— Брось пистолет, — шепчет он, голос напряжен.

— Ты спросил меня, что бы я выбрала, если бы ты встретился лицом к лицу с моей семьей снова.

Я еще глубже упираю пистолет в висок.

— Вот мой ответ, Крейтон. Я бы выбрала себя.

Он борется с захватом Коли, и когда второй помощник моего отца толкает его вниз, он рычит на папу:

— Отпусти меня, блядь!

Папа кивает своему охраннику, и когда тот отпускает его, Крейтон почти бежит в мою сторону.

Я отступаю назад.

— Не подходи ближе.

Он останавливается на месте, его тело напряжено, и я впервые вижу, чтобы он выглядел таким беспомощным.

— Аннушка, я уже отпустил его. Не делай этого, — голос папы становится глубже. — Подумай о своей маме, о своем брате. Обо мне.

— Я не могу...

Слезы текут по моему лицу, и я смотрю на Крейтона сквозь размытое зрение.

— Я не могу жить, зная, что ты полон ярости и боли. Я не могу жить, зная, что ты всегда будешь ненавидеть моих родителей, тех самых родителей, которые дали мне все. Я скорее умру, чем увижу это. Может быть, если я это сделаю, ты, наконец, отпустишь свою обиду.

— Послушай меня, Анника, — его голос проносится в холодном воздухе, как кнут. — Ты единственный человек, который когда-либо забирался внутрь меня, видел уродливые, гнилые части, но все равно оставался. Ты отдала мне себя, несмотря на то, что знала, насколько я пуст. Ты даже наполнила меня своей бесконечной энергией, фиолетовым цветом и чертовыми фиалками. Я не понимал, как я тебе нравился, когда я сам себе не нравился, как ты боролась за то, чтобы я испытал нормальные вещи, несмотря на мою незаинтересованность. Когда я узнал правду о своем детстве, единственное, что меня сломило, это осознание того, что я больше не могу быть с тобой. А когда ты не выбрала меня и нажала на курок, я превратился в озлобленного придурка с желанием умереть. Мне было все равно, что случится, лишь бы ты была у меня, поэтому я и привел тебя сюда. Но сейчас я понимаю, что это было неправильно, поэтому я решил отпустить тебя. То, что ты делаешь, тоже не правильно. Возможно, ты сможешь жить без меня, но я без тебя не проживу и дня, так что твоя смерть ничего не решит. Если ты нажмешь на курок, помяни мое слово, я последую за тобой.

Мои пальцы дрожат от нахлынувших эмоций.

— Ты скорее умрешь, чем отпустишь прошлое?

— Я скорее умру, чем буду жить без тебя.

Его грудь вздымается и опадает с неистовой силой.

— Ты не дополняешь меня, ты — часть меня. Если ты уйдешь, то я уйду вместе с тобой.

Его слова проникают в мой мозг и в мою кровь.

— Это не обязательно должно быть так, Крейтон. Никто из нас не должен умирать, если ты просто пообещаешь попытаться оставить прошлое позади. Для тебя. Для меня. Для нас.

— Ты снова будешь любить меня, если я сделаю это?

Небольшая улыбка появляется на моих губах, когда я опускаю пистолет, вкладываю его в руку одного из охранников и целеустремленно иду к нему.

Он встречает меня на полпути, его сильные руки обхватывают мою талию, а мои руки обвивают его шею.

— Я никогда не переставала любить тебя, глупышка.

Его глаза медленно закрываются, и из его груди вырывается длинный вздох. Когда он снова открывает их, они прозрачно-голубые.

Смирившиеся.

— Ты победила, little purple.

— Я победила?

— Весь я. Мое сердце, тело и душа — твои. Моя обида тоже твоя, и ты можешь делать с ней все, что пожелаешь.

— В том числе, и пережить ее?

— В том числе и это.

Его рука опускается на мое бедро, и он нежно поглаживает его.

— Я проиграл тебе давным-давно. Я люблю тебя, Анника. Я люблю тебя до такой степени, что вижу тьму без тебя и свет, только когда я с тобой. Ты — мое убежище и единственный человек, который делает меня целым.

Слеза скатилась по моей щеке. Это все, чего я когда-либо хотела от Крейтона, — быть человеком, на которого он опирается, единственной, кому он доверяет, чтобы показать все, что у него внутри.

Потому что он и есть это для меня.

Он был единственным задолго до того, как я сама это поняла.

Я уже собираюсь поцеловать его, когда горловой звук останавливает меня.

Черт.

Я забыла, что папа и остальные были здесь все это время.

Медленно, я отпускаю Крейтона, но он держит меня за руку, переплетая мои пальцы со своими, когда мы сталкиваемся лицом к лицу с папой.

На этот раз я не пытаюсь убежать или спрятаться, как тогда, когда нас нашел Джереми.

На этот раз я стою рядом с ним и отказываюсь двигаться.

— Ты дерзок, если думаешь, что я позволю тебе забрать мою дочь, — говорит он Крейтону но, по крайней мере, его пистолет спрятан от глаз.

— Я не уйду, — в упор заявляет Крейтон.

— Охотно, — снабжает папа. — Я могу найти методы, чтобы заставить тебя уйти.

— Папа!

— Мы едем домой, Аннушка, — объявляет он.

— Я бля...

— Ты поедешь с нами, — прерывает его папа.

— П-почему? — заикаюсь я. Пожалуйста, не говорите мне, что он забирает его, чтобы убить, как он обещал.

— Я уверен, что твоя мама хотела бы с ним познакомиться.

— О... О! — повторяю я с ухмылкой.

— Значит ли это, что ты одобряешь наши отношения, папа?

— Нет, — говорит он прямо. — Но я бы предпочел, чтобы этот маленький ублюдок был под наблюдением, чтобы я мог покончить с ним до того, как он попытается сделать что-нибудь смешное.

Он смотрит на Крейтона, который смотрит в ответ. Как будто это какой-то вызов.

Это будет нелегко, но я готова сражаться.

За него.

За нас.

Адриан

Месяц спустя

Мои попытки избавиться от вредителя, отнявшего у меня дочь, зашли в раздражающий тупик.

Я надеялся, что со временем дымка юной любви постепенно рассеется и мы вернем наше солнышко.

Этот мерзкий ублюдок имел наглость не только украсть ее, но и заставить ее влюбиться в него так сильно, что она стала его адвокатом, когда кто-то пытается нанести ему удар.

Мы бы не оказались в таком затруднительном положении, если бы я не спас его в тот день семнадцать лет назад, но факт остается фактом: тогда он был еще ребенком, и я бы расстроил другую важную женщину в моей жизни, если бы оставил его умирать.

Что я мог сделать вместо этого, так это отправить его в другой уголок планеты, из которого он не смог бы выползти. Моя жена рассмеялась, когда я упомянул об этом.

— Ты не можешь остановить судьбу, Адриан, — сказала она мне с мягкой улыбкой, которая заставляет меня с нетерпением ждать новых дней.

— Я все еще могу попытаться, — ответил я, а она только покачала головой.

Я говорил серьезно. Я не только не перестану пытаться, но и выиграю. Любым возможным способом.

Именно поэтому я прервал встречу с внутренним кругом братства и вернулся домой.

Моя дочь и ее определенно не-парень сегодня в гостях.

Вместе.

После того дерьмового шоу на острове Анника решила продолжить обучение в колледже в Великобритании. Она не бросила балет, но теперь он стал ее страстью — чем-то, что является ее частью, и ей не обязательно идти по профессиональному пути.

Это решение сделало Лию счастливой. Хотя она изначально обещала поддержать любой выбор Анники, я знаю, что всякий раз, когда Анника танцевала, моя жена видела, как демоны ее прошлого пировали на нашей дочери.

Сколько бы мы ни пытались убедить ее в том, что у них разные истории, она просто не верила в это.

Поэтому тот факт, что Анника добровольно решила держаться подальше от центра внимания, дал ей душевное спокойствие, которого ей постоянно не хватало до того, как наша дочь решила увлечься балетом.

Я останавливаюсь у порога, услышав смех, доносящийся с черного входа.

Я прислушиваюсь к радостному шуму, который стал постоянным в нашей с Лией жизни с тех пор, как появилась Анника.