— Ну, — сказал Тарик, — тогда тебе тем более надо встать на ноги, верно?

— И все равно я не хочу, чтобы сестра так рисковала! Это же преступление — воровать антидот, разве нет?

— Преступление было бы, если бы ради продажи! А так она не обогащается. Хочет — принимает, не хочет, не принимает… Ее даже по Драконьей Хартии не могут заставить никакого лекарства пить, если она не желает!

— Да ей же плохо станет!

— Не станет! В первый год точно! И потом, сестра у нас крепкая и здоровая, не то что ты!

— Ты эгоистичный мальчишка!

— А ты просто дурак! Я же говорю, никакого риска!

— Так, стоп! — резко оборвала их Даари. — Вы спорите беспредметно!

Это было любимое мамино выражение для таких случаев — «спорите беспредметно». У Даари сжалось сердце, когда она это сказала. Да и лица братьев сразу сделались несчастными.

— Вы спорите беспредметно, — повторила она в резко наступившей звенящей тишине более мягким тоном. — В Академии или во дворце на любую должность, даже уборщика, огромный конкурс. Я могу еще и не пройти.

— Пройдешь, — уверенно сказал Тарик. — Ты способная. Только это называется не «уборщик», а «чистильщик». Знаки те же, но читаются по другому. Они не мусор убирают, а последствия применения магии. Это как раз одна из тех должностей, на которых выдают антидот.

Так Даари отправилась пробоваться на должность младшего чистильщика. Вопреки собственным опасениям, конкурс она прошла. Это даже оказалось как-то неожиданно легко. При всем том, что в школе у них плохо преподавали боевые искусства, прыгать и подтягиваться все-таки учили, а с родителями Даари часто ходила в походы, в том числе и зимой, на лыжах. Это помогло сдать общую физическую подготовку. Письменный же экзамен оказался вовсе не бей лежачего. Чуть посложнее школьного, но для заядлой читательницы — ничего сложного. Даари, конечно, не считала себя такой же умной, как Тарик, но все-таки библиотеку, собранную родителями, освоила еще в детстве, в том числе книжки по истории и граждановедению.

К тому же, как оказалось, антидот был очень сильным, и Инге вполне хватало половины той дозы, что выдавали Даари раз в неделю, чтобы нормально себя чувствовать. То есть половину дозы Даари вполне могла принимать сама.

А месяца через три после начала ее работы в Академии у Тарика тоже начали проявляться симптомы…

Квартира, в которой Даари с братьями жила теперь, не могла даже сравниться с их прежним, родительским домом. Там было просторно и светло, там на стенах висели дедушкины картины (Даари удалось пристроить их с сетевого аукциона все скопом, потому что в новой квартире их просто негде было разместить), а на подоконниках стояли мамины цветы (их она просто раздала соседям).

Но все-таки за те три года, что они тут прожили, молодые Саты постарались сделать свое жилье как можно уютнее.

Чтобы стены не так давили, покрасили их в молочно-белый цвет. Чтобы скрыть старенькую мебель, укрыли ее пестрыми покрывалами и покрывальцами, часто сшитыми из лоскутов. Шил, кстати, в семье Инге: находил это успокаивающим. Даари мама тоже научила, но ей шитье не очень нравилось.

Некоторые цветы они тоже сохранили, например, любимую мамину белую герань. И две из дедушкиных картин: папин портрет в детстве и пейзаж со старым деревенским домом, где бабушка и дедушка раньше жили.

Из трех комнат одна была общей, гостиной и кухней заодно, другая, побольше, начинала как комната Тарика и Инге, а та, что поменьше — как комната Даари. Но с течением времени маленькая комната превратилась в комнату Тарика, потому что только ему постоянно требовалась маг-станция для доступа к Сети, и он занимал её очень надолго в любое время суток. В спальне побольше теперь ночевали Даари и Инге. Вроде бы не очень прилично взрослым брату и сестре жить в одной комнате, но их это не особенно беспокоило. Во-первых, у обоих частенько бывали вечерние и ночные смены, так что все равно они спали в разное время. А во-вторых… ну и что тут такого? Переодевались они все равно в туалете.

По крайней мере, так было удобнее, чем пытаться согнать Тарика с маг-станции, чтобы он дал им нормально поспать!

В общем, Даари привыкла к их квартире. Сперва маленькая и неудобная, теперь она стала казаться уютной и надежной. Здесь было тепло зимой и прохладно летом, здесь в холодильном шкафу почти всегда можно было найти вкусную еду… Кстати, не ее стараниями: готовить у них выучился Тарик, когда понял, что старшие будут держать его на бутербродах. Даари готовка не давалась феерически: вроде все делала по рецепту, но получилось в лучшем случае всего лишь съедобно. А Инге просто не мог взять в толк, зачем нужно готовить, когда простые продукты с минимальной термической обработкой могут обеспечить все те же самые калории.

Наконец, их квартира была крепостью, островком любви и стабильности в огромном мире — не то чтобы откровенно враждебном, скорее просто равнодушном к троим подросткам, которым пришлось выживать без поддержки семьи.

В общем, Даари теперь любила их дом, и мысль о том, что придется принести в него разлад и подозрения, ее очень тревожила. Но что поделать? Она чувствовала, что все как есть оставить тоже нельзя.

— Сестрица Дайки? — Тарик выглянул из своей комнаты, едва Даари вошла. — Что-то ты рано и… Ого! — поглядев на нее, кажется, Тарик не на шутку встревожился. — Что у тебя с лицом?! Что случилось на работе?!

— Пустяки, пропустила какую-то тварюшку в нечищенном фильтре…

— Какую-то тварюшку?! Как у тебя вообще глаза целы остались?!

— Зажмурилась вовремя. Не в этом дело.

— Что значит «не в этом дело»? Блин, сестрица, ты все-таки идиотка, каких мало! Ты что, шлем сняла?

— Не говори со мной в таком тоне, — устало попросила Даари. — Нет, шлем был на мне.

— Ах, извините, уважаемая старшая сестрица, за то, что недостойный младший брат слишком прямолинейно высказался о ваших умственных способностях! — Тарик составил избыточно вежливую фразу, но произнес ее скорее очень сердито, чем издевательски: видно было, что ему здорово не по себе. — Ну тогда тебе нужно будет в суд подать на твоих работодателей за некачественное снаряжение! Ты, надеюсь, никаких отказов от претензий не подписала?

Даари честно постаралась вспомнить, не подписывала ли она что-то в отделе кадров. Вроде бы, только распоряжение об отпуске, но кто их знает…

— Понятия не имею, — сказала она. — И слушай, не в моем положении подавать на кого-то в суд, когда я ворую редкое лекарство, а?

— Ты не воруешь! — воскликнул Тарик. — Ты просто его не принимаешь. Ты ведь не обогащаешься с его помощью и не…

— Зато ты обогащаешься, верно? — спросила Даари. — Ты продаешь антидот налево, на одном из своих подпольных сайтов?

— Ты чего? — поразился Тарик. — Серьезно сейчас?

Слишком быстро поразился и слишком невинно звучал его голос. Даари и хотела бы поверить, но…

Без сил она опустилась прямо на пол.

— Таарн Сат, — сказала она, — маленький идиот. Что же ты наделал?! И как нам теперь быть?

Даари вдруг поняла, что давно уже подозревала брата. Подозрения вызревали в ней медленно, и она очень долго не хотела им верить. Например, симптомы, которые изображал Тарик. Он жаловался на пропажу аппетита и головные боли, как и Инге, но продолжал готовить еду. Инге как-то сказал, «я на рис даже смотреть не мог, когда мне было плохо, а ты его каждый день варишь, молодец!» Потом, его подработка. Тарик нашел ее вскоре после того, как Даари стала отдавать ему вторую половину антидота. Суммы приходили на счет Даари, потому что только у нее была банковская карта (как совершеннолетний, Инге тоже мог оформить, но не торопился — ему было вроде незачем). И, хотя каждая сумма по отдельности была небольшой, они падали часто, и в результате набиралось прилично. Даари все поражалось, как Тарик успевает и отлично учиться, и заниматься в кружке настройщиков маг-станций — ему нужны были часы дополнительного образования в аттестате, чтобы улучшить шансы при поступлении в Университет, ибо Тарик метил высоко — да еще и столько денег получать!