Когда я вернулся, говорил Вулф;

– …поэтому я изменю процесс. Я сам буду вам говорить, а вы лишь отвечайте на мои вопросы. Вы достаточно пришли в себя, чтобы все понять?

– Мне лучше. Я не думал, что смогу поесть. Рад, что вы меня заставили.

Выглядел он ничуть не лучше.

Вулф кивнул:

– Желудок не обманешь, как голову… В первую очередь начнем с вашего заявления, что вы не убивали своей жены. Разумеется, оно не имеет веса. Я по собственным соображениям предположил, что вы этого не делали. Но пока рано говорить, почему я так считаю. Знаете ли вы или подозреваете, кто ее убил?

– Нет. Имеются… Нет.

– Тогда слушайте. Во вчерашней корреспонденции, присланной на наш адрес, оказался конверт на имя мистера Гудвина, и имя и адрес были напечатаны на машинке. Внутри находилась тоже напечатанная на машинке записка, в которой было сказано: «Сохраните это до тех пор, пока я не дам вам знать. Дж.Н.Б.». Конверт и бумага были с тисненными на них адресом и именем Джеймса Невилла Бэнса. В конверте находился галстук кремового цвета с коричневыми диагональными полосками, на котором имелось большое пятно коричневого цвета.

Кирк хмурил лоб, сосредоточившись:

– Так вот как оно было. Они мне ничего толком не объяснили…

– И не должны были. Я бы тоже не стал ничего объяснять, если бы вы мне не поручили действовать в ваших интересах. Вчера же в первой половине дня, четверть двенадцатого, мистеру Гудвину позвонил мужчина и скрипучим голосом, очевидно специально измененным, сказал, что он Джеймс Невилл Бэнс и просит его сжечь то, что он послал по почте. Заинтересованный мистер Гудвин поехал в дом номер 219 по Хорн-стрит, куда его впустил мистер Бэнс. Мистер Бэнс по фасону и цвету узнал в галстуке один из своих, но отрицал то, что он его посылал по почте. Когда мистер Гудвин собирался уходить, явился полицейский с требованием впустить его в вашу квартиру, так что мистер Гудвин находился вместе с мистером Бэнсом и полицейским в помещении, где было обнаружено тело вашей жены, но он тут же уехал. Позднее он…

– Но что…

– Не прерывайте. Он отвез галстук в лабораторию и узнал, что на нем человеческая кровь. После этого он передал галстук, записку и конверт офицеру полиции, которому о данном инциденте сообщил мистер Бэнс. Полиция установила, что кровь на пятне – той же группы, как и у вашей жены. Вы говорите, они считают, что смогут доказать, что вы убили свою жену. Они взяли у вас отпечатки пальцев?

– Да. Взяли – я разрешил им.

– Могли бы отпечатки ваших пальцев оказаться на этом конверте и бумаге?

– Нет, конечно. Каким образом? Я не понимаю…

– Разрешите мне. Мистер Бэнс сказал мистеру Гудвину, что у него было девять галстуков такого образца, один он кому-то отдал. Не вам ли, кстати? Кремовый с коричневыми полосками.

У Кирка открылся рот, да так и не закрылся. - Ответ на вопрос был очевиден.

– Когда он вам его отдал?

– Пару месяцев назад.

– Где он сейчас?

– Полагаю… – нет, не знаю.

– Когда вы перебрались в гостиницу две недели назад, вы наверняка забрали с собой личные вещи. Среди них был этот галстук?

– Не знаю. Не заметил. Я действительно забрал все свои вещи, ну а на мелочи, вроде галстуков, не обратил внимания. Сегодня же посмотрю, там ли он.

Вулф глубоко вздохнул,– я считаю, его там нет. - Он откинулся назад и закрыл глаза.

Кирк недоуменно посмотрел на меня, заморгал глазами и собрался что-то спросить, но я покачал головой. Сам ничего не понимал. Лучше бы я сжег эти проклятые сувениры и не влезал в это дело.

Кирк прижал пальцы к вискам и принялся их массировать. У бедняги наверняка трещала голова от всех переживаний и предположений.

Но вот Вулф открыл глаза и выпрямился. Его взгляд, обращенный на Кирка, отнюдь не был ни сочувственным, ни сердечным.

– Невероятная неразбериха, – сказал он, – у меня, конечно, много вопросов, но вы ответите на них точнее, если я сначала растолкую значение галстука. Ваши мозги настроены на это? Может быть, вам сначала поспать?

– Нет. Если я не… Я в состоянии воспринимать информацию.

– Фи, вы даже не в состоянии сфокусировать должным образом глаза. Хорошо, я только обозначу основные моменты, опустив подробности. Допустив, что кровь на галстуке является кровью вашей жены, возникают три очевидные теории. Версия полиции, должно быть, заключается в том, что в тот момент, когда вы убивали жену, ее кровь попала на ваш галстук или случайно, или же вы сами этого добивались. Ну а чтобы направить подозрение на Бэнса, вы использовали его почтовые принадлежности и послали почтой галстук мистеру Гудвину… Возможно, это было запланировано заранее, поскольку конверт и бумага оказались у вас под рукой. Полиция считает, что вы вполне могли это сделать. Вы бывали в квартире Бэнса, не так ли?

– Да.

– Часто?

– Да. Мы оба с женой, да.

– У него имеется пишущая машинка?

– В студии, да.

– Вы могли вы ею воспользоваться. А у вас в квартире пишущая машинка есть?

– Да.

– Это укладывается в версию полиции: вы могли воспользоваться вашей, чтобы направить подозрение на Бэнса, - якобы Бенс это сделал, чтобы заподозрили вас, поскольку не могли же вы сделать такую глупость. Это просто тонкий ход с вашей стороны. - По версии полиции.  Но оставим эту версию в покое, поскольку вы не убивали своей жены. И теперь мне требуется альтернатива, а их вырисовываются сразу две. Первая: ее убил Бэнс. Для того чтобы обстоятельно обговорить этот вариант, потребуется целый час, столько в этой версии всяких изгибов и поворотов. Бэнс специально испачкал галстук кровью, и послал его Гудвину. Вроде бы абсурд - привлекать к себе внимание. Но он рассчитывал - внимание непременно будет перенесено на вас, поскольку не мог же он сам себя подставлять. Но для этого ему потребовалось бы предварительно вернуть назад тот галстук, который он вам подарил. Так что преступление было преднамеренным и задумано, как минимум, две недели назад. Если же подаренный им галстук находится у вас в отеле, это означает новый поворот в деле, пока его оставим в покое. А возможно Бэнс рассчитывал и такой вариант: Если он узнает, что мистер Гудвин сжег галстук, как его и просили по телефону, то можно и признаться, что послал его, поскольку галстук больше не существовал и его нельзя подвергнуть анализу. Заявил бы, что он его где-то нашел у себя в квартире недели две назад. На галстуке было какое-то подозрительное пятно, и он тогда же, две недели назад, напечатал письмо, решив отправить галстук мистеру Гудвину для расследования, а потом передумал и отправил только в понедельник.

– Но почему? Я не вижу…

– Я тоже. Я же сказал, что путаница невероятная. Другая альтернатива: вашу жену убил Икс и предпринял шаги, чтобы втянуть и вас, и Бэнса. Но прежде чем заняться этой версией, подумаем о Бэнсе. Если убил он, то почему? Было ли у него такое «почему»?

Кирк покачал головой:

– «Если убил он»… – нет. Только не Бэнс.

– Она практически не была вам женой. Ваши слова. Конечно, ни одна женщина не может быть идеальной женой, но были ли у вашей особые недостатки?

Он надолго закрыл глаза и едва слышно пробормотал:

– О мертвых или ничего, или только хорошее. А она мертва.

– Да, а вы здесь потому, что полиция предполагает, что ее убили вы. И сейчас они заняты тем, что раскапывают решительно все о ее личной жизни. Декорум излишен. Когда вас будут судить, если только дело дойдет до этого, ее недостатки станут достоянием публики. Так что сообщите мне сами о них.

– Они уже стали достоянием публики, круга наших знакомых… - Он судорожно глотнул. – Я знал и до того, как женился на ней, что она была неразборчива – впрочем, нет, это слово не подходит, для этого она была слишком привередлива. Она была невероятно красивая. Вы знаете об этом?

– Нет.

– Настоящая красавица… Сначала я думал, что у нее повышенное любопытство к мужчинам, порывистость, пылкость в сочетании с некоторой беспечностью. И лишь через несколько месяцев после свадьбы я убедился, что у нее совершенно аморальные взгляды на сексуальные отношения. Это еще слабо сказано. Полное отсутствие не только моральных устоев, но вообще всяческих устоев. Она была излишне чувствительна, но не в хорошем смысле слова. Но я-то был к ней прикован. Не в том смысле, что я был на ней женат, иначе это обычное явление, я хочу сказать, я был действительно к ней привязан. Знаете ли вы, что это такое, когда все ваши чувства и помыслы, все ваши желания направлены на женщину, на одну женщину?