Рома и Даня стоят передо мной все в муке. И не только они в муке. Вся гостиная припорошена мукой ровным слоем. Улыбаются чертята и прячут за спинами пустые бумажные пакеты.

— Мы играли в зиму, — говорит Рома.

Маленькая копия Игоря, только с бровями и волосами. Мама очень переживала, что ее позднему сыну, которого она родила через пару месяцев, как отстрелялась с Даней, в наследство перейдет алопеция мужа. Самому мужу она об этом не говорила, потому что не хотела обижать, но тайком делилась со мной переживаниями.

— Чья была идея? — укачиваю на руках трехмесячную Снежу, поэтому говорю шепотом, но очень строгим. — Признавайтесь.

— Наша, — Даня довольно улыбается.

— Общая, — соглашается Рома.

Им пять и сколько всего они еще придумают. Вместе. У мамы дергается глаз, когда сын и внук собираются в банду и устраивают удивительные игры. В прошлый раз они решили перекрасить стены кухни и стащили из обувного шкафа крем для обуви.

— Зима, значит, — я в тихом ужасе оглядываю гостиную.

Аккуратно переворачиваю подушку, укладываю на нее Снежу и достаю телефон:

— Папам надо показать, какую вы тут замечательную зиму устроили, зайчик.

Улыбки до ушей, подбородки горделиво вскинуты. Фотографирую и отправляю снимок Виктору и Игорю, чтобы они восхитились сыновьями, что в жаркий летний день призвали настоящую зиму.

— Мать моя женщина, — слышу за спиной голос Юлии Федоровны, моей свекрови. — Что у вас тут…

— Зима! — смеются, довольные своей шалостью.

Родители Виктора не без скрипа меня приняли. Когда Юлия Федоровна хотела фыркнуть, ее осадил Алексей Андреевич, ее супруг. Сказал, что он уже не надеялся увидеть невестку, поэтому какая есть, такой и будут рады. Мне до сих пор обидно, пусть ко мне свекры давно прониклись. Вероятно, они ждали принцессу, а получили меня.

— Кира, я только моргнула, — тихо оправдывается Юлия Федоровна и берет на руки Снежу. — Честное слово. Только моргнула.

В ладони вибрирует телефон. Два сообщения.

Любимый: Какие орлы, а? И сколько в глазах гордости. Люблю.

Игорь: Сугробов не вижу. Где сугробы?

Юлия Федоровна молча ретируется из гостиной со Снежой на руках. В дверях желает мне удачи с двумя снежными демонами, и печально вздыхаю:

— Предлагаю порисовать по снегу, мальчики.

Рома и Даня удивленно переглядываются. Ждали, что я буду ругаться? Нет, зайчики, у меня план куда коварнее и хитрее. Порисуем по слою муки, насладимся вместе вашей шалостью, а потом вместе будем прогонять из гостиной зиму с тряпками, швабрами и совочками.

Мне потом все равно пришлось вызвать клининг и заказать чистку мебели, однако после того, как Рома и Даня собственноручно сгребали муку в ведерко, они больше в зиму не играли.

— Мне стоило взять тебя замуж сразу в стриптиз-клубе, — Виктор сжимает мою руку.

Лениво покачиваемся в креслах-качалках на веранде под теплыми пледами и созерцаем закат. Тихо, спокойно и уютно.

— Я бы был счастлив на несколько месяцев дольше, — ласково смотрит на меня.

Прикладываю руку к животу, и испуганно шепчу:

— Пинается.

Виктор бледнеет, как в первый раз, встает и опускается между моих ног на колени. Прижимает руки к животу, поднимает взгляд и восторженно улыбается:

— Пинается.

Пробегаю пальцами по его щеке и сладко целую. Мой бесконечно любимый муж, который сдержал обещание и сделал меня счастливой.