Штыковой бой? Какой, черт его дери, штыковой бой в будущей войне, где солдаты сидят в окопах и противника видят только случайно и издалека?! А, ну да — генералы готовятся не к будущей войне. Они всегда готовятся к войне прошлой.

На железобетонный аргумент о том, что солдат глуп и труслив, Руслана уже не хватило. Он допил коньяк, полил остатки на разбитые костяшки пальцев, зашипел, куда там облитому святой водой вампиру, после чего поклялся страшной клятвой, что — НИКОГДА. Никогда больше даже пытаться не станет свернуть эту гору, под названием История.

Он пытался, он честно пытался, но, если всего его усилия даром никому не нужны — то почему он один должен переживать? Даешь людям информацию, которая будет не просто полезна, бесценна через какие-то три года. И? Что они с ней делают? Одни используют ее для собственного обогащения, а на страну им, мягко говоря, наплевать, другие лезут со своим суперценным мнением, превращая полезную вещь — в памятник собственной гениальности, как Менделеев или же просто зарубая ее на корню, как члены военной комиссии.

Баста! Надоело! Дальше — без меня! Заканчиваю автомобиль, отдаем его армии — и всё! Дальше без меня!

Руслан покрутил в руке пустой стакан, посмотрел задумчивым взглядом на стену — и поставил на стол.

Стакан не виноват, что у тебя ничего не получается, верно?

Где-то под Сестрорецком.

Человек поерзал на разложенном куске брезента, поежился — апрель хоть и считается весной, но лежать на земле все-таки холодновато — после чего прижался щекой к прикладу, прищурился и нажал на спуск.

Пулемет, в котором некто Лазаревич сходу уловил бы несомненное сходство с пулеметом Калашникова, коротко прогрохотал, мишень вдалеке брызнула щепками.

Стоящий рядом второй человек удостоверился в попадании, глянув в цейсовский бинокль.

— Неплохо, Василий Алексеевич, неплохо.

— Да я бы, — поднялся стрелок, — даже сказал, Владимир Григорьевич, что и отлично. Самое главное — вес! Тридцать шесть фунтов! Это не максимовские сто шестьдесят, солдатики в одиночку переносить будут, да бегом!

— Уж от него-то комиссия не откажется. И когда ты успел его сделать? Мы ж вместе над карабином работали?

— Так это, почитай, тот самый карабин и есть. Только длиннее и на сошках.

Капитан Секретев обещал люто обидеться, если на первый пуск автомобиля его не позовут. Но, единогласным решением из двух голосов — Фрезе и Лазаревич — было установлено, что первая проба произойдет без лишних глаз. Давно известно — ну, как минимум, Фрезе об этом слышал, то есть, по крайней мере, с начала двадцатого века — что при присутствии начальства любой механизм, до того идеально работавший, непременно откажет или сломается. У этого феномена даже было какое-то типа серьезное название, но Руслан его не помнил. И, хотя Серетев им никакое не начальство, однако и автомобиль до сей поры не работал. Ни как часы, ни как собственно автомобиль. Так что, от греха подальше, проверим-ка мы его без свидетелей…

С Богом.

Руслан размашисто перекрестился, отметив краем глаза что то же самое сделал Фрезе, качнул рычаг переключения скоростей и…

Повернул ключ зажигания? Ага, сейчас. Во-первых, ключ зажигания в армейской машине — вещь вообще бесполезная, а иногда даже вредная: тебе нужно срочно заводиться, чтобы выехать из-под обстрела, или направления прорыва танков противника, а ключ в грязь упал. Во-вторых же — электростартер в «крокодиле» отсутствовал как класс, поэтому — включай тумблер и иди, доставай тот стартер, который в наличии. Кривой такой, железный.

При первом запуске нужно было еще и выкрутить свечи и капнуть немного топлива в двигатель. Потом еще поработать помпой — естественно, не забыв вкрутить свечи обратно — и только потом подходить с заводной рукояткой. В общем, у кого была бензокоса-триммер, тот примерно представляет процесс.

И-эх!

Двигатель завелся в буквальном смысле слова — с полуоборота, Руслан неожиданно осознал, как появилось это выражение. Не пришлось, как в старых комедиях, крутить ручку, проклиная тот день, когда ты сел за баранку этого пылесоса.

Пузырев, плюсик ему в карму, не подвел — двигатель его конструкции работал ровно, пусть, на слух человека из будущего и тарахтел, как трактор. Похоже, с регулировкой опережения зажигания они угадали с первой попытки — качество топлива тут гуляет в очень широких пределах и ручная установка опережения на слух, в зависимости от того, из какой бочки налили горючку в этот раз, суровая необходимость.

— Ну, — слегка подтолкнул его Фрезе, — Руслан Аркадьевич, давайте.

Руслан сел на скрипнувшее сиденье, чуть попрыгал на нем, прислушиваясь к ощущениям — это ему недолго на нем сидеть, влез-вылез, а несчастному водиле сутками торчать за баранкой и комфорт его пятой точки — вещь немаловажная.

Он поправил перчатки, опустил шоферские очки-консервы, которые до этого фасонно торчали на кепке, взялся за руль, «без десяти два»… Выжал сцепление — педалью, в отличие от прочих автомобилей, где его выжимали, изо всех сил давя на рычаг — включил первую передачу. Плааавно отпустил педаль…

Поехала! Она поехала! Не прыгнула вперед, не заглохла, не выкинула еще какой-нибудь подлый трюк. Она поехала!

Распахнулись ворота мастерской, и первый в мире джип выкатил в Эртелев переулок. Руслан с усилием повернул руль — дааа, до гидроусилителей еще далеко — краем глаза увидел Фрезе, бегущего рядом с машиной, как мальчишка, радостно улыбавшегося и показывавшего руками какие-то знаки, которые могли обозначать только одно — его безграничную радость.

Руслан, и сам чувствовавший, что с его лица не сходит улыбка, прокатил вдоль переулка, притормозил — тормоза работают! — включил заднюю, сдал назад, покрутил туда-сюда рукоять включения фар, так и не понял, включились они или нет — при белом свете дня это трудновато уловить, остановился на небольшом уклоне, дернул рычаг ручника — стоит, крокодилище, не катится! — и, напоследок, нажал на кнопку сигнала.

Рявкнуло так, что где-то во дворах залаяли собаки.

— Руслан Аркадьевич, Руслан Аркадьевич! — Фрезе, видимо, вспомнив о том, что начальники не бегают, а может и просто устав в силу возраста, не подбежал, а солидно подошел, — Ваши впечатления?

— Я в восхищении! — прокричал Руслан и потер пальцем ухо. Мощность сигнала можно и поменьше поставить. Зачем Российской империи глухие водители и преждевременные роды среди селянок?

Фрезе, от избытка чувств, хлопнул ладонью по глухо отозвавшемуся капоту. Они оба понимали, что, конечно, этот первый выезд, строго говоря, ничего не решает, что впереди еще много работы. Нужно обкатать машину, выловить фигуральных блох, которые могут выскочить во время комиссии или, хуже того — уже в эксплуатации, определить, что может сломаться и либо усилить эту часть, либо, по возможности, положить запасные части в фанерный ящик с инструментов, штатное место которого — под пассажирским сиденьем. Нужно, в конце концов, сделать еще несколько таких же автомобилей, чтобы было видно, что это не ручная кустарная поделка, а товар, готовый к массовому производству…

Много еще чего надо сделать. Но сегодняшний день — это день, когда автомобиль поехал ВПЕРВЫЕ!

— Не зря мы на Егория Вешнего окончательную проверку назначили, — удовлетворенно произнес Фрезе, — Георгий Победоносец, как известно, воинам покровительствует, и должен был автомобиль для военных благословить… Руслан Аркадьевич! Может, «Георгием» назовем?

Да, осталась нерешенной только одна проблема — как назвать их детище? Сколько уже вариантов перебрали…

— Петр Александрович, ну обсуждали уже… — Руслан вышел из автомобиля и поднял очки на лоб — «Подъехал есаул на святом Георгии»? Это уже кощунством попахивает. Богатырские кони тоже не подходят…

Да, звали богатырских коней в былинах сплошь такими именами, что не предложишь — примут за насмешку. Бурушка косматенький, да всякие прочие Сивки и Каурки…