Я никогда не видела всех членов племени Кирриах в одном месте, поэтому его численность была неизвестна; кто-либо из них всегда принимал участие в охотах или набегах вне его территории. В этом зале размещалось около пятидесяти человек, а я уже говорила о шести других залах.

Подошел Марик, спросил:

— Что случилось?

— Думаю мы покинем это место, как только прекратится дождь. — Тут я увидела сидевшего у огня Блейза, который играл в охмир сам с собой. — Скажи ему это, хорошо?

Дикарка улыбнулась и задумчиво сказала:

— Были голоса, просившие меня в любом случае убить тебя, Кристи.

Я в этом не сомневалась. Она не была предводительницей племени, и я не думаю, что у них вообще имелся какой-либо вождь; все имели равное право голоса. Но как среди них были крепкого телосложения мужчина с густой гривой, являвшийся признанным специалистом по охоте, еще один мужчина, бывший специалистом по выращиванию хлеба и заготовке запасов сушеного мяса, и женщина, умение которой осуществлять набеги считалось непревзойденным, так и наша дикарка слыла непоколебимым авторитетом в вопросах, касавшихся «равнины» по ту сторону Кирриаха.

— Но ты не убила меня.

— Если бы ты была мертва, кто бы тогда сообщил о нас твоим людям? — Она грациозно пожала плечами. — А на равнине… ты и я… однако к нам должны приезжать послы из другого мира; ни в коем случае не забывай о нас.

— Это будет долго длиться.

— Мы — люди Кирриах. Зимой мы здесь. Летом… — она подняла руку и показала на север, в направлении огромных равнин, как будто могла видеть сквозь толстые каменные стены. Они проводят приятное время года в выращивании продуктов полеводства и охоте, чтобы затем холодный зимой вернуться в город, и странствую так по узкой кромке между бедностью и голодом. — Твой люди найдут нас.

— Мы попытаемся.

— А, может быть, вы станете с нами торговать? Может быть, — сказала она, — мы сможем покупать такое оружие, которым ты, как я видела, пользовалась?

Там, где мы стояли, воцарилась тишина, когда жители племени перестали есть и говорить и начали внимательно прислушиваться к нашему разговору. По грязному, замшелому коридору приближались Марик и Блейз и озирались по сторонами с едва скрываемым страхом.

Я заметила, что многое из оружия, имевшегося в племени, было южного происхождения; они даже могли бы не рассказывать мне, что набеги совершались лишь для того, чтобы завладеть им. Я терла свои глаза и проклинала расстройство зрения. Эти люди не принадлежали к кругу тех, на кого распространялись законы Доминиона, в частности, законы относительно импорта высокоразвитой оружейной техники.

— Нет, — сказала я, — и я скажу тебе, почему нет. Ты видела, как я этим здесь пользовалась?

Я подняла парализатор вверх. Дикарка кивнула.

— Покажи нам, — потребовала она.

Под высокой крышей зала гнездилось несколько кру-рашаку. Я направила туда парализатор и прицелилась в одну из них. Узкий пучок звукового луча прозвучал ка визг. Птица-ящерица упала на каменный пол.

Когда я убрала большой палец со спуска, люди отпрянули от меня, их искаженные страхом лица теперь расслабились; они говорили и кричали наперебой. Грома команда дикарка восстановила порядок.

— Мы стали бы такое покупать, — сказала она, — много такого, а тогда пусть симратанцы только нападут на нас!

— Возьми. — Она помедлила, потом взяла парализатор. Я расположила ее большой палец над спуском. — Ты видела, что я делала. Положи палец вот сюда и нажми вниз.

Позвали переводчика, который перевел ей мои слова. Дикарка взяла парализатор обеими руками, держа его на вытянутых руках, и попыталась выстрелить в другую птицу-ящерицу. Но, поскольку у нее не было моих отпечатков пальцев, ничего не происходило. Пока она сопела и проклинала эту штуковину, я взяла парализатор себе и бросила его Блейзу.

— Смотри сюда! — обратила я ее внимание. — У жителей Южной земле с этими точками так же, и у жителей равнин. Давайте же, — подбодрила я Блейза, — попробуйте выстрелить в меня.

Его глаза прикрыла мигательная перепонка, углубились складки кожи вокруг губ. Возможно, это прорывалось его ирония. Я была далека от того, чтобы недооценивать Блейза н ри н сут Медуэнина. Он-то уж обладал способностью сделать такое.

Он целился так тщательно, словно верил, что оружие действовать, и дважды нажал на спуск. Ничего не происходило.

Парализатор переходил из рук в руки, все хотели убедиться в том, что устройство не действовало.

— Наше оружие не работает для вас. — Я надеялась, что это прозвучит убедительно.

— Твои люди хитры, — спокойно дикарка. — Я знала, что оно не будет жить в моей руке, я брала это у тебя в Мокрой земле, когда вы спали. Но оно метров у всех — вот что хитро.

«Она, возможно, убила бы меня в Топях, если бы он действовал, — подумала я, — несмотря на взаимные обязательства, которые связывали нас с Корбека». (Предполагаю, что речь шла и о Корбеке, но она никогда ни говорила об этом.)

— Завтра дождь кончится, — сказала она. — Я дам вам в дорогу на юг пищу и лахаму.

— Дальше мы не пойдем, — сказал пожилой мужчина с его безупречным ремондским произношением.

— Жители равнины не далеко от сюда. Это твоя дорога к ним, — Дикарка указала на древний камень, почти не видный под местной травой и обломками.

Всадники на серых лахаму стояли вокруг повозки, когда мы спускались с нее. То было еще одно творение народа колдунов, яйцевидная конструкция, о первоначальном назначении которой я так ничего и не узнала. Она была снабжена деревянной рамой с осями и установленными на них колесами, а тащили ее лохматые животные — мурок. Хотя в ней спалось лучше, чем на холодном полу, однако езда в ней по по горным дорогам также являлась не очень удобной.

Кирриах находился в пяти днях езды к северу от нас. Его серо-голубые каменные стены, имевшие странный оплавленный вид, также доисторические, как пирамиды на Земле, лежали позади. Мы двигались на юг по остаткам дороги, по на дороге не показались вершины Стены Мира. Чем дальше мы продвигались на юг, тем холоднее становился воздух. Весь наш путь шел вверх, прямо в горы, до того дня, когда я поняла, что мы поднялись между острогами Стены Мира на сам перевал.

— Идите по этой дороге, — сказала дикарка, — а когда придете к такому месту, где лахаму пойдет неохотно, отпустите их. Они вернутся к нам.

Я взяла в руки поводья серого животного. От него пахло мускусом, кожа его была холодной, как у рептилий. Блейзу и Марику удалось сесть на животных без посторонней помощи, мне же пришлось прибегнуть к помощи аширен. Хотя седло располагалось высоко на спине, у меня было впечатление, что соскальзываю вниз; бочкообразное тело лахаму сужалось назад.

Животное бежало вперед немного боком, мне лишь с трудом удавалось на нем удержатся.

— Кристи, — сказала женщина. Она встала в повозке и наши головы теперь находились на одной высоте. — У меня есть твое имя.

— Да. — Никто из людей Кирриах, не называл своего имени, однако, вне пределов племени.

— Меня зовут Гур ан, воительница, я — Алахаму-те, наездница на лахаму.

Она наклонилась вперед, ее шестипалые руки обхватили борт повозки.

— Я — О хе-Ораму-те, Женщина, Идущая Вдаль. Между твоими людьми и Кирриах нет никакой вины.

Упряжка Мурок рванулась с места, повозка запетляла по долгой дороге, уходившей от гор. Уносясь рысью, лахаму подняли головы с длинными мордами, и залаяли, как собаки.

Над скалами висел густой туман, светлевший там, где солнце находило промежуток между тучами. На древней дороге росли темная мох-трава и лишайники. Она шла, извиваясь, в гору. Усеянные валунами склоны возвышались до самых облаков. Нередко встречались обломки скальной породы размерами с дом. Откуда-то доносилось журчание текущей воды.

— Почти полдень, — сказал Марик, хотя это ему не могли подсказать ни небо, ни солнце. — В таком месте, как это, мы могли бы переночевать, Кристи.

— Мы могли бы поехать назад к равнинам и завтра попытаться пересечь горы, — предложил Блейз.