Утренний Тигр кивком ответил на уставное приветствие Даари, а Алеко сказал с короткой, но довольно теплой улыбкой:
— Капитан Сат! Смотрю, все ищите что-то новенькое.
— Так точно, — ответила Даари.
Больше никто не разговаривал на протяжении всего пути, потому что Лаор и Солнечная Камелия молчали, и низшие чины, разумеется, разговор первыми не затевали — даже полковник.
Правда, когда миновали музейную область и Эллекит повел их уже надоевшими до невероятия тесными темными коридорами, Лаор вдруг начал расспрашивать Даари о найденной сети каналов. Его интересовали высота «паутины», плотность каналов, их толщина, узнала ли Даари какие-то характерные формы...
Под конец Даари сказала:
— Господин генерал, разрешите спросить?
— Разрешаю, — бросил Лаор.
— Вы не хотите знать, какой мощности были каналы?
— А вы можете это сказать? При такой дальности? Насколько я понял, у вас нет характерного для мага чувства давления поля.
— Нет, но я могу определить мощность каналов по визуальным признакам... Чем мощнее, тем четче видно.
— Интересно, — нейтральным тоном произнес Лаор. — И какая же там мощность?
— Если есть какое-то цифровое измерение магии, мне оно не попадалось. Могу только в сравнительных терминах.
— Давайте в сравнительных.
— Однажды мне пришлось уклоняться от атаки, которая, как мне потом сказали, скорее всего, была «атакой сути». Так вот, эта штука — мощнее.
На лице принца-генерала не отразилось ни намека на заинтересованность. Генерал Солнечная Камелия фыркнула.
— Конечно, мощнее, капитан Сат, не глупите! Кому понадобится плести «атаку сути» в древнем подземелье? Тут кто-то явно на прорыв работает!
Как раз к этому моменту они подошли ко входу в пещеру.
Снова разноцветные фрески по стенам, удивительно яркие и живые даже в неверном свете фонаря. Снова паутина толстых «магических канатов» под потолком пещеры, почти гудящая в слышимом спектре, почти видимо пульсирующая... И россыпи искр, постоянно вспыхивающие вокруг нее, как фейерверки.
— Обратите внимание, господа, — проговорил Лаор сухим, академичным тоном, — как сильно давит и при этом как аккуратно! Очевидно, тут кто-то компенсирует.
— Да, — согласилась Солнечная Камелия. — Давит. Капитан Сат, вы говорите, сверху это все?
Она задрала голову и сощурилась, словно пытаясь что-то рассмотреть под потолком пещеры. Хотя почему «словно». Наверное, как раз пыталась.
— Сверху, — подтвердила Даари. Потом решилась на вопрос: — Вы имеете в виду, компенсирует, что нет уже мелких прорывов и из них никакие мелкие твари не сыпятся?
— Да, — бросила генерал, — мы тут до сих пор не по колено в многоножках... Лаор, где этот ваш бесов Элат? Разве не он курирует связи с контрразведкой? Они там вообще не чешутся!
«Контрразведка? — подумала Даари с удивлением. Ей не сразу удалось припомнить исторический термин. — В нашей армии вообще есть контрразведка, а не просто служба безопасности? С кем они борются — с приграничными племенами, что ли?!»
— У Элата особое задание, как вы давно в курсе, — заметил Лаор. — Впрочем, вы правы, я его вызову. И не только его. Этот вопрос может потребовать высочайшего рассмотрения.
— Владыку? — спросила Солнечная Камелия. — Это может быть ловушка для него.
Они как будто забыли (а может быть, и в самом деле забыли) о существовании Даари и разговаривали так, как будто ее рядом не было.
— Мы говорим о Большом прорыве, — буднично произнес Лаор. — Вне очереди. Вы представляете, сколько энергии они сюда уже накачали? Сколько у нас осталось времени?
— Не знаю, как это можно замерить, — холодно произнесла Камелия.
— Есть способы. Но в Цивилизации всего один специалист по делам такого рода. Вы рискнете расплести это все? Я — нет.
И тут до Даари дошло с опозданием, что если эту штуку сплел не разумный демон — а теперь уж точно явно, что это не он, потому что территорию очень надежно оцепили, и демона наверняка бы обнаружили — то, значит, постарался человек. Даже, наверное, люди. Потому что мощность уж очень большая. Ведь даже плетенки для больших повозок делаются в основном группами магов, а тут мощность на несколько порядков больше!
«Да, — подумала Даари, — наверное, раз в тысячу больше, чем в средней повозке! Или все-таки в сто?»
И поняла, что сказать так запросто не может. Но очевидно, что энергии кто-то вбухал просто по самое не могу. Зажившие ожоги на левой руке заныли от одной только мысли, что кто-то мог бы попробовать пропустить столько энергии через себя.
То есть группа заговорщиков задумала организовать Большой прорыв в Серегенской области, где гарнизоном заведует нелюбимый сын Дракона...
И если Лаор не заодно с ними, то кто-то в первую очередь пытается разобраться именно с принцем-генералом — очернить его в глазах отца, например. Якобы он либо проморгал, либо вообще возглавил это дело с тем, чтобы свергнуть Дракона с престола! (Говорят, такие попытки все-таки иногда случаются, примерно раз или два в столетие).
Неудивительно, что Лаор хочет вызвать сюда самого Владыку — мол, смотрите, папаша, я тут ни при чем, как увидел, сразу вам доложил. А Камелия не хочет, чтобы он его вызывал, и это тоже понятно: если заговор направлен против Дракона, а не против Лаора, то долг любого верноподанного — помешать его появлению тут.
На Даари повеяло холодком. Она вдруг поняла, что это все могут быть звенья одной цепи с историей во время дуэли, когда она нечаянно для самой себя вскрыла заговор — или часть заговора? А ведь там девушка умерла, использованная один раз, словно живой дротик с ядом (да и то тот, кто стрелял ею, промахнулся). Не станет ли она, Даари, такой же одноразовой жертвой? Нет, даже не жертвой — сопутствующими потерями?
Стало кристально ясно: одно дело разговаривать с Гешвири громкие разговоры о том, что они, дескать, будут пробиваться на самый верх и вершить высокую политику ради благих целей. И другое дело столкнуться вживую с процессами на этом самом «верху»... или даже еще не совсем наверху, все-таки уровень руководства одной из армий Цивилизации — это еще даже не дворцовые интриги.
Даари невольно попятилась, как будто придавленная тяжестью замаячившей перспективы столкнуться с сущностями, о которых вовсе ничего не знала. И споткнулась. При этом она даже не упала, просто слегка потеряла равновесие, пошатнулась. И, чтобы удержать равновесия, коснулась стены с фресками.
Даари приходилось смотреть полуфантастические фильмы, посвященные древней магии и загадкам истории. Вопреки тому, что у обычной магии спецэффектов, как правило, не бывает, если только не наплести специальные чары (как то делается в Академии), там, наоборот, во время применения чар что-нибудь обязательно начинало светиться. Либо мага, либо артефакт, либо противник, на которого кастуют заклятье... В конце концов, световые эффекты создаются в видео очень просто — ну или Даари так слышала — а зрителям же надо как-то показать, что именно происходит!
Так вот, Даари, кажется, не раз и не два, особенно в детских передачах, натыкалась на ситуацию: очередной Избранный касается стены с древними рунами или иными символами, после чего те начинают светиться, и все герои дружно понимают — ага, перед нами человек, которому на роду написано вскрыть древнюю сокровищницу и обрести уникальные силы.
Даари, если можно так сказать, испытала обратный эффект. Фрески на стене светиться не начали, если не считать прежнего перламутрового отблеска, создаваемого минеральной краской без всяких следов магии. Зато сама Даари почти что вспыхнула (метафорически). Тело скрутило моментальной судорогой, перед глазами помутилось; в мозгу вдруг вспыхнули красочные, но очень невнятные и быстро сменяющиеся картины каких-то ритуалов, происходящих в этом самом зале. В общем, почти повторилось то, что однажды произошло, когда она с Беорном убирала зал после Желтой дуэли.
Концентрация магии в этих стенах, вбиваемая веками и тысячелетиями, оказалась столь высока, что даже Даари, не-маг (или не совсем маг) по природе оказалась в состоянии считать это на уровне фактической информации, увидеть мысленное кино. И это даже при том, что Даари коснулась стены не левой, «магической», а правой, «обычной», рукой.
