— М-может в-вы меня пом…ните?.. — бормочет девчонка.

— Не помню. Чё надо?

— Я к-к… информатору?.. — последнее слово Надин произносит настолько несчастным голосом, что невольно вкладывает вопросительную интонацию.

— Нет никого. Так что информатор я. Чё надо?

— П-по поводу болезни… Гэни прислал…

Кажется, или имя лидера организации придало голосу Надин капельку уверенности?

— Какой, к собачьей матери, Гэни? — волколюд кривится. — Я его не знаю. Вам бошки оторвать? Эй, ты, снежок. Объясни, хер ли вы тут забыли?

Надин делает шаг в сторону, частично прячась за стеной. Шайль чувствует, как от взгляда ультрахищника внутри колотится дрожь страха. Острого и неконтролируемого.

Взять себя в руки, детектив. Немедленно. Ты не щенок. В драке решает не только сила, но и опыт. Психологический настрой. Скорость мышления и анализа. Реакция. В руки, детектив! Прямо в руки!

Тебе ничто не поможет. Он просто сильнее. И ты проиграешь.

— Болячка, — сипло выдавливает из себя Шайль. — Которая делает из людей зверей. Мы пришли от Гэни, он в прошлый раз запрашивал инфу.

Шайль пытается подстроиться под манеру разговора волколюда, пытается угадать его «социальный ориентир», но это никак не помогает вести переговоры. Каждое слово — словно гвоздь, заколачиваемый в крышку гроба. Ее же гроба, принадлежащего Шайль. Если, конечно, ее останки смогут донести до деревянного короба.

— Теперь понял. Проходите.

Волколюд отступает в сторону от двери, давая проход. Вот только его массивная фигура все еще загораживает половину проема. Шайль приходится протискиваться, чтобы не прикоснуться к этой горе смерти.

Квартира не просто большая. Это целое поместье, выстроенное между такими же поместьями. Шайль смотрит на золотые потолочные плинтуса и не понимает: в этом есть какая-то идея или просто некуда девать рубли?

Большая часть дверей заперта. Удается рассмотреть дорогущую древесину, покрытую лаком, в деталях. Шайль не разбирается в ценах на дерево, но внешний вид говорит сам за себя — такого оттенка и текстуры детектив никогда в своей жизни не видела. Даже в «Премиуме», который считается одной из самых дорогих построек в Освобождении. Скорее всего, эта квартира стоит дороже целого этажа отеля.

Волколюд идет сзади, но он ведет. Надин неуверенно ступает рядом с Шайль, периодически ненароком соприкасаясь с ней руками. Если бы детектив не нервничала, она бы поняла, в каком состоянии сейчас подруга.

— Сюда, — басит телохранитель, просовывая руку между девушками и толстым пальцем показывая на приоткрытую двустворчатую дверь.

В нее вделаны фигурные стекла, слишком мутные, чтобы можно было разглядеть что-то кроме пузырьков воздуха, застывших для красоты. Подобное Шайль видела в окнах О-3, но здесь же детектив понимает: это не дерьмовое стекло. Девушка не удивилась бы, узнав, что пузырьки уложены в какую-то стройную систему, понятную только богатым и неприлично умным людям.

Двери распахиваются, пропуская в кабинет. В таком Шайль могла бы жить как в квартире. Шикарный диван возле обширной библиотеки. Лакированный стол, шириной в полицейский автомобиль. Помпезная люстра, сияющая белым золотом и кристаллами освещения. Шайль ежится и поначалу даже не замечает сидящего за столом. Хозяин этого бардака выглядит настолько непримечательно в обстановке, что детектив изумляется, когда мужчина начинает говорить.

— Кто это такие Ванёк? — дрожащим голосом спрашивает информатор. — Я говорил без гостей сегодня нет тебе надо было привести.

Он говорит без пауз.

— Это твоя клиентка, — подсказывает «Ванёк».

Не его родное имя. Шайль клык готова поставить. Насколько богатым идиотом надо быть, чтобы переименовать волколюда? Сколько бы потребовала Шайль, если бы кто-то предложил оставить родное имя в прошлом? Гордость волколюда не готова продать это меньше чем за несколько тысяч рублей.

— Какая клиентка? — мужчина хватает со стола трубку неясного предназначения.

Когда он прикладывает один из концов к губам, и трубка начинает с шипением стрелять паром, Шайль предполагает, что это какое-то лекарство для легких. Либо изощренный способ курить.

На самом деле, просто лекарство, да. Мужчина откладывает трубку и начинает трястись. Его пальцы дрожат, выстукивая хаотичный ритм по книге, лежащей на столе. Может, в трубке что-то наркотическое?

Надин молчит, думая, что Ванёк ответит сам. Но волколюд не собирается.

— Болезнь, которая меняет людей, — берет слово Шайль. — В прошлый раз вы давали информацию Гэни, лидеру общины…

— Я знаю про какую общину ты говоришь девочка, — мужчина хватает себя за челюсть и выкручивает голову, издавая шеей звонкий хруст. — Мне это неинтересно я уже не у дел и не даю никакую информацию.

Скороговорка. Но Шайль понимает сказанное. Кое-как. Надин, видимо, тоже, потому что она решается вступить в переговоры:

— В Освобождении начался хаос, Гэни предположил, что вы можете дать нам какие-то материалы. Чтобы мы знали, что происходит. Среди волколюдов паника.

Ай-яй.

— Какая еще паника? — осторожно спрашивает информатор. — Вас что прислали меня убить?

Шайль кожей чувствует, как тело Ванька напрягается. Прямо за спиной. В одном шаге от детектива.

— Нет-нет! — выпаливает Надин. — Мы не убийцы… Просто нужна информация. Общины волколюдов не делятся ею друг с другом.

— Почему тогда я должен делиться? Меня происходящее не касается никак совершенно и я не понимаю почему вы сюда пришли. Откуда у вас адрес?

Шайль нервно сглатывает слюну. А откуда у Гэни адрес? Детективу тоже очень интересно.

— Нам дали на вас наводку… люди, — осторожно отвечает Надин.

Пожалуйста, хватит говорить странные вещи. Расслабься, малышка, просто не ляпай ничего лишнего, и все будет хорошо.

— Какие люди дали на меня наводку вы издеваетесь? — мужчина откидывается в кресле, сцепляя пальцы на жирном брюхе.

Через затемненные очки не удается разглядеть глаза. Но Шайль почти уверена, что хозяин квартиры в улете.

— Я не знаю, этот вопрос к Гэни… — Надин пытается вырулить ситуацию, но автомобиль с мыслями неуправляем. — Я просто пришла за информацией. В прошлый раз вы дали несколько снимков… они не особо что-то прояснили. Может, в этот раз вы согласитесь подсказать хоть что-то?

Странная тишина повисла в кабинете. Шайль знает эту тишину. Они встречались раньше. Плохая тишина.

— Ванёк время разобраться.

Шайль прокручивается на месте, пригибаясь к полу. Собирается броситься на телохранителя, всей массой вложиться в него, чтобы попытаться повалить на пол. Нужно использовать…

Дуло пистолета приставлено ко лбу детектива. Она даже не успевает моргнуть. Затвор отводится назад под давлением пороховых газов. Пламя вырывается из дула и впитывается в голову Шайль. Задевает волосы, опаляя их. Калибр пули небольшой. Но скорость — достаточная, чтобы прошить череп и застрять в полу. Шайль падает на колени. Струйка крови стекает по переносице, переползает на губы, собирается на подбородке и капает вниз. Надин кричит. Пистолет уже переводят на нее…

Грохот. Это последнее, что успела различить Шайль перед тем, как рухнуть на пол, лишившись дыхания. Обрывки мыслей продолжают вертеться в полегчавшей голове, словно что-то еще можно изменить.

Можно ли?

***

У каждой хорошей истории должен быть эпилог. В этой истории его нет. Наверное, она недостаточно хороша для этого.

В захламленной квартире проснулась девчонка. Молодая, тощая, с глубоко запавшими глазами. Ее ирокез, так старательно поставленный когда-то, теперь растрепался, прядями налипнув на короткую щетину скальпа. Девчонка, кажется, с трудом понимает происходящее. Видит гитару, приставленную к стене. Под струнами погасшие кристаллы, усиливающие звук. На корпусе ярко-розовой краской выведено: «Джуд».