Хочу в душ. Горячий… Вот он однозначно прогонит тупые мысли из головы!

Я сняла с себя верхнюю одежду и, оставаясь в майке и джинсах, прошлась к ванной комнате. Тусклые лампы подсвечивали чёрную плитку под мрамор, на месте где должна быть раковина, стоит каменная плита, и отдельный горшок с подставкой, где росла трава. Я точно не на фотосессии для обложки журнала интерьеров?

Я включила очень горячую воду и закрыла спуск. В углу стояло что-то, смахивающее на гель для душа. Использовав его в качестве пены, накапала воду и сразу окунулась. Ноги приятно обволакивались теплом, а тело рождалось заново. Давненько мне не приходилось испытывать обыкновенного человеческого комфорта. Просто ванной лежу, а уже счастливой себя считаю.

Я безмятежно прикрыла веки и глубоко выдохнула, с лёгкостью погрузившись в сон.

Мне снилось, как Ренат и Самир встретились между собой возле неясного технического мусора, где стояло два подвесочных жёлтых крана, служащих для строительства. Вокруг них стояло внушительное количество мужчин, и все они вооружены. На лицах Рената и Самира царил гнев. Ни один из них не хотел уступать в споре другому. Чем сильнее они грызлись, тем ярче мне казалось, что я стою рядом. Я пыталась подойти к ним, но нечто держало меня с безумием позади, женские руки обхватили мою талию, притягивая к себе. Я пыталась оглядется и посмотреть, кто это был. Но чем сильнее я барахталась, тем хуже понимала, о чём говорили мужчины. Когда раздался первый выстрел, неизвестно кем, тогда и началась перестрелка. Я громко закричала. Когда руки отпустили меня, я с ужасом увидела себя со стороны. Совершенно иную… Волосы мои, собранные в строгий узел, глаза ярко подведены чёрными стрелками. А на мне одет чёрный огроменный плащ, явно большой мне по размеру, прикрывавший весь мой образ. Я пыталась дотронуться до себя, но стало только хуже, и вторая я вцепилась в мой подбородок, близко поднеся к себе поближе.

— Бесполезная. Слабачка.

***

Очнувшись я уже не оказалась в ванной, а лежала на кровати. Подняв голову, я видела открытую в комнате дверь и ведущий длинный коридор, где сырые следы достигали спальни. Я не понимала, что произошло. Но судя по тому, что за окном сильно стемнело, была уже ночь

К горлу поступила одышка, я сильно закашляла. На мой, видимо, голос появились тяжёлые шаги, ускоряющие сюда темп. Я не могла посмотреть вперёд, продолжая бороться с водой, засевшей внутри. По моей спине прошлась тёплая ладонь, небольшой стук. Капли воды брызнулись на одеяло, и я начала быстро вытирать губы.

— Дышать можешь? — я отчётливо услышала тон, принадлежавший Самиру. Строговато и неторопливо. Он опустил голову, дабы посмотреть на меня, — Анита.

— Что случилось? И как ты…

— Не приехал бы во время — захлебнулась бы. Что угораздило тебя уснуть ванной? В детстве о такой опасности не учили!? — после этих фраз он отвёл взгляд в другую сторону, — я неправильно выразился.

От мысли, что я чуть не утонула, меня бросило в холод, — я просто глаза прикрыла… Прости… Прости, это безалаберно с моей стороны.

— Очень.

— Я думала, что ты вернёшься ночью.

— Решил не оставлять тебя одну так надолго, Константина я отправил на задание. И не жалею.

На минуточку я приподняла одеяло, доперев, что мой дядя видел меня абсолютно голой, особенно когда вытаскивал из ванной. А значит ли это, что после этого он делал искусственное дыхание?

Я укусила саму себя за палец, застывшими глазками, проморгав на его губы. Я прямо ощущаю, как мои щёки горят от стыда. Анита, успокойся, он спасал тебя! Думай лишь о спасении, он — твой родственник. В его возрасте увидеть голую девушку не обязательно подразумевает нечто сексуальное! Перестань! Перестань!

Но раз так, почему я горю всем телом не лишь из-за стыда…? Я будто свекла, которая варится в кипятке!

— Тебе ещё плохо? — спрашивает как можно мягче Богачёв, — сегодня я на всю ночь останусь с тобой.

— Нет! — беспамятно вскрикнула — зачем!

— Что ты несёшь? Сегодня ты чуть не утопилась! — дядя поправил закрученные рукава и потихоньку начинал снимать с себя рубашку. Он достал из шкафа новую.

Он что хочет переодеться прямо перед мной!?

— Я взял выходной, — снимая с себя синюю рубашку, где-то ещё сырую по рукавам, Самир с оглядкой смотрит на меня, словно довольствуется моим смущением, — весь этот день я проведу с тобой, племяшка.

Он мог бы уйти в любую из других комнат, но Самир без объяснений решил показать мне свой прекрасный выточенный торс, совершая землетрясение в моей голове. Я видела, как по скользкой горячей коже сползала оставшаяся влага с сырой рубашки, капли обволакивали его кубики пресса, а глаза сосредоточились на моём увлечённом взгляде. Я надула щёки, надеясь, что они прекратят превращаться в помидоры. Но становилось хуже.

Я прекрасно осознавала, что хочу потрогать его горячую кожу, хочу касаться этой колючей щетины и попробовать мужчину, из-за которого у меня впервые проснулось вожделение, но ничем хорошим не кончится. Я возбуждаюсь каждой чёртовой секундой на своего собственного дядю! Что я вытворяю? Ну же, ответь самой себе, Анита, что? Такой грешок ты с себя никогда не смоешь!

— Я говорил с Ренатом, он откажется прекращать вражду при условии — если тебя вернуть.

И тут же с треском мои ванильные грешности рассыпались на крупицы.

Подольский каким был тигром таким и остался. Он не намерен оставлять меня Самиру. Даже при обстоятельствах, что он — мой родственник. Всё зависит от Богачёва. От его ответа на явно угрожающею просьбу моего фактического будущего мужа.

— Каков твой ответ? — зарываюсь пальцами в одеяло, понижая голос.

Самир сдержал себя со смеху, но я ведь знаю, что смеяться тут было не над чем. Он пододвинулся ко мне, складывая большие ладони мне на ещё сырую шею, потирая горловую зону. Его красивое лицо слишком близко находилось к моему, да так, что я невольно вспоминала наш поцелуй тогдашней ночью. Моё внутреннее шестое чувство так и умоляет отстраниться, забить голову «страусом» в подушку и спрятаться. А я ведь оглупела настолько, что посмела осмелеть:

— Сама как считаешь? — Самир ставит меня в ступор, не позволяя избежать зрительного контакта.

— На твоём бы месте… я бы отказалась от лишней обузы, пусть и в лице племянницы. Ты добивался этого мира долгие годы. Не ради того, чтоб одна дура испортила твою жизнь.

Самир выглядит озадаченным: нет той искры и азарта в глазах, лишь озадаченность. Это ли он? Тот самый, что нагло похитил меня похлеще Рената? Среди приглушённого света ламп черты его лица кажутся ещё более очерченными… Или, вероятно, Богачёв просто безумно зол на меня? Сложно ответить. Он едва ли задавит моё тельце всем своим весом.

— Не испортишь, — Самир провёл пальцем по моему лбу, спускаясь к губам, проглаживая нижнюю полоску. — Я хочу, чтоб ты осталась в моей жизни не просто временным явлением.

Он медленно дышит, после чего приподнимает мой подбородок.

— Я очень боюсь понимать о чём ты.

— Ренат может начинать грызть кости своих подчинённых. Потому что я тебя никому не отдам, Анита…

— Нуждаться в племяннице, как в своей собственной необходимости, неправильно.

— А что для тебя, правильно, Ань? — задаёт встречный вопрос, — каждый из нас по-своему совершает ошибки. Моя проблема заключается в том, что я забросил Подольского вниманием. Не будь я слишком горделив, то всё оказалось по-иному.

— Ты размышляешь слишком категорично по отношению к самому себе, — я надула кружком губы, решая ответить на долго мучающий острый вопрос, возникший с момента нашего с Самиром знакомства. — Я готова к тому, чтоб узнать, чем вы с Ренатом на самом деле занимаетесь. И не надо мне приписывать такие отмазки, как «несвязанные с законом», потому что в моей ситуаций лучше знать, вокруг каких мясников я пасусь.