С этой мыслью он шатался по платформе, наблюдал за работой других и чувствовал, что его дело, то, для чего он копит силы и то, к чему его побуждает нетерпение, совершенно не похоже на то, чем занимаются люди рядом с ним. Наверное, его состояние можно было бы назвать скукой, что само по себе было для него непривычно, а значит, могло бы стать предметом исследования.

Утром Даниель созерцал, как рассветное солнце поджигает панели стейлендов у него за окном персиковым пламенем и заметил приближающийся с их стороны катер. Катер выглядел, как мощный, однако шёл не торопясь, и в конце концов, плавно, как крейсер в бухту, вошёл в окружённую понтонами зону причаливания Вакаруру. Больше из каюты ничего не было видно, поэтому Даниель спустился на первую палубу и оказался перед запертым выходом на трап. Он прошёл в застеклённый вылет сбоку от причала, откуда всё было прекрасно видно. Если на Вакаруру доставили хоть что-то, что он мог бы использовать для работы, он не хотел этого пропустить.

На причале, рядом с отполированным, как дорогущий столик в римской лавке, катером, больше похожим вблизи на яхту без мачты, стоял человек в синей бейсболке и спасательном жилете. С ним Амир. Григор и его бригада топтались поодаль.

Амир подал знак, и бригада, – все те же, кто разгружал коптер, на котором прибыл Даниель, – принялась выстраивать муравьиную дорожку от катера до площадки, на которую была спущена люлька на кране с пятой палубы. Кто-то катил тележку, кто-то носил мешки, коробки и пакеты в руках, иногда дрожа телом под тяжестью ноши, а иногда размахивая так, будто несли что-то невесомое. Даниель сумел разглядеть мешки с почвой и удобрениями, пакеты с семенами, ящики с различной выпивкой и коробки с картриджами для опреснителей. Люльке пришлось совершить четыре рейса.

Когда разгрузка закончилась, Амир махнул Григору, который всё время только наблюдал за работой. Тот подошёл, достал из-за пазухи небольшой чёрный пластиковый пакет, перемотанный скотчем, и вручил водителю катера. Тот покачал пакет на ладони, кивнул и скрылся в чреве судна. Амир и Григор отшвартовали катер и тот налегке поскакал по ряби в сторону соседей, откуда и появился.

Лифт был занят, Даниель поднялся по лестнице и перехватил Амира на пятой палубе. Амир что-то говорил Григору и замолчал, когда Даниель приблизился.

– Я видел катер. Для меня ничего нет?

Амир помотал головой, они с Григором удалились.

Следующее отклонение от привычного распорядка случилось дней через десять или около того. Из книг, лежащих в общей зоне отдыха палубой ниже, Даниель прочитал все, кроме сказок тысячи и одной ночи на шведском языке и руководства по возведению многоярусных теплиц, написанное ещё до того, как появилась первая автоматизированная ферма. Он выудил непонятно как тут оказавшееся руководство для охотников, в котором его заинтересовало, с какой дикой отстранённостью были написаны главы о том, как правильно следует обрабатывать тушки и сдирать шкуру с пушных зверей, и на закате взял книгу в каюту.

Закат был великолепен. Солнце садилось между двух стейлендов в гряду грозных туч, из которой отбрасывало то один, то несколько острых алых лучей, пронзающих лиловую плоть. Багрянец разливался по воде, а краски густели и темнели с каждой минутой, в то время как, шлёпая по кровавым потёкам, к Вакаруру приближалась лодка с надувными бортами.

Лодка была ненагружена. Один человек на корме. Перед тем, как судно пропало из виду за вылетами платформы внизу, Даниель решил, что, кто бы это ни был, если его это касается, ему об этом сообщат. Он пролистал книгу, просмотрел несколько схем приспособлений и способов их использования и отбросил на пол. Ей место на полке «порно для убийц».

Он вышел на верхнюю палубу, чтобы поймать последние отблески заката и освежить голову ветром. Перегнувшись через край, он увидел, что лодка пришвартована рядом с баркасом Стивена, и вокруг неё ни души. Значит, теперь на платформе новый человек. Хоть что-то новое.

Утром на пятой палубе Даниель увидел незнакомца. Тот сидел рядом с Григором. Кимберли маячила неподалёку, раскладывала креветки по контейнерам и украдкой приглядывалась к новенькому. Похоже, Григор своим присутствием создавал поле, за которое Кимберли проникнуть не решалась. Незнакомец казался Даниелю больше, когда сидел в лодке, может быть от раздутой ветром куртки. Сейчас он выглядел, как уставший человек с азиатским разрезом глаз, нацеленных на еду, и мясистыми, как у фигурки Будды, ушами. На правом Даниель разглядел кафф в виде крыла летучей мыши и решил, что вряд ли это просто украшение. Незнакомец не производил впечатление человека, склонного себя украшать.

Даниель сгрузил из ячеек блинчики, сандвичи и что-то творожное, не взглянув на цены, и сел напротив новичка рядом с Григором.

– Привет, я Даниель.

– Донг, – кивнул новичок, не поднимая глаз от еды.

– Добро пожаловать на Вакаруру, – Даниель расплылся в улыбке, чем всё-таки сумел отвлечь человека от креветок с овощами, – тот поднял глаза и кивнул.

– Так может говорить только официальный представитель независимого государства Вакаруру, обращаясь к гражданину другого государства, и это Амир. А ты даже не гражданин Вакаруру, – вмешался Григор, который улыбался, возможно пародируя Даниеля, поэтому было непонятно, шутит он или всерьёз озабочен дипломатическим протоколом.

– Тогда добро пожаловать в моё личное пространство, – Даниель улыбнулся ещё шире.

Григор придвинулся поближе, чтобы прозвучать убедительнее:

– На Вакаруру ни у кого нет ничего личного, кроме как у Амира, которому здесь принадлежит всё и все. Здесь находятся только те, кто вверил себя заботам Амира и думает только о том, чтобы быть полезным ему и его стране, – Григор показал на пространство вокруг. – А кому нужно личное пространство, те валят на стейленды к либерам.

– Я турист, Амир зарабатывает на том, что размещает моё личное пространство у себя в стране, так что здесь собой распоряжаюсь я сам.

Григор закончил с едой и удалился, показывая, что не намерен продолжать разговор.

– Я сам со стейленда. Беженец, – пробормотал Донг. – Либертарианцы действительно ценят личную свободу больше всего. Настолько, что готовы удушить за неё.

– Что вас заставило бежать? – спросил Даниель.

– Как раз то, как там обходятся с личной свободой. Была у меня девушка. Мы жили на Хилле.

– А сколько всего стейлендов?

Донг показал на западное окно:

– Отсюда лучше всего виден Хайв. Есть ещё Ярд, Стар и вечно недостроенный Ферн. Каждый – отдельное государство. Хилл чуть поменьше Хайва, вон там слева, остальные гораздо ниже, поэтому за этими двумя не видны. Есть ещё Номад, бывший круизный лайнер, – тоже отдельное государство, – чаще где-то болтается, но бывает, возвращается.

– Извините, перебил. Была девушка…

– Да. Была. Завела себе любовника. Ну, это нормально, к чёрту ограничения и условности. Смотрела на закат и писала ему стихи. Неплохие, кстати. Потом он её бросил. Может стихи не понравились, или ещё что, я не выяснял, не важно. И вот она в депрессии, закаты её совершенно изводят. Прихожу как-то раз, а она стоит на столе и уже петлю себе на шею накинула. Из провода. Я её подхватил, из петли вынул, ухаживал за ней, пока она в себя не пришла. А когда пришла, да осознала, подала на меня в суд. Они там вообще любят судиться да выяснять, кто кому на что наступил, кто чью свободу своей придавил. Наверное, каждый третий там юрист, чтобы судить остальных двоих. Так вот, варианты мне оставили такие – либо изгнание, либо, как они там называют, временное ограничение личной свободы за покушение на право другого распоряжаться своей жизнью. Такие дела. Мне пора к Амиру.

– Я бы хотел узнать побольше о тех государствах. Могу платить за рассказ едой и выпивкой, – Даниель опять широко улыбнулся.

– Я не пью. Но рассказать могу. Позже.

Григор как раз вернулся за Донгом, и они ушли.

К середине дня на всех коммуникаторах появилось видео с церемонией принятия гражданства Донгом Кваном. Амир, похоже, решил сделать себе рекламу, а заодно пнуть соседей. Донг почти слово в слово повторил то, что рассказывал Даниелю утром в столовой. У Даниеля даже мелькнула мысль, что тот перед ним репетировал речь. В том же сообщении Амир приглашал всех на вечерний приём в общей зоне на седьмой палубе в честь нового гражданина Вакаруру.