Старик-швейцар вежливо поклонился, Лазаревичи поднялись по крутым ступенькам, прошли в застекленные двери — и оказались в фойе.

Несколько горшков с пальмами — один из них торчал посреди помещения, окруженный скамьей с мягкой обивкой — буфетная стойка, лестница на второй этаж, на котором и находился, собственно, кинозал.

Цена на билеты несколько удивила, не дешевизной или дороговизной, а тем фактом, что помимо билетов по двадцать копеек за сидячие места, были еще и по десять — за стоячие. Впрочем, когда они прошли в зал — все разъяснилось. Кинотеатры еще не забыли, что они, пусть и «кино», но все же — театры, и поверху зала проходила галерка.

Лазаревичи сели на места, свет начал гаснуть…

Киносеанс не был похож на современные, кинематограф в начале двадцатого века еще не стал полноценным видом искусства и продолжал считать себя аттракционом, чем-то вроде многочисленных расплодившихся в России двадцать первого века фильмов 5D, 7D и 333D.

Собственно фильмы были короткими, минут по десять-пятнадцать каждый, с примерно десятиминутными антрактами между показами — театр мы тут или кто? — и были французскими переводными (если можно назвать переводным фильм, в котором просто поменяли титры).

— А русские фильмы сейчас бывают? — спросила Юля во время первого антракта, когда они вышли к буфету. Вышли, посмотрели на атакующую стойку толпу, и отошли в сторону. Похоже, зверский голод на пятой минуте просмотра фильма появился еще в начале двадцатого века, а попкорн здесь еще не изобрели. Наверное.

— Бывают, как не быть, — вмешался в их разговор мужчина лет тридцати, с энергичным лицом и остро заломленными бровями. Он снял шляпу и представился, — Перский, Роберт Давидович, инженер-механик «Кине-журнала». Из Москвы по делам приехал, совмещаю, так сказать, приятное с полезным.

— Лазаревич, Руслан Аркадьевич. Инженер автомобильных мастерских Фрезе.

— Лазаревич? А вы не из…?

— Нет. Из Америки.

— Из Америки? Да, тогда, конечно, вам наши потуги на киносъемки покажутся смешными… За прошлый год во всей матушке-России сняли всего три десятка фильмов. Во Франции один Макс Линдер снимает по два в неделю!

Точно, Макс Линдер. Первым фильмом сеанса — фильмой, по здешнему произношению — была комедия «Макс в кино». И главным героем — по совместительству и главным актером — был этот самый Макс Линдер, имя которого Руслану показалось смутно знакомым и ассоциировавшимся с немым кино. Плюс еще в памяти всплыла фраза «усы как у Макса Линдера». Усики у актера действительно были приметными — тонкими, острыми, такие Руслану часто попадались на глаза. То ли актер следовал общей моде, то ли создавал ее… В фильме Линдер играл самого себя, «Макса», который пришел на актерские пробы. Его трюки понравились режиссеру, тот взял его на роль мужа, вечно гнобимого то женой, то дочкой. Актер уворачивался от летящих в него тарелок, сковородок, горшков, диванов, уворачивался, уворачивался… пока не понял, что режиссер, похоже, просто издевается. После чего от разозленного актера досталось уже режиссеру.

Перский, заметивший, что судьба российского кинематографа собеседникам не очень интересна — а что там интересного? Через сто лет все то же самое — коротко попрощался и ушел в зал. Кстати и вторая фильма должна была вот-вот начаться.

Вторым заходом шла не комедия, а детектив, о похождениях бравого сыщика Ника Винтера. Хотя, по мнению Руслана, это все же была комедия: даже если не обращать внимания на постоянные исчезновения и появления из секретных ходов, сам сыщик выглядел как очевидная пародия на Шерлока Холмса. Наверное, предполагалось, что каменное лицо и постоянная трубка во рту должны показать невозмутимость героя, но больше походило на то, что он просто не успевает понять, что происходит и выглядит откровенным тормозом.

Движения актеров на экране были ускорены, наверное, для того, чтобы втиснуть как можно больше действия в короткий метр, так что под погони идеально подошла бы музыка из скетче Бенни Хилла. Впрочем, молодая девчонка-тапершка, лихо молотившая по клавишам пианино, создавала музыкальное сопровождение нисколько не хуже.

— Похоже на видеоролики с Ютуба, — сказала Аня в ответ на вопрос мамы, как ей здешние фильмы, — Тоже все быстро и под музыку. А мультфильмы здесь бывают?

— Не знаю. Руслан?

— Нет, наверное. Мультфильмы изобрел Уолт Дисней, а он еще не родился.

На самом деле Руслан понятия не имел, кто изобрел мультфильмы, больше того — был уверен, что это сделал не дедушка Уолт (который, возможно, все же уже родился, а, может быть, даже и пошел в школу), но о дореволюционных мультфильмах он никогда не слышал.

Третьей частью сеанса были видовые фильмы, то есть виды природы и сценки из повседневной жизни. Действительно, осталось ощущение, что ты посмотрел ролики из интернета. Только на старом компьютере и через диал-ап.

Впрочем, всем понравилось.

Следующие несколько дней были настолько похожи один на другой, насколько могут быть похожи рабочие дни: трансмиссия «крокодила» давно готова, все упирается в двигатель — а его нет. В среду примчался веселый и жизнерадостный Пузырев, пообещал, что двигатель «вот-вот будет» и исчез быстрее, чем его успели спросить, сколько в днях составляет это самое «вот-вот». Фрезе все больше и больше уходил в свои мысли, отчего Руслан чувствовал себя стоп-сигналом, висящем на хвосте у зайца.

Тягостное состояние закончилось в четверг, когда он увидел у ворот мастерских знакомого извозчика.

Его появление поначалу удивило: не так и много времени прошло с последней встречи с Андроновым, Руслан еще даже не успел описать принципиальную схему глушителя. Вернее успел, но только одну, ту, которая с многочисленными резиновыми перегородками, а в памяти вертелись еще несколько, никак не дававшихся. Не писать же про глушитель из пластиковой бутылки «а-ля Данила Багров», нет здесь ни пластиковых бутылок, ни пластика как такового…

— Велели передать, — буркнул «ванька»-Емельян, протягивая Руслану конверт.

— Что там? — машинально спросил Лазаревич, принимая неожиданный дар. Вроде бы про конверты уговора не было.

— Смотреть внутрь не велели, — чуть ли не огрызнулся извозчик, катя вдоль переулка.

Очень странно.

Руслан разорвал бумагу и достал четвертушку листа, с короткой надписью. Ах, вон оно что…

Лазаревич не оставил идеи потихоньку подкидывать идеи изобретателям. Кому — под видом писем от «Севастьяна Моранова», а с одним человеком он хотел поговорить лично. Уж больно та идея, которая пришла этому человеку в голову — если ее чуточку откорректировать в сторону реалистичности — подходила под профиль мастерских Фрезе. Проблема была в том, что имя этого человека Руслан знал, а как его найти в миллионном городе — не представлял. Вот и попросил Андронова, в свое время, посодействовать. А тот и не забыл.

На листке были написаны адрес и полное имя.

«Менделеев Василий Дмитриевич».

Что представит среднестатистический человек, услышав фамилию Менделеев? Ну, кроме таблицы, водки и чемоданов. Скорее всего — портрет из школьного кабинета химии, седого дядьку с огромной бородой. А при имени Василий? Кота? Ну, или такого «Васю» — простоватого деревенского парня, с гармошкой, верхом на мотоцикле «Восход», «едем, едем, в соседнее село…».

Василий Дмитриевич Менделеев ломал сразу оба стереотипа, потому что не походил ни на отца, ни на деревенского жителя. А походил он, что забавно, на людей, которые в здешней реальности еще не появились, а в реальности Лазаревича — уже исчезли. На советских геологов. Высокий, широкоплечий, с темно-русыми волосами и такого же цвета бородой в стиле фильма «Три плюс два», почти не скрывавшей мужественный квадратный подбородок, Вася Менделеев оказался неожиданно молодым — от силы двадцать пять.

Руслан даже засомневался было — а не напутал ли он чего? Может, у Менделеева был какой-то другой сын, изобретатель танка?