— Боже, прости! — восклицает Ларина, ухватив меня за руку. — Тут ехала машина, я отпрыгнула, а тут лужа, и всё брызги на тебя. Прости пожалуйста!

Анька на ухо шепчет, чтобы я вырвала её патлы, но я все же пытаюсь мыслить здраво. Выдавливаю улыбку и киваю, говорю, что ничего страшного, хотя внутри волна негодования такая, что я и правда наверное готова затеять драку. Не в моем стиле просто.

Вряд ли она сделала это специально, в любом случае, она даже не знает, что до её приезда мы хорошо общались с Димой. Но, вполне возможно, она видела нас на пробежке утром… Не знаю. Хочется верить, что это действительно было случайно, а не являлось специально спланированной против меня акцией.

— Как ты её не убила? Это же твои любимые брюки! — шепчет Анька, когда мы уходим от Маши подальше и наконец-то прячемся от дождя в корпусе.

— Не хочу устраивать разборки с девушкой Димы. Вряд ли это обернется чем-нибудь хорошим хотя бы для кого-то из нас.

— Стой! Стоп! В смысле «его девушка»? — Анька не стесняясь орёт это на весь забитый студентами коридор, не парясь, что это может услышать тот, кто не должен.

— В прямом, Ань. Они с Машей любят друг друга, поженятся, нарожают кучу маленьких татуированных карапузов и будут жить долго и счастливо. И не ори, пожалуйста, люди смотрят.

— Вчера мы договорились, что ты просто поговоришь с Андреем. Что такого он тебе наговорил?

— Посоветовал признаться Диме, пока Маша его к рукам не прибрала, — звучит над ухом голос Андрея, а крепкая рука опускается на мои плечи. — И да, Ань, ты бы и правда не орала так громко.

— Да плевать мне! Что происходит?

Андрей говорит, что тоже хотел бы узнать, что вообще за чертовщина происходит, и мы втроём отходим к окну, чтобы не привлекать так много внимания.

Краем глаза замечаю, как в начале коридора появляется счастливая парочка. Маша снова висит на руке у Димы, но он выглядит явно расслабленнее, чем вчера. Привык, получается.

— Не смотри на них, — фыркает Анька, и я отворачиваюсь. Правильно, не стоит смотреть. — Лучше расскажи, что случилось.

— Мы утром встретились на пробежке с Димой, и он сказал, что всю жизнь, оказывается, искал подробных Маше, потому что там старые чувства и прочая ересь. Сказал, что со мной общался только потому, что мы с ней похожи, даже фамилиями. Я пожелала им счастья и ушла.

— Так и сказал? — шепчет Анька пораженно.

— Мой брат — идиот.

— В общих чертах, — киваю, отвечаю Ане. — Насчёт идиота тоже согласна. А теперь идём на пару, у нас доклад сегодня, если кто-то забыл.

***

О докладе Андрей не просто не забыл, он ещё и вытащил мою тонущую от нервов задницу на поверхность, когда я банально забыла, что говорить, куда идти, о чем думать и куда смотреть.

Глаза против воли раз за разом останавливались на Диме и Маше, но я силой заставляла себя отводить взгляд. В конце концов, страдать до конца жизни не собираюсь. Да, обидно, да, грустно, но пошли к черту все недовольные.

Как ни странно, но полюбила я себя благодаря Диме, и теперь его влияние помогает мне проще переносить страдания по нему же.

— Мы отлично сработались, партнёр, — улыбается Андрей и приобнимает меня одной рукой, когда нам ставят высший балл за доклад.

И ведь правда: сработались на ура. Столько времени потратили впустую, а в итоге за один вечер подготовили крутой доклад.

— Без тебя не справилась бы, — говорю искренне и с улыбкой. — Спасибо, что подхватил там, когда запнулась.

— Для этого ведь и нужны друзья, правда?

— Правда, — улыбаюсь и немного краснею. Друзья. Такое странное слово. Когда нас распределяли по парам, я мечтала поменяться с Аней, чтобы готовить доклад с Димой, не приближаясь к Андрею. Итог…

Аня, кстати, даже не говорила, как они готовились к докладу. Не затрагивала тему Димы, или просто как обычно написала всё сама?

Ладно. Пофиг. Я пообещала себе не думать о нём.

— Катюш, а давай в кафе? Ну или кино. А то ты совсем грустная стала, — говорит Андрей, и я чуть замираю, не зная, что ответить. Ещё неделю назад у меня было ноль доверия к этому человеку, он очень скрытный и странный, но сегодня, как и вчера, с ним бесконечно легко и свободно. Он заставляет меня улыбаться и не даёт грустить, пока его брат методично вычеркивает меня из своей жизни.

Ну и чем черт не шутит?

— Только чур фильм выбираю я.

— Ань, нужна помощь, — держу телефон плечом, стоя у зеркала, и подбираю наряд на вечер. В кино с Андреем сходить согласилась, а вот что надеть — без понятия. Платье… Как-то слишком, не свидание же у нас, в конце концов. Брюки глупо, я ведь не в офис иду. Юбку… Не слишком ли коротко? — Что надеть?

— Голову на плечи, — мрачно бурчит подруга, и я закатываю глаза. Она мне после пар весь мозг проела, что я, дура такая, отказалась от своей любви и иду на свидание с другим. Аргумент, что это дружеская встреча, вообще никак не работал, и я выслушивала лекцию всю дорогу до дома, пока Аня не свернула к себе. — В трусах одних иди, Андрей точно рад будет.

— Ань, я просила помощи, а не новую лекцию, — если честно, эти психи и нравоучения меня уже бесят. Я не маленькая, чтобы мне пытались вправить мозг.

— Я не знаю, чем помочь в твоём схождении с ума. Делаешь вид, как будто тебе вообще плевать, что Дима там с другой развлекается, и так просто идёшь в кино с Андреем. Или между тобой и Димой ничего и не было?

— Аня, — я рычу и начинаю нервничать, хотя это вообще не свойственное мне состояние. Мне проще обидеться и расплакаться, чем с кем-то ссориться, но почему-то именно сейчас язык развязывается, а эмоции выплескиваются наружу, — я позвонила тебе, чтобы услышать совет по поводу одежды, а не по поводу того, как мне жить. И да, раз уж тебе так интересно, я иду в кино с Андреем как раз потому, что Дима развлекается с другой. Ты мне что предлагаешь? Сесть у него на пороге и ждать, пока он догадается, что я в него влюбилась? А я не хочу так, Ань. Не после того, как мне тонко намекнули, что общались со мной только из-за схожести с этой чертовой Лариной. И если ты ещё раз захочешь мне что-нибудь сказать по поводу того, что я не борюсь за свою любовь, подумай сначала, что у меня на душе, хорошо? Спасибо за помощь.

Бросаю телефон и всю одежду, что держала в руках, на кровать. Эта тема… Я просто прошу не разговаривать о Диме, неужели так сложно? Когда она с бывшим разошлась, я о нём не говорила, потому что знала, что ей больно. А тут «иди и борись». Мы что, на ринге? Или у нас турнир? Кто выиграет, того и мужик. Ну нет же. Тогда к чему это всё?! Он свой выбор сделал, я его приняла, отступила, что ещё нужно? Бегать по пятам не собираюсь, а кто считает, что я поступаю неправильно, может идти следом за Димой. Потому что я тоже не половая тряпка, чтобы унижаться перед ним после сказанных слов.

Да, люблю. Да, мне больно. Да, мечтаю о крепкой и чистой. Но я девочка взрослая и знаю, что не всем мечтам суждено сбываться. И если это все, значит всё.

Достаю из шкафа джинсы и рубашку, наплевав на все на свете. Настроение где-то под плинтусом, и даже в кино теперь идти не хочется. Но я обещала, поэтому…

Телефон звонит, прерывая мои мысли, и на экране высвечивается имя, которое сейчас хотела бы видеть меньше всего.

Дима.

Что ему нужно? Я только успокоилась.

Медленно выдыхаю и беру трубку, придавая голосу максимальной бодрости, хотя на деле в душе опять рушатся только выстроенные стены. Я пару секунд назад решила, что история с Димой окончена, так и не начавшись, как он тут же звонит, все мои решения разбивая на кусочки.

— Алло?

— Кать? — нет блин, Домовой. Ладно, спасибо хоть Машей не назвал. А то мало ли, перепутал бы, так ведь похожи…

— Кать, — соглашаюсь, кусая губы чуть ли не до крови. — Что-то случилось? А то немного тороплюсь.

— Хотел спросить, все ли у нас в порядке, — говорит спокойно и даже расслабленно, словно на деле его эта тема не слишком волнует. — Ты утром так убежала, и потом мы не разговаривали, — слышу в динамике, что он курит, как выдыхает дым, и прикрываю глаза, воспроизводя картинку в голове. Очень нравится, когда люди красиво курят, и Дима, глупо скрывать, делает это максимально завораживающе. Козел.