Хотя нет, лежать вот так просто на холодной земле скучно! Надо бы пото…

— А это и правда она? — подошли ко мне два каких-то типа, увидеть которых я тем ни мене не могу, из-за «стеклянных глаз», смотрящих куда-то в пустоту, хотя на самом деле в даль.

Туда, где вероятнее всего сидит снайпер! Одной из лучших мест для стрельбы по мне, находящемуся в этой точке! Туда, куда ведет траектория полета попавших в меня пуль! И уши мои, чьи кончики сейчас торчат из-под волос, тоже направлены туда. Почему я и не услышал шаги подкрадывающихся людей.

— Она, она. — ответил второй, нагибаясь ко мне.

— А может… — засомневался первый, и в мое поле зрения попал рукав его красной куртки, и какой-то странный меховой шарф, болтающийся у него на плече — просто ошиблись? Опять? Девчонка… и наводка…

— Она! — надавил человек, и откинул прядь волос с моих длинных локаторов — Смотри какие уши!

Второй нагнулся, и мне в поле зрения попал какой-то странный мех место его лица. Это что еще за махнатолицие люди?!

— Точно! — стукнул кулаком по ладони первый, утратив всякую неуверенность, а в моем поле зрения мелькнул мясницкий топор — Значит наводка…

— Самый легкий миллиард из возможных! — проговорил, как видно сам осознавший, что он прав, второй, дернув меня за кончик остроконечного уха — Вообще изи!

— Да вообще не говори… — проговорил его собеседник, не столь быстро впадая в эйфорию от осознания случившегося, как соучастник.

— Ладно! Руби голову! И валим! Валим!

Человек тут же замахнулся на меня топором, я перехватил оружие за древко, отводя топор в сторону, вставая на ноги, отталкиваюсь от радиатора машины своей спиной. Попутно с этим, смещаюсь в сторону, прячась за телом человека с топором от возможных новых выстрелов снайпера, ну и пробивая ему нравоучительный удар в его мохнатый нос.

Эти двое, надели маскарадные маски зверей на свои головы! И выглядят как… какие-то животные! Вставшие на две ноги и надевшие обычную одежду! А то, что я принял за шарф, это непонятно для чего приделанная к маске «лапа» бедной животины, что любитель маскарада изображает из себя.

И шерсть его не спасла. А я оказался прав, озаботившись укрытием за мясным щитом, и снайпер, прострелил тушку «зверелицего», да так, что даже мне доставалось на излете. Но на этот раз, подкожная броня уже сработала как надо, и пуля, застряла у меня в груди и животе, не пробив кожу, и не повредив органы.

Но человек с топором — уже мертв. И я, ныряю под КАМАЗ, по пути хватая руку второго гражданина, в маске львенка, сидящего у бампера на картах, и еще ничего толком не осознавшего. Вот я лежал пред ним мертвым, вот он щупал моё нечеловеческое ухо, вот я исчез, вот я стою пред ним. А тут я уже затащил его руку под машину вслед за собой, стукнув его головой о бампер машины. И он тоже получил свои две пули от снайпера.

— Двести сорок девятый, вы там вообще работаете? — проговорил я в рацию, хоть и не использовал звуковые волны, ввиду отсутствия возможности хоть как-то дышать.

Кости, хрящи, все в моем горле перемешалось, создав отвратительную кашу. И всё это дело теперь там, не дает ничему пройти ни туда, ни сюда, встав одним неприятным комом. И хирургам придется повозится, чтобы разобраться в этом заду! Ибо я сам не сумею восстановить всё как надо, и даже не буду пытаться. Мне для этого не хватит и месяца! А даже я не протяну столько без дыхания. Да и дырочки в легких, не помешало бы обработать зеленкой.

И мне еще дико повезло, что пуля, не повредили мышечный каркас шеи! И даже, по поистине феноменальному стечению обстоятельств, раскрошив и разлома сразу два позвонка шейного отдела позвоночника, эта особо хитрая пуля, умудрилась не задеть спинной мозг, и не дать ему быть задетым острыми осколками, выпихнув их все, дальше, к гортани.

— Работаем. А что? — отозвался голос работника федеральной безопасности в моей, чудом не пострадавшей рации, которой разве что душку немного помял, прошедший чуть выше болид.

— Да меня тут убивают как бы! — возмутился я, высунув ладошку из-под тени автомобиля, и едва успев её отдернуть до того, как в землю под ней, впилась новая пулька от снайпера.

— Тфу! Блит! — послышался мат в эфире, который я старательно постарался пропустить мимо ушей.

— У него винтовка с глушителем — пошевелил я ушами, так и не сумев найти в шуме города нужный звук хлопка выстрела — Двадцатипятиэтажка на… э… Кировской! Не знаю номер! Подъезд тоже! А я под КАМАЗом, на Никольской — сказал, а сам в тоже время, пополз под брюхом авто к проезжей части.

И в этот миг, у дороги подле зада грузовика, припарковалось сразу два авто. И из них вывалились люди, но я сразу понял, что это не моё прикрытие, не спецназ и не ФСБ — никто из них не приходит на «разборку» с битами! И судя по тому, что сюда мчатся еще две машины откуда-то издалека и явно нарушая правила, дрифтуя на поворотах с надобностью и без, скоро тут будет конкретный замес. А рация уже докладывает, что на неком форуме панков, вполне мирного движения в наше время, поступила странная информация, с предложением поработать за уж очень выгодный барыш.

— Ясно. Ищите зачинщиков! — ответил я, устраиваюсь под ведущими колесами грузовика поудобнее — А я пока побуду тут. Да не отвлекайтесь вы на этих панков! — усмехнулся, услышав вдалеке вой множества серен — Сейчас сами разбегутся.

И они действительно, увидев, и ощупав трупы, и заметив меня, изображающего труп под колесами, с визгами и писками «меня жизнь к такому не готовила!», «мы так не договаривались!» убежали прочь, побросав биты, кастеты и прочие. И в большинстве своем, убежали пешком, а не на машине. Так сказать, получили урок.

Ай, яй, яй, яяй! — прорычал я в душе, морщась в реале, пока врач, ковыряется грязными, в крови и ошметках плоти, руками, в моей шее.

— Терпи! — проговорил он, продолжая это делать, выковыривая оттуда еще кусочек вполне настоящей кости.

Хребет у меня не углепластиковый! Был… Теперь не будет. Точнее, будет, но не весь! А только четыре шейных позвонка. И они уже готовы! Их, казалось б, целую вечность делали! А в реальности то, всего-то полторы недели. И все это время, я дышал через трубку и аппарат. И все это время, врачи, словно бы на досуге и от нечего делать, ковырялись в моих ранах, что-нибудь еще свеженького оттуда выковыривая. Но на самом деле они просто боялись к ним подступится.

Ведь для них, не ясно, в какой момент абсолютно стабильная пациентка, сидящая пред ними как ни в чем небывало с пробитым позвоночником, вдруг откинет копыта! В какой именно миг, и после какой манипуляции с её телом, после извлечения какой части осколков, и где те нервы и сосуды, что нельзя задевать.

И они даже от части правы! Ведь несмотря на то, что пуля раздробил мне два позвонка, а еще один у меня уже до этого был поврежден, спинной мозг, остался невредимым! А ведь он хрупкий! Даже у меня! Очень нежное волокно, что каким-то немыслимым чудом, увернулось от дробящей кости смерти. И задень его врач хотя бы краем осколка… и все. Я потеряю былую подвижность. Навсегда.

Инвалидом я не стану, но двигаться начну медленнее, что меня не устраивает! Так что я, не против всех тех манипуляции, с многочисленными рентгенами, томографиями и УЗИ. Пусть делают! Пусть работают как знают! Нужно десять операций — пусть будет! Я не гоню! Пусть и ограничил свои личные контакты со всем кроме врачей, с которых потребовал клятву врачебной тайны, и общаюсь со всем нужными людьми по рации. Не нужно, что бы меня видели таким. Не нужно, что бы кто-то знал меня беспомощным и жалким.

И я даже сейчас! Веду переговоры в неслышимом никому фоне! И только томография… меня чуть не убила, так что предпочту не повторять. Магнит со мной теперь не сочетается, и либо я его, либо он меня. И скорее всего второе — он больше! А мне еще рано уходить.

Ну а сегодня ответственный день — последняя операция с хребтом, после чего с гортанью и пищеводом, уже не будет проблем. И их легко сошьют, ноу-хау медицины, паяльным лазером, что как раз тестируют в данном институте.