- Зубы не заговаривай, - рыкнул на меня жених Джанны. - Отвечай, что у вас на самом деле? Ты действительно готова отвечать за нее перед небом и богами? Готова отдать свое сердце и взять ее?

Теперь Джанна неотрывно смотрела на меня. Вот так, значит, да? Ни единого слова любви, ни одного поцелуя — и сразу давайте повесим на меня ответственность? Мне стало смешно. «Ну что, Джанна, ты ведь хотела услышать ответ? - подумала я тогда. - Вот тебе мой ответ».

- Слушай... как тебя звать-то?

- Лион Мин. Отвечай, раз явилась, магичка. Просто отвечай на вопрос.

- Я-то готова, Мин. Но ты не хочешь спросить у Джанны, готова ли она к такому повороту?

- Не хочу, - отрезал Мин.

- А ты все-таки спроси, - уперлась я. Если честно, мне тогда стало страшно. Казалось, я совершаю какой-то серьезный, непоправимый шаг. Да, я понимала, что сплю. Думала, что сплю, по крайней мере. Но озноб и жар пробрали меня почти одновременно, и я вдруг ощутила, что то, что я сделаю в этом сне, будет по-настоящему. А ведь я все уже сделала! Я уже сказала, что согласна. И понимала ли я, на что именно подписалась? Да не то чтобы очень хорошо. Слова звучали почти как брачная клятва. Но не брак же это? Не бывает ведь браков между женщинами.

И может быть, Джанна все-таки откажется?

Мин закатил глаза, встряхнул рукой — его жутковатое сердце куда-то пропало — и демонстративно повернулся к Джанне.

- Джанна, золото мое, ты согласна отвечать за Глену перед небом и богами? Ты готова отдать ей свое сердце и взять ее?

И Джанна сказала:

- Да.

И вот я снова стою у реки, ледяной настолько, что даже мое сердце, разгоряченное несостоявшимся боем, начинает биться медленнее, мышцы сводит холодом, я застываю, а потом меня бьет дрожь. Но на этот раз я стою на берегу не одна. Рядом со мной стоит Дан, сосредоточенно осматривает опаленную по краям дыру в животе и тихо беззлобно ругается, кажется, огорченный испорченной второй раз за день рубашкой.

- Дан, - тихо зову его я. Он резко вскидывает голову и возмущается:

- Эй! Это еще какого лешего? Ты что тут делаешь? Ты как умудрилась умереть при таком выигрышном раскладе? Просто разочарование века, а не девочка!

- Сам ты разочарование! Это ты «как умудрился»! А я за тобой пришла!

- Ого! - искренне восхищается Дан. - Ну ты даешь! Ты хоть понимаешь, что делаешь и как?

- Нет, - честно отвечаю я, и получается несколько нервно, потому что я начинаю осознавать, что происходит что-то странное, причем происходит, кажется, из-за меня, а я вообще не понимаю, "что я делаю и как". Дан, напротив, тут же успокаивается.

- Наверное, так даже лучше. Иди отсюда, зайчик огненный, тебе совершенно нечего здесь делать.

То есть, он уже практически умер — и продолжает командовать?! Ну хорош! То есть... стоп, если он практически умер, то где мы сейчас? И что я здесь делаю? И что я здесь делала в прошлый раз, когда думала, что сплю?! И что здесь делала совершенно живая Джанна? Холод и дрожь становятся сильнее. Дан, безусловно, прав: мне совершенно нечего здесь делать. Мне здесь страшно! Но...

- Ага, иду, собралась уже и пошла, конечно. Я никуда без тебя не пойду, понял, нет?

- Разве это от нас зависит, Глена? Все уже решено, - Дан грустно улыбается. Кажется, примеряет на себя роль трагического героя. И, наверное, что-то такое ментально делает, потому что этот его печальный образ вдруг кажется мне правильным, разумным, а мой собственный скандальный тон — совершенно лишним. Человек уже умер, умер героически, позволив нам захватить Розена (вот интересно, что академическое начальство будет теперь с этим пленником делать, а?), а я мешаю ему обрести покой. Неужели я хочу длить агонию раненого?.. Только лесом иди, Дан, у меня — сам сказал! - защита. Не знаю, что за защита, откуда взялась, но что бы Дан ни пытался мне сейчас навязать, я помню, что я сама думаю об этом.

- То есть ты хочешь сказать, что всерьез намерен умереть? - уточняю я. - Может быть, ты и жилет этот защитный нарочно не надел? Ты умом тронулся, что ли? Ты знаешь, что в посмертии за такие штуки могут выдать?!

Трагический изгиб рта Дана чуть дрогнул, но сам он не сдался:

- Но так ли это плохо, если я умру? Из меня выйдет хороший символ: молодой, талантливый, убит в расцвете лет... После такого Розену точно не будет хода выше младшего мага Совета. Это выгодный для всех вариант.

А ведь он впрямую не отрицает!

- Слушай ты, суицидник хренов! - начинаю закипать я, на всякий случай выпустив струю огня в песок. Чтобы она не вырвалась сама в неподходящий момент. - Самомнение свое спусти к земле поближе! Символ драный! А работу твою кто за тебя будет делать?! Кто будет заканчивать всю эту историю, вести переговоры с Советом Магов? Ректор, что ли?

Дан молчит пару секунд, потом смеется:

- Знаешь, когда я звал тебя замуж, как-то упустил из памяти твою матушку, а ведь должен был понимать, что ты характером в нее: запилишь насмерть, как та пила, и даже не затупишься.

Вот умеет же кое-кто сказать девушке комплимент, а.

- А все, поздно, раньше надо было соображать! Дан, серьезно, возвращайся со мной. Пожалуйста.

- Я не хочу, Глена, - совсем уж честно и открыто улыбается Дан. - Я просто не хочу. Что мы с этим будем делать? Что лично ты можешь с этим сделать?

- Уговаривать, - вздыхаю я и сажусь на опаленный моим огнем, не светящийся теперь песок. - А потом — шантажировать.

- Какие бездны мне открылись, стоило умереть! - совсем уж откровенно хохочет он и садится рядом со мной на песке. - Рассказывай, чем шантажировать собралась?

- Ну как чем? Собой, - в тон ему смеюсь я. - Куда ты, туда и я. Собрался умирать — хорошо, только я остаюсь здесь с тобой. Добьем Варю вместе? Она наверняка будет в восторге от таких потерь в один день.

- Хороший ход, - признает Дан. - Но невозможный. Умирает каждый в одиночестве, знаешь ли. Ты сейчас вместе со мной на пороге, но на другую сторону я пойду один.

- Да размечтался! - мои губы болтают что-то язвительное, сами собой, они это умеют, а я лихорадочно соображаю. Вспоминаю, как оказалась здесь в прошлый раз. Думаю, что это был за опыт. Что это вообще было? И мне кажется, начинаю понимать. - Кроме нашей традиции, Даниил, есть другие, ты в курсе?

- Ну допустим, - он укладывается на песок, закидывает руки за голову. Кажется, ему здесь ничуть не холодно. Везет же некоторым. - И что?

- И то. В некоторых традициях невеста вполне может последовать за женихом, если они обручились.

Дан косится на меня подозрительно. Правильно-правильно, думай теперь, откуда я это знаю.

- Ладно, а нас-то это каким боком касается?

- А вот таким. Ты мне предложение делал? Так вот, я согласна.

- Это, конечно, мило, но какая разница? - легкомысленно говорит Дан, а я жду. Интересно, как это ощущается? Получится или нет? Мы, конечно, не обручились по всем правилам, зато мы проводили кровный обряд — это как, считается? Почему бы нет?

Время идет, ничего не происходит, я сижу на берегу реки, на чуть теплом от моего огня пятачке песка, стараясь не очень сильно клацать зубами, Дан все так же лежит рядом, а потом вдруг резко садится.

- Глена, какая ты, оказывается, зараза! - говорит он. - Я даже не буду спрашивать, как ты влезла в чужую традицию, но что ты теперь собираешься с этим делать? Ты понимаешь, в какой ужас кромешный ты влипла?

Нет, конечно, ничего я еще не понимаю. Вернее, понимаю кое-что, но очень мало. И кое о чем догадываюсь. Например, начинаю догадываться, почему Джанна никак не могла нормально выспаться. И что бы с ней случилось, если бы однажды на этот берег не занесло меня.

- А ты понимаешь? - спрашиваю я. Дан кивает. - Значит, ты не будешь сопротивляться. А я попытаюсь себя спасти.

Я встаю и тяну Дана за собой, вниз по реке. Я надеюсь, что это сработает. Сработало же в прошлый раз.