– Ты об этом никогда не узнаешь, – улыбалась она.

Камерон ласкала меня своими безжалостными глазами, которые обещали все и обламывали во всем. Ее скользящий ощупывающий взгляд касался меня везде, откровенно блуждал по моим рукам, плечам, по всем изгибам тела. По телу пробегала сладостная дрожь. Это была просто изощренная пытка. Черт! Хорошо, что я сижу. Я отвел взгляд, пытаясь вырваться из этого сладкого плена.

Камерон откинулась на спинку кожаного кресла и закинула ногу на ногу, отчего ее короткое черное платье поднялось до середины бедра, открывая глазам длинные точеные ноги, обтянутые ажурными чулками. Зачем она это сделала! Только не эти чулки!

– И как бы ты попробовал меня на десерт? – с изысканным любопытством спросила она.

– Ты тоже не узнаешь.

Камерон тихо засмеялась.

– Можно представить образно….

– Даже так? – усмехнулся я.

– Если здесь и сейчас.

– Мм-м… если сейчас… я бы закрылся с тобой в туалете этого бара.

– Как захватывающе! Место мне определенно уже нравится.

– Я разворачиваю тебя спиной к себе… прижимаю к стене… задираю твое узкое охрененно дорогое платье, может, рву его к чертям, обнажаю твои бедра и… сдираю твои…

– Под платьем у меня сейчас ничего нет, – вставила Камерон.

– О-о… – мой взгляд мгновенно впился в ее скрещенные ноги.

– Продолжай…

– …я бы вошел в тебя сзади, – я сделал паузу.

Глаза Камерон помутнели.

– …и проникаю туда глубоко…

Мы безотрывно смотрели друг на друга, как под гипнозом. Я говорил ей что-то еще. Ее лицо светилось желанием. Это было странно, грязно и дико возбуждающе – описывать ей то, что я мечтал проделать с ней. Я накрыл ладонью ее руку, опрометчиво лежавшую на столе. Она повернула ее ладонью вверх, наши пальцы сплелись. От давления ее тонких нежных пальцев все заныло внутри. Желание сжигало, острое, невыносимое, и оно взаимно читалось в ее чуть приоткрытых влажных губах, расширенных зрачках.

– Ты сводишь с ума… – прошептал я.

– Так покажи, насколько! – Ее пальцы продолжали ласкать и гладить, обжигая мою ладонь.

– Вы не скучали? – раздался рядом холодный голос Десмонда.

Она отвела от меня взгляд и быстро отдернула руку. Десмонд жестом господина привлек Камерон к себе. Было всегда трудно подавлять это нарастающее раздражение, когда я видел их вместе, но сейчас оно стало невыносимым. Сердце пропустило удар, когда он приблизил к ней свое лицо, и она ответила на его властный собственнический поцелуй. Камерон поймала мой взгляд. Уверенная насмешливая улыбка заиграла на ее губах. «Ты никогда об этом не узнаешь», – смеялись ее глаза. Она насмехалась надо мной. Опять насмехалась.

Прошло еще полгода.

Я проснулся. Утро. Первым моим желанием было окунуться в прохладную утреннюю воду. Я вышел и направился к реке. Лес играл, переливаясь яркими зелеными красками, река призывала и манила к себе, пели птицы. Вдали от шумного Лондона, невыносимой городской суеты, я просто наслаждался этими мгновениями, полными блаженной тишины и покоя. Я огляделся. Все напоминает о ней. Люди, места, предметы, этот лес, река… Мне все же не следовало сюда приезжать. Камерон снова завладела моими мыслями, как и было всегда.

Я вышел к реке, скинул одежду и погрузился в мягкую прохладную воду. «Как чудесно!» – подумал я.

– Как чудесно! – прозвучал эхом ее мелодичный звонкий голос. – Реймон, вода восхитительная, – она брызнула мне в лицо прохладными каплями.

Я нырнул и подплыл к ней. Какое-то время мы брызгались и плескались, я наслаждался ее близостью. Мы вышли из воды, Камерон присела на траву, чтобы обсохнуть. Я одевался, собираясь на встречу к Джэду.

– Присядь на минуту, я хочу поговорить, – вдруг серьезно сказала она, – насчет Джэда.

Я сел рядом с ней.

– А что с ним? – спросил я, неохотно отрывая взгляд от ее груди, которую купальник обнажал во всей красе.

– Иногда я его немного боюсь.

– Ты? – усмехнулся я.

– А что? – Камерон не удержалась от улыбки. – Конечно, боюсь.

Я с ироничным пониманием кивнул.

– Он немного не ладит с Десмондом, – продолжала она, – меня это беспокоит.

Ха! Немного не ладит с Десмондом!

– Да ладно. У них же такая нежная дружба.

– Реймон, я серьезно, поговори с Джэдом, повлияй на него. Пусть он смирится с ним и оставит нас в покое.

«Нас в покое!», – сердце ревниво сжалось.

– Джэд тебя тоже слушать не станет, – продолжала Камерон, – но твои слова хотя бы прокрутятся у него в голове. В общем, сделай, как я прошу. Хотя бы попытайся.

– И каким же образом я должен это сделать? – вспылил я. – Камерон, в том, что происходит, только твоя вина. Последствия можно предвидеть.

– О чем ты? – Камерон опустила глаза, ее темные густые ресницы оставляли тень на ее щеке.

– Джэд всегда претендовал на тебя, и ты прекрасно знаешь об этом. Если бы ты хотела все прекратить, то давно бы сделала это сама.

– Прекратить?

Ироничная невозмутимость Камерон меня просто взбесила. Мне захотелось ее ударить, наказать за то, что она заставляла хотеть, желать ее так сильно. Я схватил ее грубо за плечи. Она засмеялась. Лямка ее купальника небрежно соскользнула, приоткрывая соблазнительную грудь, и ее руки вдруг неожиданно обвили мою шею, теплые властные губы оказались на моих. Время остановилось. Я наслаждался ее губами, как запретной отравой, их вкусом, но заставил себя оторваться от нее.

– Что ты делаешь?

– А ты что делаешь? – Ее глаза шаловливо блестели.

– Ты хотела быть друзьями, так?

– Да, мы друзья, – невозмутимо улыбаясь, подтвердила она, – самые лучшие. А что, не похоже?

– Очень похоже.

– Это все из-за тебя. – Камерон тихо засмеялась. – Ты сам виноват… что у тебя такие красивые глаза…

Оставаясь в кольце моих рук, она подалась вперед, ее насмешливые губы снова нашли мои, с жестокой настойчивостью издеваясь надо мной. Мои руки против воли скользили по ее прохладной от купания коже. Я погрузился в синий соблазн ее глаз. «Запрети мне». Но она не останавливается, плотнее прижимаясь ко мне своим телом. Ее руки сжимают мои плечи с голодным возбуждением, я чувствую упругость ее прижавшейся груди, которая почти освободилась от верха купальника. Я призвал свой контроль. «Ей скучно. Она просто издевается». «Ты потом сильно пожалеешь». Но я продолжаю безрассудно падать в эту восхитительную бездну. И ее руки, вдруг ставшие удивительно нежными, медленно спускаются к ремню моих джинсов, заставляя чувствовать полное мучительное бессилие. Это пытка. Мой разум игнорировал все доводы и аргументы. «Она не свободна». «Тебе потом будет очень хреново». Мое тело, словно в гипнотическом сне, упрямо отказывалось подчиняться мыслям.

Она легла на траву и, слегка засмеявшись, потянула меня, увлекая за собой, нещадно ломая последние остатки моей внутренней борьбы. Я накрыл ее своим телом, ощущая бедрами ее бедра. Ее глаза призывно горели. Поздно. Это не остановить.

Но как будто со стороны я услышал свой ровный спокойный голос.

– Я думаю, на сегодня дружеских объятий и поцелуев достаточно… более чем. – Я поправил спавшую лямку ее купальника и улыбнулся. – А на счет Джэда… ты справишься сама и с Джэдом, и с Харрингтоном, я в тебе не сомневаюсь. Моя помощь в этом вопросе тебе совершенно не нужна. – И, поднявшись с травы, я направился прочь.

Голова кружилось, животное неутоленное желание разрывало. Тело требовало освобождения. Черт! Почти ломка. Но этот раунд был за мной. Камерон смотрела мне вслед, ее глаза с насмешливым прищуром провожали меня. Я услышал ее тихий хриплый смех.

– Пока, Реймон!

…Пока, Реймон… я почти слышал ее дразнящий тихий смех. Я сидел на траве на том же самом месте, где мы так страстно когда-то целовались, когда поцелуи и жадные прикосновения почти перешли в вожделенный секс. К чему тогда были все эти игры с чувствами? Когда нужно было просто любить и откровенно говорить об этом. Зачем нужно было испытывать, провоцировать на эмоции, пытаться завладеть, поставить на колени, сделать больно, чтобы кому-то что-то доказать? Зачем мы швыряли друг другу жестокие насмешливые слова, когда мучительно хотелось признаться в другом? Как нелепо и смешно.