(Основа коллажа взята на https://www.freeimages.com/ru/premium/three-old-man-protesting-1833702)

Ниже – тройка бывших советских граждан возле озерка в долине гор Дехканабадского района Кашкадарьинской области Узбекистана. Водоём образован, поддерживается и переливается в ручей донными ключами. Настолько солон, что любое тело человеческое, даже мускулистое (а значит, имеющее большую удельную массу), держится на плаву без каких-либо движений рук и ног. Считается целебным. Фото 2009 года. Его автор отыскал в своём архиве на днях, в середине октября 2022-го. Можно ли кого-то из лиц на снимке отнести к знатокам русского языка? Сомнительно. А ценителями произведений в оригинале от Пушкина, Достоевского, Толстого, Булгакова, Паустовского? Или кого-нибудь из других классиков русской литературы 19-20 веков? Вряд ли.

Но иллюстрация понадобилась автору потому, что он предполагает способности зоркого глаза усмотреть на ней менталитет узбеков, в сознательном и подсознательном следовании которому они держатся просто и скромно. Один из них – ещё и с хитрецой. В точку: свойство каждого из трёх! А пузо, или хотя бы пузик, – ещё более частое достоинство у тех, кому за 30. В одеждах узбеки либо в обычных, так сказать, массовых, либо в исконно национальных. И, главное, с носами не красными, а нормальными!

Они вышли в подворотню ровно в 7:15, и к ним сразу подъехала белая «Нексия», словно поджидала их неподалёку.

– Точность поразительная! – восхитился Марат Авазович, качнув головой и улыбнувшись.

– Фирма веников не вяжет! – усмехнулся Салим Садыкович.

– Понятно! Если выпадет вязать, будут веники на "пять"! Ты садись на переднее сиденье: твой знакомый, разговаривать будете в пути.

– Нет, усаживаемся во втором ряду. Давай! – Салим открыл дверь, и его последнее слово означало, что он пропускает спутника вперёд.

– Ассалому алайкум! – с традиционным приветствием Марат вступил в салон автомобиля.

Водитель, повернувшись вбок, кивнул в ответ. Он много моложе пассажиров, лет 35-ти, круглоголовый и круглолицый, плотной комплекции, в стрижке наголо, которой не больше двух недель. Увидев, что и второй человек, лёгким движением захлопнув дверь, устроился на сидении, начал разворачиваться в противоположную сторону. И это понятно: ехать в Бешкент.

Машина, уверенно пропетляв по улочкам махалли Хонтепа, оставила за собой немало одно- и двухэтажных частных домов и решительно остановилась напротив очередных железных ворот. Из калитки вышел человек среднего роста, с небольшими седыми усами, остальная часть лица аккуратно выбрита. В нём Марат признал сотрапезника: ташкентец в свой наезд в родной город Карши в начале октября прошлого года пообщался с ним за пловом на топчане во дворе давнего одноклассника. Они, Салим и Раим, – бывшие коллеги смолоду: после Ташкентского ирригационного института, начали трудиться в одном и том же подразделении территориального управления «Каршистрой», делам которого по хлопководческому освоению целинных земель Кашкадарьинской области придавались всесоюзные значение и ценность. Авазов с Раимом ни разу не встречался ни до прошлогодних посиделок у Салима, ни в течение последующих более трёхсот семидесяти дней. И вот опять. И стало понятно, почему Салим не стал садиться вперёд: это место, оказывается, забронировано.

Как выяснилось уже по возвращении домой, за столом (Марату захотелось зелёного чая, а Салим присоединился к его желанию), Раим – хозяин «Нексии», а водитель – его сын.

– Непохож, – сказал Марат, а вы, читатель, можете убедиться в том по фотографии, предваряющий текст настоящей главы.

– В мать, наверно, – двинул бровями Салим.

– Обычное дело: по законам генетики, в отцов – дочери, а сыновья – в матерей.

Раим, устроившись на переднем сидении, подал руку бывшему коллеге, а затем – Марату.

– О, мы с вами сидели в прошлом году! – отозвался Авазов на крепкое рукопожатие. – Узнал вас сразу! Как вы?

– Всё нормально! Спасибо! А вы по-прежнему выглядите молодцом!

Марат Авазович едва заметно кивнул головой и улыбнулся.

Поездив ещё минут 5-7 по улочкам жилого массива частных домов, они выехали на большую дорогу, ведущую к путепроводу над железнодорожными линиями. По этому длинному мосту, возведенному в конце 1960-х годов, Авазов и узнал местность за окном. Правда, в те времена округа была довольно открытой, каковой оставалась и последующие пару десятилетий. А сейчас и дорога двухсторонняя, и вдоль неё тянутся и тянутся дома.

После крушения СССР Узбекистан, как и другие новоявленные государства на развалинах бывшего Союза, лет 7-8 переживал трудности становления независимости и адаптации к новым условиям труда и жизни. Именно возведение зданий разной этажности и различного назначения: административного, жилищного, хозяйственного, производственного, гостиничного, сервисного, офисного, под средние и высшие учебные заведения, – оказалось более способным к реанимации, имеющим большие возможности закулисных ходов, весьма восприимчивым к вкладываемым капиталам, представляющим собой неиссякающий источник крупных теневых барышей. Тогда как гиганты – Ташкентское авиационно-производственное объединение и «Каршистрой» слабели, хирели, впали в кому, а потом… Они в Союзе были на особом счету. Можно сказать, удельными княжествами: в Ташкенте собирали и запускали в небо Ил-76, Каршинской степи прочили славу мирового центра хлопководства. Но! Умерли! Так сказать, почили в бозе…

А дело возведения зданий: где можно и где нельзя (не позволяют строительные нормы, или вырубив парк тенистых деревьев, или снеся частные одноэтажные жилые дома); что нужно и что народу вовсе ни к чему (помпезные дворцы форумов, высотные и огромные гостиницы, всякого рода "сити"), – с каждым годом крепло, набирало обороты, разрасталось. Последние лет 5 и по нынешнее время переживает настоящий бум, охвативший сначала столицу, затем – областные центры, вскоре пришедший в районы и даже кишлаки.

На том конце моста дорога, как и в прежние времена, упирается в небольшое путевое кольцо: через него налево – в аэропорт, прямо – в Бешкент, административный центр Каршинского района, до которого километров двенадцать.

Где-то на второй половине пути наших путешественников поджидал ещё один человек, и «Нексия» продолжила движение при полной загрузке: 1+1 +3.

Накануне вечером, за ужином, Салим сказал Марату:

– Завтра в 7:15 на машине знакомого мы с тобой поедем в Бешкент на плов. Мероприятие устраивает человек, вернувшийся из Мекки, где он совершил умру – малый хадж.

И всё – больше ничего не добавил, не пояснил. Потому в 7:15 у ворот Марат Авазович, думая, что поедут втроём, и предложил Салиму Садыковичу занять место рядом с водителем-знакомцем. А расклад, заранее распланированный по мобильникам, оказывается, куда как сложнее.

Уже по возвращении из Бешкента Салим Сафаров, отвечая на вопросы одноклассника далёкого прошлого, но всё так же любознательного, дал информацию:

С Раимом мы ровесники, одного года рождения, 1947-го.

Абдували, севший в машину последним, младше нас на два года.

Но оба они поступили в Институт ирригации годом позже меня.

После института оба пришли на работу на участок, на котором я уже был начальником, пройдя стадии мастера и прораба.