– Возможно… Не знаю.

– Видели вы когда-нибудь у вашего мужа личные конверты и почтовую бумагу Джеймса Невилла Бэнса? Кремового цвета с золотыми обрезами и тиснением.

Она широко раскрыла глаза:

– Что? Джимми Бэнса?

– Да. Это важно в силу одного обстоятельства, о котором вы не знаете, а мистер Кирк знает. Вопрос очень простой. Видели ли вы когда-нибудь в вашей квартире чистый листы и конверты, которые сделаны на заказ для мистера Бэнса?

– Нет. Чистых не видела, только использованные.

– Вы бывали у него в квартире?

– Конечно.

– Знаете ли вы, где хранятся его почтовые принадлежности?

– Да, в письменном столе в студии. В ящике. Вы говорите, это важно?

– Да. Спросите у мистера Кирка, он вам сможет объяснить. Как хорошо вы знаете мистера Бэнса?

– Ну… он владелец дома, в котором мы живем. У нас имеются общие знакомые, иной раз мы у них встречаемся. У него в студии часто проходят чьи-нибудь сольные концерты.

– Он мог убить миссис Кирк?

– Нет. Разумеется, я задавала себе этот вопрос. Но Джимми Бэнс… если бы вы его знали… зачем это ему? А почему вы интересуетесь его почтовыми принадлежностями?

– Спросите об этом у мистера Кирка. Я же хочу выяснить еще кое-что. Миссис Кирк пила водку?

– Нет. Если и пила, то я этого никогда не видела. Она вообще не была большой любительницей спиртного, а уж если пила, то непременно джин с тоником летом, а зимой ром «Бакарди» с колой.

– Ее муж пьет водку?

– Нет, никогда. Он любит скотч.

– Ваш муж пьет водку?

– Да. Теперь почти всегда.

– А мистер Бэнс?

– Да. Именно он приучил моего мужа к водке. Полиция у меня все это спрашивала.

– Естественно. Вы сами пьете водку?

– Нет. Только шерри.

Она покачала головой:

– Не понимаю – может быть, вы мне объясните? Все те вопросы, которые мне задавала полиция… похоже, что они были уверены, что виноват один из нас, Мартин, или Поль, или Джимми Бэнс, или я. А теперь и вы тоже. Но ведь это мог сделать какой-то другой мужчина, которого Бонни… или вообще грабитель, или какой-то негодяй, не правда ли?

– Такое возможно, – согласился Вулф, – но более чем сомнительно, и именно из-за обстоятельств, которые вызвали мои вопросы о персональной почтовой бумаге мистера Бэнса и конвертах. А теперь вот еще какой вопрос: какая вы домашняя хозяйка? Интересуетесь ли вы состоянием одежды вашего мужа?

Она улыбнулась от неожиданности:

– Вы задаете невероятно странные вопросы. Да, конечно. Даже хотя мы с ним не… Да, я пришиваю пуговицы и все такое.

– В таком случае вы должны знать, что у него есть или было. Не видели ли вы когда-нибудь среди его вещей шелковый галстук кремового цвета с диагональными коричневыми узкими полосами?

Она нахмурилась:

– Это снова Джимми Бэнс, его излюбленные цвета. У него я видела подобный галстук, возможно даже не один.

– Их у него было девять. И вновь простой вопрос. Не видели ли вы один из них у вашего мужа? Не обязательно у него в руках или надетым на него, а так, в одном из его ящиков?

– Нет, мистер Вулф. Про какие обстоятельства вы все говорите? Мартину они известны, но отвечаю на ваши вопросы я, и…

Зазвонил телефон. Я повернулся и снял трубку, произнес обычную фразу и услышал голос нашего клиента:

– Это Мартин Кирк. Передайте мистеру Ниро Вулфу, что галстука здесь нет. Он исчез.

– Разумеется, вы всюду смотрели?

– Да, конечно. Я абсолютно уверен.

– Не вешайте трубку.

Я повернулся:

– Кирк. Предмета нету.

Вулф кивнул:

– Как я и ожидал.

– Какие-нибудь указания?

Он надул губы. Рита моментально вскочила на ноги и спросила:

– Можно мне с ним поговорить?

И прошла к телефону, протянув вперед руку. Вулф кивнул. Я указал на аппарат на его столе, сказав, чтобы она воспользовалась им. Рита взяла трубку там. Я же свою не повесил.

– Мартин?

– Да. Рита?

– Да. Где вы?

– В своем номере в гостинице. А вы все еще там.

– Да, что вы намереваетесь делать? Пойдете на работу?

– Великий боже, нет! Хочу повидаться с Джимми Бэнсом. Затем еще раз с мистером Ниро Вулфом. Кто-то…

Я вмешался:

– Не вешайте трубку. Я сообщил о вашем звонке мистеру Вулфу, он хочет вас кое о чем проинструктировать.

И Вулфу:

– Он говорит, что собирается повидаться с Бэнсом. Я должен ему сказать, чтобы он отложил визит, или вы сами с ним поговорите?

– Ни то, ни другое. Он совершенно не спал и почти не ел. Вели ему приехать сюда вечером, часиков в девять, если он выспится, и рассказать мне о своем разговоре с мистером Бэнсом.

– Сами скажите ему об этом.

Являясь оплачиваемым работником, я, конечно, должен был держать себя в руках в присутствии посетительницы. Я так и поступал, но с меня было довольно, я достаточно от него натерпелся за последнее время, а тут еще эта бестактность. Он, кажется, решил окончательно вывести меня из себя своими неожиданными решениями. Кстати, его сердитый взгляд, который, конечно, он бросил автоматически, не достиг цели, потому что моя голова была повернута в сторону, так что Вулф видел только мой профиль, включая плотно сжатие губы. Когда Рита закончила свой разговор, он взял у нее трубку и, коротко переговорив с клиентом, посмотрел на часы. Шесть минут до ланча.

– Я вам еще нужна? – спросила Рита. – Я бы хотела уйти.

– Позднее будете нужны, пожалуй. Не могли бы вы позвонить сюда в начале седьмого?

Я поднялся, открыл дверь приемной и обратился к Рите:

– Миссис Фауджер, не могли бы вы подождать в приемной несколько минут?

Она взглянула на Вулфа, убедилась, что он не возражает, и вышла из кабинета. Стоило ей только перешагнуть через порог, я закрыл за ней дверь, сделанную из такого же звуконепроницаемого материала, как и стены, вернулся к столу Вулфа и заговорил:

– Если вы с этим делом сядете в лужу, меня не вините. То, что я пару раз обращал ваше внимание на тот факт, что нам бы не мешало заполучить клиента, вовсе не означает,  будто наше положение такое безвыходное, что надо хвататься за первое же предложение и брать жалкую тысчонку с типа, который, возможно, заработает вышку. Я признаю, что вы гений, но когда вы взяли у Кирка чек, у вас не могло быть ни малейшего представления, виновен он или нет, и даже сейчас вам это не ясно. Полиция, возможно, располагает неопровержимыми доказательствами. Они будут счастливы утереть вам нос. А теперь, когда он заявляет, что собирается встретиться с Бэнсом, чтобы по-своему урегулировать вопрос о галстуке, и хотя галстук был послан мне, а не вам, вы не только не запрещаете это, вы даже не велите мне присутствовать при этом разговоре. Она также собирается туда, это ясно, как дважды два четыре, а ей вы предлагаете позвонить сюда после шести вечера.  Галстук был послан мне, я его отдал Кремеру, я у него на подозрении, я кровно заинтересован в этом деле, вот почему я сейчас говорю с вами отнюдь не почтительно.

Он кивнул:

– Хорошо сказано. Прекрасная речь.

– Благодарю вас. И…?

– Я не велел тебе сопровождать ее по той простой причине, что сейчас будет подан ланч. К тому же я сомневаюсь, что ты раздобудешь что-нибудь полезное. Естественно, мне придется встретиться с мистером Бэнсом и мистером Фауджером. Но скажу, что когда я взял у мистера Кирка чек, я знал, что крайне маловероятно, что он убил свою жену, и был почти уверен кто виновен.

– Но, как?

Вулф покачал головой:

– Ты хочешь, чтобы я все разжевал и положил тебе в рот? Тебе известно решительно все, знал я к тому моменту. Пошевели немного мозгами, это знаешь ли полезно. Но если вместо ланча ты предпочитаешь присутствовать при пустом разговоре, поступай как знаешь, отговаривать не стану. 

Вошел Фриц объявить, что кушать подано, понял, какова атмосфера, и замер в дверях. Я вышел в приемную и сказал Рите:

– Олл-райт, миссис Фауджер. Я еду с вами.

Когда ты доволен собой и злишься на кого-то другого, все очень просто. Ты ругаешь его в глаза, если он поблизости, и за глаза, если он отсутствует, и ты предпринимаешь шаги, если и когда они тебе доступны. Когда ты злишься на самого себя, тогда еще проще: объект твоего недовольства рядом и не может удрать. Но когда ты злишься на себя и в то же время на кого-то еще, положение у тебя затруднительное. Если ты сосредоточишь внимание на одном, второй вмешивается и действует тебе на нервы.