддав коню золотыми шпорами, поскакал вниз по склону.

Донцов тем временем находился в белом шатре посреди лагеря, разбитого алкорцами под стенами города. Адриан Адальбер в очередной раз проверял туго ли затянуты ремни, которые крепили его латы. И так было ясно, что с амуницией у него всё в порядке, но ему нужно было отвлечься от тревожных мыслей, которые в полной мере разделяли и находившиеся здесь же Коррадо и Кроу.

— Всё в порядке, — наконец произнёс Энцо, подавая ему тогу, сшитую из плотного голубого сукна с нашитым на спине серебряным грифоном.

— Перестаньте дёргаться, — проговорил Донцов. — Всё будет нормально.

— Каким образом? — нервно спросил Энцо. — Ты уже придумал, что будешь делать?

— Нет, тут и придумывать нечего. Буду имитировать атаку и посмотрю, что станет делать Булатов. Дальше — по обстоятельствам.

— Гениально, — мрачно прокомментировал Адальбер.

— Хватит уже об этом, — поморщился Донцов. — Понятно, что ситуация пиковая, но сидеть сложа руки тоже не получится, а потому…

— Пора! — раздалось от порога и в шатёр, приподняв полог, заглянул Элот. — Энфер хочет поговорить с тобой, Светозар. Он будет наблюдать за поединком сверху, с той вышки, что выстроили прошлой ночью. Оттуда всё поле, как на ладони.

— Хоть какой-то от этого прок, — проворчал Кроу.

Ликар в золочёных латах в окружении своих рыцарей ждал его на краю лагеря. За его спиной ржали кони и стояли сверкающей стеной рыцари, формирующие арьергард. С удовольствием осмотрев его высокую ладную фигуру, облачённую в мастерски сделанные доспехи, энфер положил руки, закованные в железные перчатки, на его плечи и, глядя в глаза произнёс несколько напутственных слов. Донцов заверил его в своей готовности защитить честь луара, после чего энфер развернулся и направился к дощатой вышке, возвышавшейся у городской стены.

До передней линии Донцов прошёл пешим. Его коня вели под уздцы пажи альдора. Рыцари, стоявшие боевым порядком, приветствовали его, стуча рукоятками мечей по щитам, а потом он оказался на небольшой, огороженной площадке, где стоял альдор в боевых, украшенных серебристыми узорами латах. Его шлем, увенчанный золотой короной, держал стоявший рядом оруженосец. Контаррен и его приближённые рыцари были тут же. Донцов, как ему и было указано раньше, опустился перед правителем на одно колено и тот простёр руку в благословляющем жесте. Опустив голову, Александр слушал возвышенную речь альдора и как-то отстранённо думал о том, что не сможет оправдать его ожиданий, да и пытаться не будет. Ощущение тупика вызывало у него неприятную апатию, но все его попытки что-то придумать, так и не увенчались успехом. В конце концов, он решил принять те условия игры, которые предложит ему Булатов.

Юрий в это время рассеянно слушал, что говорит ему Жоан. Принц смотрел на своего наставника с некоторой завистью, и его речь была похожа на пересказ героической баллады, а потому не имела практической ценности для Булатова. Никаких идей насчёт того, как он будет выпутываться из этой ситуации, у него не было. Ему казалось, что он стоит на обрыве над бездной, куда должен прыгнуть, и готов был просто зажмуриться и шагнуть вперёд. В который раз он подумал, что если б против него выставили не Донцова, а кого-то другого, всё было бы проще.

— Вы готовы, кавалер? — услышал он рядом голос Бертрана Нуаре. — Алкорские трубы уже известили о готовности их бойца.

— Я готов, — кивнул Юрий, расправив плечи и повернувшись к рыжему коню, который, поддавшись общему радостному возбуждению, тряс длинной шёлковой гривой и нетерпеливо пританцовывал на месте.

Сев в седло, Булатов проехал мимо рыцарей к передней линии выстроившегося войска, где разместилась свита короля. Ричард в золотых доспехах одобрительно кивнул ему. Оруженосцы принесли шлем и оружие. Надев шлем, Булатов опустил забрало и взял в руки копьё и овальный, окованный бронзой щит. Тут же совсем рядом затрубил герольд, и Юрий развернул коня в сторону вражеского войска. Сквозь щель в забрале он увидел, как от рядов конных рыцарей отделился один и двинулся ему навстречу.

Два рыцаря шагом ехали к середине поля, и вскоре остановились друг против друга в сотне метров, пристально глядя на противника сквозь узкие прорези шлемов. Казалось, они испытывают и оценивают друг друга, но на самом деле оба находились в некотором замешательстве. Донцову хотелось снять шлем и просто подъехать к Булатову и заговорить с ним, а тот чувствовал, что смертоносное копьё жжёт ему руку сквозь латную перчатку, и вся эта ситуация казалась до безумия нелепой. Так они стояли молча, и за их спинами по рядам рыцарей уже пробегал недоумённый ропот, когда на поле вдруг появились ещё два всадника.