— Кажется, здесь кто-то есть, — сказал Митька, пристально вглядываясь в дальние кусты, чернеющие в опускающихся сумерках. — Или что-то.

— Митька, — сказал я тихо. — Я рацию потерял. Наверное, там, где провалился.

Митька кинул на меня удивленно-возмущенный взгляд.

Я пожал плечами, глупо улыбаясь.

Митька не стал меня ругать, поучать, сказал только.

— Стой здесь. Тихо. Никуда не ходи. Не шурши. Не дыши.

— Ладно, — ответил я.

Митька еще раз внимательно посмотрел по сторонам, прислушался и неимоверно, будто по воздуху, ускользнул, утонув в полумраке.

В жуткой тишине я не слышал его шагов.

Но услышал другие звуки: дыхание-не дыхание, треск веток или травы, а, может, вообще легкий плеск ручья где-то вдали. Показалось?

Я стал судорожно оглядываться на посторонние шумы, возникающие то справа, то слева. Водил копьем во все стороны.

Ну, где же Митька! Черт бы побрал эту рацию и мою неуклюжесть!

Слева снова что-то хрустнуло. Я даже присел, пытаясь максимально спрятаться за травой, только копье выставил наверх, думая, что, если кто прыгнет из кустов, то первым делом напорется на острие.

Но нападение произошло оттуда, откуда я даже и не ждал.

Я только ощутил удар по затылку — сильный, неожиданный.

Сознание вылетело из меня быстрее, чем копье из разжатой руки.

Как я упал мордой в мох — я уже не помнил.

Затылок словно выпал, и мозги вытекали через отверстие тонкой струйкой. Боль не была всеобъемлющей, но затылок ломило от терпимой, но сильной боли. Чем меня шарахнули, интересно? Камнем, дубиной, прикладом? Вот сейчас открою глаза и определю.

Тело было упаковано, как личинка, даже голову стянули жгутами. Только и мог, что глазами крутить. Горизонтально покачивало. Из этого сделал вывод, что меня несли на каких-то носилках, причем, следует добавить, аккуратно. Берегли. Но для чего? Надеюсь, что не для сатанинского ритуала сжигания на костре или выпускания крови.

Осторожно приоткрыл один глаз, осмотрелся. Сверху плыли разлапистые ветви деревьев, по бокам кусты с крупными плодами — вишня или облепиха какая-нибудь — в полумраке трудно определить. Перевел взгляд на несущего носилки сзади. Коренастый парень в накрытом по самый рот капюшоном. Он то и дело отпускал одну руку и отмахивался от каких-то насекомых, отчего импровизированные носилки клонило набок, и, если бы я не был к ним плотно привязанным, то давно уже вывалился. Идущий спереди, видимо, в очередной раз на него хрипло прикрикнул.

— Ну, ты чего там опять, дубина!

— Да чего! — отозвался сзади идущий. — Мошкара болотная заела! Я что виноват что ли!

— А я тебе что говорил? — сказал впередиидущий, обернувшись к нему. — Маску надо было надеть! Не на прогулку же вышел! Дубина и есть. — заключил он.

— Да пошел ты! — отозвался дубина.

Сбоку донесся еще один голос, третий. Совершенно простуженный, басовитый. Или прокуренный.

— Заткнулись оба, придурки.

Я понял, что у этих ребят это было нормальное общение. Ну, как в армии. Только что без мата. Пока. Хотя и не факт. Может, это Система специально трансформировала их язык на нормальный.

Почему я вдруг вспомнил армию? Что тут у меня вызвало эти ассоциации?

Не успел я додумать, как ноги мои упали, раздался взвизгнувший крик Дубины.

— Все! Я больше не могу! Давай перерыв, командир!

— Ты чего, жабоед! — раздалось гневное спереди. — Предупредить не мог?

И тоже бросил свою часть носилок. Я предупредительно сгруппировался, иначе снова бы шмякнулся башкой об пол.

— Спокойно, Кувалда, — сказал бас сбоку. — Без интонаций!

Уже ближе продолжил.

— Ты чего, Дубина, устал?

— Нет! — взвизгнул Дубина. — Мошка заела, я же говорю!

— Возьми маску, бестолочь! — пробасил командир.

Я лежал, прикрыв глаза. Но по звукам понял, что командир чем-то зашуршал, бурча себе под нос. После этого зашелестело где-то сзади, повизгивая тихо. После этого бас командира произнес как-то слишком спокойно.

— Ну, все, готов? Можем продолжать?

— А попить можно? — проскрипел Дубина. — В горле пересохло.

Тот, что тащил меня спереди, Кувалда, не выдержал, гаркнул на весь Лес.

— Я те щас дам попить, жабоед!

Командир осадил его так же спокойно.

— Не надо, Кувалда. Дай ему попить. Вот дойдем до места, там разберемся. Пей, Дубина, да побыстрей! Уже стемнело.

Послышались жадные глотки, плеск воды, кашель.

И снова Кувалда:

— Ну, ты урод, Дубина! Половину разлил!

— Спокойно, Кувалда, — сказал командир. — Напился, Дубина? Хорошо. Взял носилки и вперед. Пошевеливайся!

Последнее слово он, не сдерживаясь, выкрикнул. Причем, получилось, как «пошлейся!», как сокращенная армейская команда.

Мое положение быстро приняло полулетящее горизонтальное положение, причем сзади быстрее, чем спереди, отчего я чуть не съехал головой вперед. Хорошо, что веревки удержали.

Пошли быстрее, будто Дубине дали не простой воды, а энергетика.

Даже Кувалда стал бормотать что-то негромко, мол, не гони, не напирай, дороги не вижу, жабоед. Ну, и все в таком духе.

Командир шуршал где-то сбоку, сбивая секущими ударами траву. Нет, чтоб спереди идти. Но, по всему, тропа была свежая, они возвращались по пути, который проходили до этого. Значит, шли с целью вернуться обратно по тому же пути.

Это что значит? Шли изначально за мной?

А где Митька?

Я приподнял чутка голову, посмотрел назад. Нет, Митьку не несли на носилках. Он остался там, в овраге. Я был здесь один.

Где камень? Где кристалл?

Руки плотно привязаны вдоль туловища, не пощупать.

Тело покачивалось, но камень на груди я не ощущал. Неужели сорвали?

И что теперь?! Все! Конец миссии!? Что, кто я без главного камня?!!!

Я от этих мыслей совершенно обессилел, ослаб, потух.

Все пошло прахом.

И по моей же глупости!

Видимо я что-то вскрикнул от негодования, потому что командир слева рявкнул:

— Стоять!

Бойцы — Дубина и Кувалда — вмиг замерли, как вкопанные. Хороша же у них дисциплина.

Я насторожился, снова притворился бессознательным. Чесночный запах приблизился. Я невольно зажмурился. Видимо, слишком явно, потому что командир продышал прямо в нос.

— Он очнулся. Дубина, сделай ему кляп, быстро!

Носилки упали, через миг, когда решился приоткрыть глаза, тряпка уже втискивалась мне в рот и подвязывалась вокруг головы. Только и успел я, что промычать, но толку.

Глаза широко раскрылись, и я, наконец, уже не скрываясь, разглядел всех троих.

Выродков.

Даже под их сетчатыми масками это было понятно.

Ну, я влип!

Слева был командир, продолжающий дышать на меня чесноком. Широколицый, с крупными брежневскими бровями, черными глазами, холодный блеск которых даже маска не могла скрыть. Они не то чтобы ненавидели меня, эти глаза, скорее разглядывали с любопытством.

Задрал голову — там стоял Кувалда. Снизу что-то разглядеть в его лице было невозможно. Только и обратили на себя внимание необъятные шириной плечи, непропорциональные даже его небольшому природному росту. И сложенные в замок на груди мощные руки.

Дубина был типичным аутсайдером, по крайней мере в этой группе. Самый тщедушный, мелкий, тонкорукий, с бегающим под маской блестящими маленькими узко посаженными глазками. Его я возненавидел больше других. Мерзкий тип.

Командир не дал мне долго размышлять, поднялся и скомандовал.

— Пошли, ребятки, быстро! Голова ждет. И темнеет. Как бы не нарваться на пронырок! Они уже вышли на охоту!

— Елки-копалки! — вскрикнул Дубина. — Давайте быстрее! Ну, Кувалда! Давай! Я лично не хочу снова с ними встречаться!

— Ха! — усмехнулся Кувалда, неспеша взялся за поручни со своей стороны. — Какой же ты все-таки ссыкун, Дубина!

— Ага, ссыкун! Ты хоть раз с ними встречался, а?!

Кувалда ответил не сразу. Меня серьезно потряхивало от набранного выродками темпа. Я даже стал переживать, не развяжутся ли их перевязи, и не вывалюсь ли по дороге. Эти два спорщика, мне кажется, даже не заметят, что носилки полегчают на семьдесят кило.