— Она Валерии позвонила и предупредила, что возможно не выйдет на работу. Что прикажете, вытаскивать ее или пускай сама разбирается?

— В каком она отделении? — я сажусь на стул и откинув голову назад устало тру глаза.

— На Соколово-Мещерской.

— Это в Куркино что ли? — делаю глоток, и с грохотом отставляю стакан в сторону.

— Да.

— Ты далеко от моего дома? — провожу пятерней по волосам.

— Минут двадцать если без пробок.

— Хорошо. Подъезжай. Вместе поедем. Надо помочь этой несчастной, — сбрасываю звонок.

Помочь вставить мозги и сотворить правосудие. Как будто у меня дел поважнее нет.

Поднимаюсь со стула и подхожу к панорамному окну. Упираюсь лбом о холодное стекло и пытаюсь понять истинные мотивы своих действий. Я точно знаю, что это не совесть и не благие намерения. Зацепила меня девчонка. Зацепила и не отпускает. Словно клешнями держит.

Спустя час я сижу за столом в кабинете участкового. Справа от меня зареванная Анна, а через два стула от нее старая цыганка в длинной красочной юбке, обшарпанной дубленке и с платком на голове.

Пухлый сотрудник полиции громко сёрбает чай из алюминиевого подстаканника, затем медленно отставляет его в сторону. От кипятка его щеки становятся еще розовее.

— Зачем же вы девушка в драку полезли, — задумчиво спрашивает участковый, глядя на лист бумаги в своих руках.

— Я не лезла в драку, а защищалась. Это разные вещи, — практически выкрикивает она, но смотреть в мою сторону даже не решается.

Вот дура шальная!

— А гражданка Жемчужная утверждает, что это вы набросились на нее, — говорит и снова громко хлюпает чаем, от этого противного звука хочется заткнуть уши.

— Я всего лишь словила ее за руку, когда она вытаскивала кошелёк из сумки той девушки, которая сейчас сидит за этой дверью, — продолжает защищаться Анна.

Вид у нее жалкий — шапка у нее съехала набекрень, туш размазалась по лицу, а нос покраснел и вспух. Видимо плакала.

Цыганка начинает что-то кричать на своем. и махать руками.

— Там полная маршрутка свидетелей. Вы бы их опросили, — чуть не плачет Крылова.

Меня начинает выбешивать вся эта ситуация. Конечно, получить моральный нагоняй этой заразе полезно. Но бросать ее под жесткий пресс я не позволю.

— Тихо! — участковый бьет ладонью по столу. — Иначе обеих закрою на пятнадцать суток.

Я смиряю взглядом раздухарившуюся Анну, и она притихает.

— Товарищ участковый, — поднимаюсь я со своего стула и незаметно кладу ему в папку белый конверт, — разберитесь в этом деле. А со своей племянницей я разберусь сам.

— Конечно, господин Громов. Во всем разберемся, — взгляд правоохранителя явно веселеет, он чиркает шариковой ручкой пропуск и протягивает его мне. — А виноватых накажем по всей строгости закона, — бросает взгляд на недовольную цыганку.

Я подхожу к Крыловой и поднимая ее за рукав чуть ли не за шкирку вывожу в коридор. Молча мы выходим на улицу и садимся в машину.

— Ты чем, мать твою, думала? — поворачиваюсь я к этой ходячей катастрофе. — Или тебе вообще думать нечем? Ты понимаешь, что я из-за твоей дурацкой выходки лишился денег.

— Я вас не просила, — шипит в ответ и поправляет шапку. — И деньги у вас явно не последние.

Я не маньяк, но сейчас мне явно хочется придушить эту… Крылову. Чтобы медленно так. С фантазией. Возможно, конечно, сначала трахнуть, а потом уже придушить.

— Да. Не просила. Но если бы не я, то ты бы сидела в вонючем обезьяннике, — рычу я, из последних сил сдерживая ярость.

— Можете высчитать эти деньги из той суммы, которую вы мне должны, — дерзит в ответ со взглядом обиженной королевы.

Нет, я скоро чокнусь с этой кареглазой аварией.

— Значит так… — я беру ее за ворот пуховика, разворачиваю к себе и вдруг тону в этой темной бездне, — это последний раз, когда я трачу свое время на ерунду, — говорю вроде как строго, а сам чувствую, как меня уносит куда-то далеко.

— Я постараюсь, — выдает она, глядя на меня с вызовом.

На несколько секунд замираю, затем отпускаю Анну и хлопаю водителя по плечу: закинь сначала меня в офис, а потом эту, — киваю в сторону девицы, — в клуб.

— Я вам не «эта» и не «та», Егор Владимирович, — она недовольно складывает руки на груди. — У меня вообще-то имя есть. И если вы не запамятовали, то меня зовут Аня.

— Я помню, — отвечаю уже более спокойно и стараюсь даже не смотреть в ее сторону.

(История про Тима и Арину в книге «Заявление на увольнение»)

Анна

Я сажусь в машину и посильнее закусываю щеки, чтобы сдержать рвущуюся изнутри дурацкую улыбку. Благодарность и счастливый трепет — это именно те эмоции, которые берут верх над моим разумом. Ему не все равно. Господи, ему не все равно на меня. Он сам лично приехал спасать меня. Хотя мог бы отправить кого-то вместо себя. Я хочу поблагодарить его искренне, и от всей души когда мы идем по коридору. Когда выходим из участка. Когда оказываемся в машине. Я очень хочу, но не успеваю этого сделать. Потому как Громов открывает свой рот и оттуда начинает литься гадость в мою сторону.

Да кто ему вообще дал право так себя со мной вести.

А еще он не называет меня по имени. Будто бы я не человек, а так какое-то дешёвое приложение. Представитель низшей касты. Хотя он и понятия не имеет кто мои родители.

По дороге на работу в моей голове мысли крутятся словно кабинки колеса обозрения. Я ругаю то себя, то Громова, то эту гадину цыганку. Вот на кой мне нужен был тот кошелек? Это же не у меня его вытаскивали. Сидела бы себе тихонько, как остальные пассажиры и проблем было бы меньше.

Борец за справедливость, блин! Ладно, вдохнула — выдохнула. Надо выключать режим «медленно звереющая Аня».

Автомобиль заезжает на территорию клуба. Я не жду, когда мне откроют дверь. Поэтому открываю ее сама и выхожу на улицу.

— Анна, — Громов смиряет меня строгим взглядом, — повторяю второй и последний раз, пожалуйста, без происшествий. Еще раз вытаскивать твою задницу, я сегодня не готов.

Я ничего не говорю в ответ. Просто разворачиваюсь и гордо иду в сторону черного входа. А что мне остается еще делать.

На работе я целый день слышу, как перешёптываются по углам девочки, бросая косые взгляды в мою сторону. На удивление одна Валя ведет себя спокойно и миролюбиво. Время от времени разгоняя этих сплетниц.

— Ты не обращай внимания, — девушка ставит корзину с бельем перед сушильной машиной.

— Я стараюсь, — отвечаю и заливаю жидкий порошок.

— Они просто завидуют, — она начинает забрасывать постельное бельё внутрь.

— Чему мне завидовать? — выбираю режим и нажимаю кнопку «старт».

— Тому что ты новенькая, а к тебе сразу столько внимания, — Валя отставляет корзину в сторону и начинает помогать мне складывать простыни. — Вон, даже Егор Владимирович сам лично на работу возит.

— Как будто я этого хочу, — бурчу в ответ, заставляя в первую очередь себя в это поверить.

— А ты не хочешь? — хитро смотрит и улыбается она.

— Нет, — говорю твердо. — Оно как-то само у меня получается.

— Понятно. Везучая значит, — хихикает Валентина.

Надо же, я впервые вижу ее в таком игривом настроении.

— О, «везучая» не то слово. Прям уж не знаю куда везение свое деть. Может на рынок отнести и продать? — по сарказму Аня, пять.

— Везучая, — Веля снова смеется, — ты лучше скажи, на корпоратив собираешься или нет?

— Не думала еще.

А когда мне было думать. Я сегодня вообще на нарах чалилась.

— Тут и думать нечего, — махнула она рукой, — в этом году нам заказывают банкет в самом центре города. Идут все. Бар. Кухня. Официанты. И мы. Даже Валерия Андреевна будет с нами в этот раз.

— А на прошлом корпоративе ее что, не было?

— Нет.

— А Громов? — спрашиваю и тут же осекаюсь.

— Его тоже не было, — Валя отрицательно мотает головой, — Егор Владимирович не спускается к нам, простым смертным, со своего божественного Олимпа. А ты почему интересуешься? — хитро смотрит на меня девушка.